Если можешь - беги - Страница 10

— Конечно же, ваши статьи, — Каратов в упор взглянул на Шитова. — Я их читал. Кстати, вы неплохо пишете.

— Спасибо, — усмехнулся Шитов.

— А вот это — напрасно, — заметил Каратов. — Вы действительно хорошо пишете: серьезно, доказательно. Правда, иногда вас подводит незнание обстановки…

— В чем же это проявляется?

— Откровенно?

— А почему бы и нет? — разговор для Шитова становился все интересней. Он тоже взял сигарету, поискал глазами зажигалку. Каратов щелкнул «Таёрой»:

— Пожалуйста! — и улыбнулся. — А может быть, все-таки по рюмочке коньяку? Или вам, журналистам, это запрещено?

«Нет, это не Фалеев, — мелькнуло в голове у Шитова. — Так свободно может держаться лишь тот, кто полностью уверен в себе. Черт возьми, этот Каратов мне нравится!»

Да, Фалеев в разговоре с журналистом вел себя иначе! Шитов с легкой неприязнью вспомнил своего недавнего собеседника. Толстячок в костюме-тройке нервничал, явно многого не договаривал, давил на жалость и островной патриотизм… Господи, какой там патриотизм, к чертям собачьим?! Регулярно встречаясь с рыбопромышленниками, Шитов немало был наслышан о коммерческом директоре СП «Посейдон». Одно его недавнее «меценатство» чего стоило! Купив для одной из школ четыре компьютера и раструбив об этом на весь остров, коммерческий директор на следующий же день перевез два компьютера к себе в офис… И вот этот Фалеев со слезами на глазах берется рассуждать о несчастных сахалинских рыбаках, из-за происков «этого заезжего наглеца» вынужденных ежегодно сокращать объемы промысла! Нет, к этому «заезжему», наверное, следует присмотреться более внимательно. И уж во всяком случае, не рубить с плеча, как наверняка хотел бы от журналиста Фалеев…

— А знаете, Игорь Павлович, я от коньяка, пожалуй, не откажусь, сказал Шитов. — Уж если мы переходим на откровенности…

— Разумеется, в разумных пределах, — заметил Каратов. — Да вам, я думаю, вряд ли редактор давал задание писать обо мне очерк. Скорее, очередную критическую статью… Я угадал? — Шитов неопределенно пожал плечами. — Ну ладно, точного ответа я от вас не требую…

Бутылка была уже вынута из холодильника, рюмки — налиты до краев, и даже яблоко — огромное, спелое — ловко нарезано дольками.

— Давайте, за знакомство, э-э…

— Евгений, — подсказал Шитов, берясь за прохладное стекло рюмки.

— Да, Женя. А кофе сейчас принесут.

Шитов приподнял рюмку. Секунду помедлил. И выпил. Знакомство с Каратовым можно было считать состоявшимся…

Да, коньяк был хорош! Выпив, Шитов захрустел яблоком. Открылась дверь, и секретарша принесла кофе.

— Так на чем мы с вами остановились? — спросил Каратов, неторопливо помешивая ложечкой в кофейной чашке.

— Вы, кажется, обвинили меня в том, что я пишу, не совсем верно ориентируясь в обстановке, — напомнил Шитов. — В чем же проявляется эта неточность?

— В том, что вы изначально принимаете сторону большинства, — Сейчас Каратов говорил очень серьезно. — Ну вот, тот же Фалеев… Он, конечно, плакался вам о судьбе несчастных сахалинских рыбаков, не так ли? — Шитов кивнул в ответ. — Видите, я угадал… И вы, конечно, не прочь пожалеть этих несчастных? Ну конечно же, вы их жалеете! — Каратов поднялся из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. Точь-в-точь как преподаватель, читающий лекцию. — Но давайте говорить прямо: какое дело вам до Фалеева и остальных? Лично вы почувствуете себя легче от того, что Фалеев останется по-прежнему в своем офисе в «Сахрыбпроме» — и не будет платить за него ни гроша? Ведь он же не платит за свой офис, вы это знаете? Ну как же, ведь он — патриот… он за интересы островитян переживает! А то, что его совместное предприятие только в этом году выловило для Японии одного лишь минтая больше трех тысяч тонн — вы это, небось, от него не услышали?

Шитов посмотрел на Каратова долгим взглядом.

— Но ведь и вы, наверное, тоже продаете морепродукты за рубеж?

