«Если», 2010 № 04 - Страница 49

Иллюстрация Сергея Шехова

Летящий передо мной "мессершмитт Bf-109" продолжал судорожно метаться, пытаясь сбить мне прицел. Я плавно выходил на позицию стрельбы, игнорируя его ведомого, который хотел проделать то же со мной, но безнадежно отстал. Оба пилота явно были неопытны и растранжирили кинетическую энергию своих аппаратов на резкие маневры. Самолет за спиной не представлял немедленной угрозы — и не будет представлять, если я не дам ему приблизиться на дистанцию стрельбы. Я атаковал ведущего в своей фирменной манере "переменные ножницы" — по сути, это преследование по спирали, позволяющее мне поддерживать нужную скорость, не обгоняя противника. Тот попытался сделать реверс, и я тут же оказался над ним, перевернувшись — идеальная позиция для противодействия такому маневру. Слегка шевельнув ручкой управления, я очутился у него за спиной, оценил упреждение, выпустил короткую очередь и был вознагражден небольшими вспышками на его крыльях и фюзеляже. Я использую в пулеметах комбинацию БЗ: заряжаю в ленту два бронебойных патрона, потом один зажигательный, но не трассирующие. Трассеры выдают твою позицию, а зажигательные вспыхивают при ударе и поджигают горючее, вытекающее из дырок, проделанных бронебойными.

Его самолет превратился в факел. Это четвертый.

Быстрый взгляд через плечо подтвердил расположение его ведомого. Я позволил ему приблизиться, но не на дистанцию уверенного огня. У меня есть собственный Bf-109, и я тренировался на его симуляторах. Этот поджарый самолет со зловещим акулообразным фюзеляжем и «тепличным» фонарем кабины архетип немецкого истребителя своей эры, и без него никакая коллекция не может считаться полной. Я совершенно точно знаю, где расположены "слепые зоны" для сидящего в нем пилота. Легкое движение руки — чуть перемещается руль, и мой «мустанг» плавно переворачивается, потом я слегка тяну ручку на себя и падаю противнику под нос. Он наверняка ожидает, что я выполню половинку S-образной «змейки», но, едва скрывшись с его глаз, я делаю широкую «бочку». Он столь же предсказуемо переворачивается на спину, собираясь зайти мне в хвост, но мой маневр держит меня вне поля его зрения. Левая рука автоматически регулирует обороты двигателя, газ и угол атаки: я сбрасываю скорость ради высоты. Через несколько секунд я — все еще на спине — уже выше и чуть позади него. Я почти ощущаю его недоумение — куда подевался? — чуть беру ручку на себя и всаживаю ему в крыло сорок восемь пуль в секунду калибра 12,7 миллиметра, пятисантиметровой длины, летящих со скоростью три тысячи футов в секунду. Лонжероны крыла у него изрубает в труху, и оно чистенько отваливается. В отличие от первого пилота, этот ухитряется прыгнуть и раскрыть парашют. Так, это пятый.

Существует множество мифов о воздушных боях. Большинство людей думает, что тут все решают молниеносные рефлексы и способность выполнять маневры с большими перегрузками. А лучше всего такое удается молодым. Но я утверждаю противоположное. Если пилот полагается на рефлексы, то просто реагирует на ситуацию, вместо того чтобы ее контролировать. Хороший пилот будет оставаться намного "впереди самолета". Если вы полагаетесь на резкие маневры, то начинаете быстро терять скорость. А скорость — это жизнь. Суть воздушного боя — придумать способ, как навести свои пулеметы на другого парня, не дав ему прицелиться в тебя. А такое требует терпения, понимания маневров и стратегии. Это проблема, которую нужно решать, а не отчаянная и непредсказуемая дилемма. Для этого и требуется опыт.

Я убавил газ, сбросил обороты пропеллера и отрегулировал дифферент, возвращаясь в горизонтальный полет и сканируя при этом небо. Если не считать звена «мустангов» примерно в миле позади, небо осталось за мной.

— Отличная работа, Адский Огонь, — раздалось в наушниках. — Ас за день![3]

— Да ну, все равно что стрелять по рыбе в бочке, — небрежно отозвался я. — Возраст и вероломство побеждают молодость и мастерство. Ладно, конец симуляции.

