Если даже придется погибнуть... - Страница 23

Он, правда, добавил еще: «Татьяна твоя первой, наверное, начнет перестраховываться», но Олег не стал ей рассказывать это…

— Нам, Татьяна Петровна, важна не столько его храбрость, сколько выдержка, хладнокровие и находчивость. Есть ли у него все это?

— Как ни удивительно, но в Ямщикове сочетаются все эти качества, — убежденно говорит Татьяна.

— И все-таки присматривайтесь теперь к нему повнимательнее. А если только возникнет хоть малейшее сомнение — не разрешайте ему никаких контактов с Каюровым. И имейте в виду, что Каюров может назначить встречу с ним в любой день.

— Я лично не очень в этом уверен, — неожиданно произносит молчавший до сих пор Лазарев. — Неизвестно пока, что же Каюрова больше всего интересует. Может быть, денежные сейфы святых отцов в Благовской семинарии, раз он Десницына не оставляет без внимания.

— Но Десницын порвал ведь все отношения и с господом богом и с семинарией! — восклицает Татьяна. — Ему туда, если бы он даже и захотел, дорога закрыта.

— Зато дед его, почтенный доктор богословия Дионисий Десницын, снова у них в чести, — замечает Лазарев. — А семинарией не впервые ведь интересуются темные личности.

— Вы имеете в виду авантюру бывшего преподавателя Благовской семинарии Травицкого? — спрашивает Грунина. — В деле этом хоть и был замешан один уголовник, оно, однако, не уголовное. А самой темной личностью оказался тогда магистр богословия Травицкий.

— Я ничего пока не утверждаю, — уточняет свою точку зрения Лазарев. — Весьма возможно ведь, что Каюрова интересует не столько Десницын, сколько Маврин. Женившись на Варваре Кречетовой, он породнился таким образом с профессором Кречетовым. К тому же, как нам известно, Маврин пытался уже однажды похитить кое-что у этого профессора.

— Да ни за что он теперь на это не пойдет!.. — восклицает Грунина.

— Так можете думать вы лично, — прерывает ее Лазарев. — А Каюров не верит, конечно, ни в какое перевоспитание ни Маврина, ни тем более Грачева, на которого в своих замыслах, вне всяких сомнений, возлагает самые большие надежды.

— Конечно, это ваше дело решать… — упавшим голосом произносит Татьяна.

— Окончательно решать мы пока ничего не будем, — завершает разговор комиссар. — Но высказанные товарищем Лазаревым предположения нужно иметь в виду. В связи с этим все три варианта вероятных действий Каюрова следует сегодня же продумать во всех деталях.

Вадим прогуливается по перрону станции метро «Маяковская» уже более десяти минут, однако не замечает пока, чтобы к его персоне проявил кто-нибудь интерес. Мало того, он не обнаруживает никаких признаков и тех, кто должен вести наблюдение за его встречей с Тузом или с его доверенным лицом.

Конечно, Маврин, немного взволнован и потому, наверное, недостаточно внимателен, но время идет, а обстановка остается неизменной.

«Скорее всего, — думает он, — и не придет никто. Разве может Туз доверять мне настолько, чтобы встретиться в таком людном месте? Может быть, конечно, он лишь присматривается ко мне, наблюдает, как я держусь и нет ли со мной кого-нибудь еще… Но даже если все эти опасения его рассеются, все равно непонятно, зачем он назначил встречу именно тут? Говорят ведь, будто за перронами метро дежурные по станциям наблюдают с помощью телевидения. Работники милиции тоже, значит, могут следить за мной по телеэкрану. Наверное, это известно и Тузу…»

Чем больше размышляет Маврин, тем менее вероятной кажется ему возможность встречи тут с Тузом или с кем-нибудь из его сообщников. Похоже даже, что Туз просто разыграл его, решил посмеяться над ним.

