Эскадрон, сабли наголо! - Страница 5

Несколько селян, вышедших к дороге, провожали взглядом уходящих русских. Двое стариков, опираясь на клюки, о чем-то оживленно между собой судачили.

– Вишь оно как – не боятся уже нас, – кивнул на них едущий рядом Савелий. – Это поперво́й все забились по углам и, как мыши в своих норах, сидели. – Рус, рус олдурмэ! Не убивай нас! А как только с ними серебром начали расплачиваться, так сразу ожили и даже торговаться начали.

– Кавказ – тут всегда эдак, братцы, – обернувшись, сказал им Чанов Иван. – Одной рукой они кинжал за спиной держат, а другой товар для торговли тебе протягивают. Зевать только тут нельзя, а то и серебра одним разом лишишься, и башки своей, а горец-то все одно с барышом останется.

Лошади проехали то место, где буквально час назад стоял караул с передовым секретом. Крови на камнях уже не было, потеплело, и с неба опять шел мелкий противный дождь вперемешку со снегом, смывающий все следы.

– Местным трупы отдали, вот сами и схоронят их, как и положено, по своему обычаю, – донесся до Гончарова разговор Сошникова с Федотом. – А за это все, что нужно, с них себе заберут, наши одно лишь только оружие с убитых татар сняли. Ну а нам теперь до Басаргечара побыстрее бы нужно добраться. Вишь, вон как хорошо с этим разъездом получилось? Не ждут нас пока что в Эриване с этой, с Гянджинской стороны. Потому легко можем к нужному месту пройти.

Двое суток шел отряд по горной дороге. Одну ночевку сделали в ауле, а вот последнюю уже ближе к конечной точке маршрута в глухом ущелье. Шумела неподалеку от стоянки речка, а Тимоха, привалившись к камню и щурясь, смотрел на огонь. Вот так же ровно полтора года назад сидел он возле костра у горы Торатау в другом времени, в том простом и понятном, где были мама с папой, где были беззаботная студенческая жизнь и друзья-оболтусы. А в этом ты даже и не знаешь, где ночью голову преклонишь, чем поужинаешь, да и вообще – переживешь ли завтрашний день. Здесь все очень и очень непонятно. С другой стороны, он давно тут забыл, что такое меланхолия, что такое тоска, уныние и всякая прочая дурь, так часто сопровождавшая его и его сверстников в том далеком времени. Уж что-что, а жить здесь было очень интересно. На уныние, на самокопание и пустое безделье времени здесь попросту не было. Попробуй ты кому-нибудь сказать, что у тебя, дескать, нет настроения, и потому ты не расположен что-нибудь делать. Посмотрят как на дурака, а унтер так еще и леща с разворота по дурной башке даст, и лишний наряд заодно к нему же приложит, «ибо от безделья всякая блажь с человеком приключается, и хорошим трудом она лечится». Да и люди тут другие, простые они какие-то, настоящие, цельные. Вон они с ним как все нянькались после штурма крепости, словно бы с малым ребенком. А в бою как его спасали, когда он от потери крови ослаб! Савелий с Чановым Иваном собой прикрыли от татарских клинков, и тем дали его другим за их спины оттащить.

– Тимка, ты чего не спишь, чего в огонь таращишься?! – приподнял голову с кошмы отделенный командир. – Завтра ведь, как куреныш, весь квелый будешь, а там в бой идти! Ложись быстро, а не то в караул у меня загремишь!

– Да сплю я уже, сплю, Ефим Силович, – проворчал Гончаров и, подняв воротник шинели, закрыл глаза.

– Со слов взятого позавчера на дороге языка, в Басаргечаре стоят всего лишь три десятка воинов хана, – пояснял собранным командирам капитан Огнев. – Казалось бы, что это такое – три десятка татар против нас? Но все дело в том, что к западу, в версте от аула, есть развалины старинной крепости, той, которая издревле перекрывала и сторожила эту дорогу. И миновать ее стороной нам никак нельзя. В самой крепости татар немного, со слов пленного их там не больше десятка стоит. Но есть при них один фальконет. В общем, большой крови она нам стоить будет, если дуро́м полезем. Так что давайте думать, как нам ее взять и как при этом своих людей не положить.

– Эх, была бы у нас хотя бы одна пушка! – проговорил с досадой командир первого взвода подпоручик Зимин. – Сбили бы ядрами тот фальконет и картечью бы стрелков причесали. А сами «ура»! И в штыки! Всех бы разом там перекололи!