— Да, продаю, — просто сказал Каратов. — И не делаю из этого никакой тайны. Только, в отличие от Фалеева, не прикрываюсь словами про островной патриотизм. Просто торгую — и все… Понимаете? Вот в чем главное отличие между мной и большинством местных рыбаков!

Каратов медленно подошел к столу и тяжело опустился в кожаное кресло. Снова взялся за сигарету.

Наступила пауза.

— Скажите, — вдруг спросил Каратов, — у вас есть машина?

— Нет, — усмехнулся Шитов.

— И квартира у вас, наверное, маленькая и убогая, я угадал?

Тон хозяина кабинета Шитова задел.

— Кажется, мы встретились не для того, чтобы выяснить мои бытовые условия, — глухо сказал он. — В конце концов, из-за «Сахрыбпрома» конфликтует не журналист Шитов, а…

— Не обижайтесь, — прервал его Каратов. — Право слово, я не хотел вас обидеть. Я просто пытался понять…

— Что именно?

— Я думаю, главное: что же на самом деле заставляет вас, Шитов, с головой лезть в конфликт двух «фирмачей»… так, кажется, называет предпринимателей ваша газета? — Шитов сделал протестующий жест. — Ну, положим, не вы конкретно так называете, а другие… Ваш Буравчик, например… Но я не об этом. Я просто действительно хочу понять: неужели только соображения морали и этики заставляют вас заниматься выяснением, кто же прав — я или Фалеев? Или же здесь присутствуют и иные интересы?

Шитов резко поднялся из-за стола:

— Извините, но продолжать этот разговор я не считаю целесообразным, — сказал он. — До свидания! — и повернулся к двери.

— Подождите.

Теперь Каратов точно знал, как и о чем следует разговаривать с этим журналистом.

— Я полагаю, вы меня не так поняли, — сказал он. — Спрашивая о возможных интересах, я вовсе не имел в виду… Ну, скажем, некую благосклонность со стороны Фалеева за удачно написанный газетный материал. Хотя лично я считаю, что каждый труд должен быть оплачен…

— За газетные материалы мне платят гонорар, — сухо ответил Шитов. Ему было неловко за то, что он вспылил и собрался покинуть кабинет, обидевшись, в общем-то, из-за ерунды. Давно бы пора привыкнуть, что такие, как Каратов, смотрят на многие вещи совсем иначе, чем он, Шитов. А всякий труд, действительно, должен быть оплачен, здесь уж собеседник прав…

— А знаете, что? — вдруг предложил Каратов. — Может, перенесем наш разговор на завтра? Признаться, ваш звонок застал меня врасплох… Согласившись на встречу, я не успел как следует подготовиться к разговору, поэтому-то он у нас, кажется, и не получился. Давайте встретимся завтра, вы не против?

— Но ведь завтра — суббота, — заметил Шитов.

— И отлично! Нам никто не помешает. Пятница у меня самый загруженный день, а суббота на то и существует, чтобы отдыхать.

— Хорошо. Завтра так завтра. — Шитов пожал протянутую руку.

— Часов в девять утра вас устроит? Отлично. Жду!

Выходя от Каратова, Шитов увидел в приемной несколько посетителей. Да, похоже, пятница для Каратова и в самом деле — день загруженный…

Едва Шитов пришел в редакцию, как его позвал к себе Воронов.

— Ну как там у тебя, Женя, дела с «Сахрыбпромом»? — спросил он дружелюбно (отношения у них были вполне свойские). — С Фалеевым встречались?

— Да, конечно.

— А с этим, как его? С Каратовым?

— В общем-то, да…

— Что так неуверенно? Не захотел разговаривать?

— Нет, почему же? И с ним я поговорил…

Странно, что Шитову не хотелось рассказывать Воронову о завтрашней встрече в «Сахинцентре». Но почему? Этого Шитов не знал, но чувствовал: ему не следует говорить о Каратове ничего лишнего. Кажется, назревали какие-то события, в которых ему, Шитову, надлежало играть весьма любопытную роль… Такое уж у него было предчувствие.

— Значит, в понедельник материал будет? — спросил Воронов.

— Да, скорее всего…

— Вот и хорошо. Я скажу Локтееву, чтобы он поставил его на среду, где-нибудь на второй полосе… — Воронов подумал секунду и добавил, как бы между прочим: — Ну, ты там особенно-то с этим «фирмачом», я Каратова имею в виду, не церемоньтесь… Это ж не дело — сахалинских рыбаков из родного здания выгонять! Между прочим, «Сахрыбпрому» недавно сорок лет отмечали, столько известных рыбаков из его стен вышло!.. Ладно, идите, работайте над материалом.