Но вдруг Вадима осеняет еще одна мысль: «А что, если они рассчитывают применить такой прием: в толпе входящих и выходящих пассажиров сделать мне знак и быстро увлечь в вагон прежде, чем успеют захлопнуться двери. На следующей же станции быстренько вместе со мной выскочить на улицу, чтобы оторваться от наблюдателей…»

Вадим ходит теперь у самого края посадочной площадки, чтобы облегчить осуществление предполагаемого замысла Туза и дать возможность наблюдающим за ним догадаться о его тактике. Может быть, тогда кто-нибудь из оперативных работников милиции тоже успеет вскочить в поезд. Ну а если не успеет, Маврин будет действовать дальше уже по собственному усмотрению в зависимости от обстановки. Не собирается же Туз убить его, это он мог бы сделать и безо всякой предварительной договоренности…

Спустя еще десять минут Маврин решает: «Скорее всего, это всего лишь проверка — один я приду или с сопровождающими лицами. Потому и выбрали не очень людную станцию, чтобы получше ко мне присмотреться. Но теперь нечего больше тут болтаться, дежурная по перрону и так уже подозрительно посматривает на меня…»

Вадим не торопясь идет к эскалатору и поднимается в верхний вестибюль. А когда выходит на улицу со стороны Концертного зала имени Чайковского, какой-то тип, поравнявшись с ним, шепчет ему на ухо:

— Встреча отменяется. Дуй домой. Когда понадобишься, дадим знать…

— Ну какой он — очень страшный? — засыпает Вадима вопросами встревоженная Варя. — Что поручил тебе сделать? А главное — не догадался ли, что ты пришел на эту встречу с ним по поручению милиции?

— Вместо того чтобы обрадоваться, что я жив, и наградить меня поцелуем, — ворчит Вадим, — ты задаешь мне десятки вопросов, на которые я не в состоянии ответить.

— Почему, Вадим?

— Тебе следовало бы задать мне всего один вопрос, — встретился ли я с Тузом, — тогда я легко ответил бы на все остальные. Вернее, ты уже не нуждалась бы в таком ответе.

— Прости меня, пожалуйста, Вадим. Я так тут за тебя переволновалась, что просто поглупела. Так ты, значит, не встретился с ним? Но не потому ведь, что испугался?..

— Как раз наоборот.

— Ты говоришь загадками, Вадим.

— Я не встретился с ним потому, что испугался, может быть, сам Туз.

— Ты стал очень остроумным, Вадим, — начинает сердиться Варя. — Но мне вовсе не до шуток. Я хочу знать, что же все-таки произошло?

— То, что я уже сказал, — встреча не состоялась, но не потому, конечно, что он испугался. Это я пошутил. Скорее всего, просто раздумал со мной встречаться. Однако кто-то из его людей шепнул мне, когда я уже выходил из метро, что, если я ему понадоблюсь, он даст мне знать.

— А сам-то ты дал знать об этом Татьяне Петровне или еще кому-нибудь из работников милиции?

— Нет, этого я пока не сделал, потому что, когда возвращался домой, боялся остановиться у какого-нибудь телефона-автомата. Мне все время казалось, что они идут за мной по пятам…

— Жалкий трусишка! — не очень весело смеется Варя. — Но ведь Татьяна Петровна ждет твоего сообщения.

— Она, наверное, и так уже знает, что встреча не состоялась. Должен ведь был кто-то из ее помощников наблюдать за мной в метро.

— О том, что люди Туза дадут тебе знать, когда ты им потребуешься, не нужно разве ей рассказать?

— Это можно и завтра.

— Нет, сегодня, и немедленно! Не ложись, пожалуйста, на диван, идем к Анне Андреевне, у нее телефон.

— Но ведь это же секретный разговор…

— Очень нужны твои секреты глухой восьмидесятилетней старухе. Она одна дома, ее дети ушли в гости.

Когда Маврин позвонил Груниной, у нее сидел Виталий Пронский.

— Да, да, я слушаю вас! — радостно воскликнула Татьяна, узнав голос Вадима. — Да уже знаю. А что было потом?.. Только это и больше ничего? Ну, спасибо вам. Привет Варе. Спокойной ночи!

— Это кто звонил, Маврин? — спросил ее Пронский, как только она положила трубку. — Значит, и он у тебя выполняет какие-то поручения! И ты не боишься, что этот бывший уголовник…

— Я боюсь другого, — раздраженно прервала его Татьяна, — как бы мне не пришлось за тебя краснеть.

— За меня? — удивился Пронский.

— Ты думаешь, что они не догадываются, зачем ты им голову морочишь своей кибернетической ищейкой?