– У меня восемь штуцеров, может, их издали огнем там прижать? – предложил Кравцов. – Коли высовываться не будут, так по склону сможем забраться и, как Николай предложил, – в штыки?

– Было бы раза в три у нас больше винтовальных стволов, может, и прижали бы, – проворчал командир эскадрона. – А так, ну как ты их, Павел Семенович, прижмешь с таким вот редким огнем? Нам еще перед крепостью и сам аул ведь нужно будет тихо пройти. Казаки доложили, что ночью там, в карауле, только лишь двое стоят, если вдруг шуманем, пока с теми, кто в ауле сидит, разберемся, в крепости уже давно к бою изготовятся. Нет, тут, господа, надо хорошо подумать. Нужна какая-нибудь особенная военная хитрость.

Он оглядел стоящих рядом, и его взгляд остановился на Васифе.

– Тимоха, подъем, подъем! – Сошников потряс за плечо Гончарова. – Ночью нужно было спать, а не таращиться на огонь. Встаем все, быстрее, братцы, скоро команда на построение уже будет!

– Куда так рано-то подняли? – ворчал Савелий. – Еще даже с востока не сереет, а уже вставать.

– Разговорчики! – рявкнул проходящий мимо вахмистр. – Кому чего тут не нравится?! Тебе, что ли, Малаев?

– Нет-нет, Лука Куприянович, я ничего, – открестился тот. – Коней, говорю, нужно обиходить, фураж им успеть задать.

– Некогда обихаживать, быстро все в строй! – рявкнул старший унтер. – Сейчас командир эскадрона задачу будет ставить на утрешний бой, вы в нем – главные застрельщики, а все вошкаетесь. Быстрей давайте шевелитесь!

– Четвертый взвод, где вы? – донесся крик штабс-капитана Родионова. – Тут вот, у этого камня, вставайте, рядом с казаками!

– Быстрее, быстрее встаем! – слышались окрики унтеров. Наконец неровные шеренги замерли на относительно ровной площадке среди разбросанных на берегу реки валунов.

– Фланкеры, на вас особая надежда, – оглядев освещенные костром лица драгун, проговорил командир эскадрона. – Казаки с гянджийцами, то есть уже с елисаветпольцами, должны втихую вырезать караул в ауле и потом будут выдвигаться ближе к крепости. Ваша задача, четвертый взвод, пойти с ними, атаковать ее и взять. Как это лучше сделать, вам на месте уже объяснит командир взвода, подпоручик Кравцов. В помощь я даю вам еще два десятка людей из первого взвода. Поторопитесь, братцы, пока не рассвело – самое удобное время через спящий аул втихую пройти.

– Не нравится мне все это, – пробурчал идущий рядом с Тимофеем Малаев. – Не приучены мы по скалам карабкаться и бой в горах вести. Как-никак мы ведь есть кавалерия, а не пехота, и нарезных, точных ружей у нас кот наплакал. – А с этими коротышами та еще эта война, – хлопнул он по прикладу своего мушкета. – Тут бы егерям было сподручней татар из-за камней выковыривать, а не драгунам.

– Да были бы они тут, эти егеря, – проворчал Чанов. – Они сюда дня через три, никак не раньше, подойдут.

– Чего же нам, все это время здесь, в ущелье, их дожидаться? Правильно все их благородия сказали: пока эриванцы нас тут не ждут, нужно бить, протянем – потом подмогу пришлют, и целым полком их уже с этой дороги не выковырнуть.

– Разговорчики! Тихо ступайте! – донесся приглушенный возглас подпоручика. – Подходим уже!

– Сюда, сюда! – У тлеющего на обочине дороги костра стоял с саблей казак и махал рукой подходящей колонне. – Прямо ступайте, господин охфицер. Там дальше уже вас проводят. Только тихо, через два десятка шагов ихние хаты начинаются. Где татарва оружная там опочивает, нам это неведомо, а эти уже никому ничего не расскажут, – кивнул он на лежащие подле углей костра тела.

Колонна драгун, стараясь не шуметь, прошла по улице. В руках у Тимофея был зажат мушкет. Он в напряжении вглядывался в темные пятна домов, виднеющихся за каменными заборами. Так и казалось, что вот-вот блеснет в ночи яркий огненный всполох и ударит в упор ружейный залп. Но все было тихо, пара казаков вынырнули откуда-то с боку и повели колонну дальше по дороге.