«Если», 2010 № 04 - Страница 67
Впрочем, мышление человека вообще религиозно — по крайней мере, в том смысле, что люди создают множество культов вокруг чего угодно. И литература обслуживает это множество культов, посвященных делам обыденным, самым житейским. В центре культа может оказаться что угодно: деньги, секс, склонность к насилию, избавление от фобий, любовь к деликатесам… Да практически все, что нас окружает! В подобной литературе тоже есть место чуду. В детективе, скажем, это эффектное раскрытие казалось бы нераскрываемого убийства.
Однако фантастика выводит чудо за пределы круга обыденных вещей. Ибо здесь Чудо с большой буквы — образующее целый мир чудес. И в этом перпендикулярном смысловом пространстве человеческая мысль удивительным образом не теряет опоры и предмета созерцания. Потому что именно здесь, вне обыденности человеческого бытия, она может сосредоточиться на главном, на смысле жизни. Смысл человеческой жизни оказывается настолько же чудесным, насколько и многогранным.
Фантастика, впрочем, исследует еще и деструктивные смыслы (антиутопии), и внечеловеческие (истории про роботов и инопланетян), и смыслы той или иной меры притягательности. Основной вопрос, который ставит НФ: что есть человек? Но на этот вопрос нанизаны «бонусы»: а что он не есть, чем он не должен быть или, если бы он был тем-то, то что? У нас подсознательные установки — кто мы, зачем живем и как жить невозможно. А в фантастике эти установки вдруг снимаются, все выворачивается. И это тоже кажется чудом.
Выходит, фантастика не столько вид литературы, сколько религия? Будем осторожны с определениями. Разумеется, не религия, а некое массовое явление, обладающее некоторыми признаками религии. И одним из этих признаков следует считать наличие фэндома. Посмотрим на него с этой точки зрения. Самым простым было бы считать фэндом некоей «церковью», но ведь церковь опирается на определенную традицию и канон, а где они у фэндома?
Традиций много, порой забавных, порой даже шокирующих обывателя, но вот канона нет. Нет текстов, которые всеми без исключения фэнами считались бы священными, нет непререкаемых авторитетов. А что есть? Есть общая, иногда доходящая до самозабвения, любовь к фантастике, которая и утоляет ту самую жажду чуда. И есть некое подобие религиозного ордена со своими магистрами, воинами и послушниками.
Итак, квазирелигия Фантастика породила квазирелигиозный орден Фэндом. Есть коллективные «радения» — конвенты. Есть "религиозные войны" — непрекращающееся противостояние фантастов и так называемых представителей «боллитры». Есть "богословские диспуты" — споры о природе, направлениях и перспективах фантастики.
Попробуем разобраться с фантастикой как конфессией. С какой из существующих мировых конфессий она наиболее сходна? Рискнем предположить, что с христианством.
Факт, что фантастика как явление зародилась именно в христианском мире, — очевиден, однако требует дополнительного осмысления. Предтечей современной НФ справедливо считают романтизм, явившийся реакцией на эпоху Просвещения. Далее, в XIX веке, набрал силу научно-технический прогресс, а позитивистское мировоззрение, если и не овладело массами, то уж, во всяком случае, нанесло серьезный ущерб мировоззрению религиозному. Особенно на Западе. Не будет преувеличением сказать, что НФ явилась своего рода оправданием позитивизма — нового взгляда на мир, отрицающего любую метафизику, опирающегося только на опыт, на эволюционную теорию, следовательно, выносящего любые высшие силы куда-то за скобки.
В самом деле, перечислим круг тем и вопросов, на которые пытается дать ответы фантастика — в лучших, «предельных» образцах.
Происхождение Вселенной, ее развитие и конец. Происхождение человека. Одиноки ли мы во Вселенной? Конец истории — будет ли он, если да — то каким? Гибель разумной жизни — неизбежна ли она, если да, то как это случится. Допустимость вмешательства в природу человека. Антиутопия как царство Абсолютного Зла. Утопия как царство Справедливости.