Изображение вокруг кабины симулятора растворилось. Я снял кислородную маску, разблокировал и сдвинул назад фонарь и начал отстегиваться и отключаться. Последние наноботы, создававшие эту симуляцию, растворились в квантовой пене или отправились туда, где они исчезают, когда не нужны, и я увидел стены камеры симулятора. Отворилась дверца, в камеру вошла Венди Тейлор.

Интересно, как бы она выглядела, если бы ее пепельные волосы не были стянуты на затылке в этот жуткий пучок? Большинство молодых женщин упорно стараются привлечь мое внимание, но не потому что я какой-то там сексапильный красавчик, а из-за моих денег. Венди же больше интересовало практическое воплощение обещаний ее компании о возможностях симуляционной технологии. И мне приходилось это уважать. Я стараюсь не судить о людях по их внешности, но трудно не оценить по достоинству здорового представителя противоположного пола. Венди не подошла бы под голливудское определение красавицы, но у нее было необычное и интересное лицо, а энергичность взгляда усиливала общее впечатление о ее уме. Удивительно привлекательная комбинация.

— Ну, мистер Дойл, что вы думаете? — спросила она.

Я выбрался из кабины, изображая беззаботность. Если честно, то тело немного затекло, а одна нога онемела.

— Я уже со счета сбился, сколько раз летал на эту миссию Йегера "ас за день".[4] Пилоты неопытные, самолеты устаревшие. Детская игра да и только.

Венди закатила глаза:

— Ладно-ладно, крутой пилот, вы ведь поняли, о чем я спросила. Какие были ощущения? Самые реалистичные из всех, что вы когда-либо испытывали в симуляторе, не так ли?

Я показал на левую ногу:

— Обогреватель грел хорошо только правую. А левая едва не окоченела.

— Мы можем это исправить, если хотите, но…

— К черту исправления! — Я указал на свой «мустанг», стоящий на другом конце ангара. — Все было как настоящее — во всех отношениях. Перегрузки, вибрация, температура… даже запахи у вас получились правильные. Но у той «трости» нет настоящих пулеметов. Я десятки лет летал на симуляторах — и на гражданских, и на военных. У большинства, когда нажимаешь на спуск, раздается такое приятное «тра-та-та-та», и кабина слегка трясется. Но у этого… невероятно! Я ощущал себя богом! Тором, мечущим молнии. Это было потрясающе!

Венди просияла и с восхищением посмотрела на мой «мустанг». Я наклонил голову, приглашая подойти к самолету. "Мустанг Р-51" нравится всем, а многие считают его лучшим и самым красивым истребителем Второй мировой, а возможно, и лучшим истребителем всех времен. Плавные обводы самолетов оказали влияние на арт-деко, но я до сих пор гадаю, не повлияло ли и арт-деко на чудесное изящество «мустанга», включая характерный воздухозаборник под фюзеляжем, где находятся радиаторы. К тому же моя «трость» — это модель D, с обтекаемым фонарем кабины, который можно воистину считать завершающим штрихом его облика. Фюзеляж моего самолета — полированный алюминий с голубоватым оттенком, и даже не представляю, какой иной отделкой можно лучше оттенить его красоту.

— Можно потрогать?

Я кивнул. Она погладила блестящий бок. Когда она уйдет домой, я его снова отполирую.

— Этот все еще летает? Это оригинал? Вы меня на нем прокатите?

— Да, репродукция, и нет, не смогу, — извинился я. — "Трость модель III" — это точная репродукция, а значит, одноместный. У меня есть два других, и это летающие оригиналы, но они теперь слишком драгоценны, чтобы ими рисковать. А если вы действительно хотите на нем полетать, то в Киссимми есть двухместный учебный. Могу договориться.

— Здорово!

— Ага, здорово. Если сможете заставить этот симулятор работать так, как пообещали, то вы этот полет заслужите. И уж поверьте, если нет, то он вам будет просто не по карману… Итак, в какой срок вы сумеете встроить снимки с "машины времени"?