Господа, но ведь и христианство дает ответы на те же вопросы! Если же говорить о методе, то "стругацковскую триаду" легко можно обнаружить в… Евангелиях.
Параллели очевидны. Если же вспомнить, что в большинстве своем фантасты (во всяком случае старшего поколения) — атеисты или же агностики, картина становится завершенной. В самом деле, во всех нас с детства живет жажда чуда и вера в чудо. Все мы боимся смерти и хотели бы узнать, наверняка узнать — есть ли что-нибудь ТАМ? Все мы хотим заглянуть в будущее, всем нам "интересно, черт возьми, что будет после нас с людьми"… Мы так устроены. К добру ли, к худу, но мы так устроены.
Религия дает свои ответы на вопросы. Фантастика — свои. Особенно фантастика научная. В этом смысле любая масштабная НФ по-своему теологична. Ибо что такое НФ с точки зрения религиозного сознания? Богостроительство или богоискательство. Ибо, будучи атеистами и агностиками, фантасты все-таки остаются людьми, а людям свойственно искать Бога. И во многих НФ-текстах сквозит: "Если бога нет, то его следовало бы придумать".
Если основы фантастики — в христианстве, а сама она — суррогат религии, немедленно возникает соблазн сопоставить, с этой точки зрения, фантастику западную и нашу. Потому как западно- и восточнохристианская традиции и, соответственно, мировоззрения, которые неизбежно наследуются даже ярыми атеистами, различаются весьма радикально.
Начнем с фантастики западной. У протестантской этики есть ряд весьма странных для христианства моментов: Бог любит успешных; богатство и сила — мерило богоизбранности; а бедность и слабость — грех. Соответственно, умение торговать (включая ростовщичество, дотоле полагавшееся в христианстве страшным грехом), воевать и подчинять — благо. Все это нашло отражение на страницах американской НФ в полной мере: везде — в Космосе, параллельных и перпендикулярных мирах — успешно торгуют, воюют и колонизируют, попутно решая проблемы туземцев. Зачастую тем же способом, что и в Северной Америке.
Из протестантской этики следует и обожествление техники и технологии: для западного человека научно-технический прогресс — часть экзистенции, таинственное, хоть и рукотворное нечто, овладение которым дарует силу и земное могущество. Но отсюда же парадоксальным образом возникает и трагичность мировосприятия: бренность земного бытия оборачивается злом, успех и деньги на тот свет не заберешь. Причем если конец света и Страшный Суд в православной традиции — событие радостное, возвещающее сотворение Новой Земли и Нового Неба, то для протестанта суд Божий именно что страшный. А вот прогресс ведет к порядку и всемогуществу… Но и приближает последние времена.
Как ни странно, это позволило англо-американским фантастам широко и мощно ставить в своих произведениях вопросы экзистенциальные, затрагивающие глубинные основы человеческого бытия. В своих лучших образцах западная НФ неизменно обращается к темам вечным: например, «Гиперион» Д.Симмонса — масштабная иллюстрация идей Пьера Тейяра де Шардена, помноженная на колоссальную битву с Антихристом — искусственным интеллектом.
Западные научные фантасты смело оперируют религиозными понятиями, символами и аллюзиями. Из недавних примеров можно вспомнить хотя бы роман П.Уоттса "Ложная слепота", по поводу которого критик В.Иванченко точно заметил: "Роман, замаскированный под вязкую, въедливую сайнс фикшн, на самом деле трактует теологические истины… Космосу наша душа не нужна. Она интересна лишь тому, кто нам ее дал. К нему и вернемся".
Следуя традициям европейского позитивизма, первые русские фантасты видели в будущем рационально устроенное утопическое общество. Но утопии — это не что иное, как секуляризованные представления о Царстве Божием. Воспитанные в православной традиции авторы XIX и начала XX века поневоле вносили в свои утопические построения, казалось бы, чуждые позитивистскому мировоззрению элементы. Жажда чуда требовала утоления, и полноценно утолить ее могли не технические усовершенствования, а социальные. Социум будущего в идеале должен быть совершенен столь же, как и тысячелетнее Царство Христа, обещанное Откровением Иоанна Богослова.