Еще один глоток - Страница 40

Вэнинг попросил консьержа вызвать такси.

– Не будьте с ним слишком суровы, Ники, – попросил он, повесив трубку. – Вы ведь знаете закон о применении силы при получении признания.

Беллами рассмеялся.

– Да, но у меня свой метод. Когда-нибудь я изложу его в книге, предназначенной для начинающих. Я назову ее "Третья степень в облегченном варианте".

Он подхватил Марча и повел его к двери.

Беллами вытащил Марча из такси на Кондуит-стрит и прислонил его к стене. Тот бормотал что-то невразумительное.

Беллами расплатился с шофером, достал из кармана Марча связку ключей и открыл парадную дверь, после чего подтащил Марча к себе и на пожарном лифте поднялся с ним наверх. На указателе в холле он прочел, что квартира Марча на третьем этаже.

Он открыл дверь тем же ключом, нашарил выключатель, зажег свет, поискал спальню, отвел туда Марча и тот рухнул на постель. Потом Беллами спустился вниз и запер парадную дверь.

Вернувшись в квартиру, закрыл за собой дверь и, пройдя в спальню, некоторое время стоял, разглядывая спящего Марча. Он размышлял над репликой Вэнинга о том, что Марч слишком хитер, чтобы прятать что-либо в собственной квартире и что если у него есть что прятать, он спрятал это очень хорошо.

Беллами склонился над Марчем, развязал галстук у него на шее, расстегнул ворот рубашки, перевернул его на спину и стал методично обыскивать. Он обшарил все его карманы и не нашел ничего, кроме обычных мелочей, которые все носят в карманах.

Потом заглянул внутрь пиджака. В подкладке был потайной кармашек – портные иногда делают такие кармашки для своих клиентов. Беллами сунул в него пальцы и нащупал сложенный листок бумаги. Он достал его и, развернув, поднес к свету.

Внутри бумажки был ключ от автоматического американского замка. Губы Беллами начали растягиваться в улыбке. Это была улыбка счастья.

Бумага была того же типа, какой всегда пользовалась Фреда, – дымчатого оттенка. Совершенно очевидно, что листок вырван из ее блокнота. Он идентичен тому, на котором было написано ее незаконченное письмо к нему и которое он нашел у постели мертвой Фреды.

На этом листке текст был отпечатан на машинке. Записка датирована десятью днями раньше и послана из квартиры 142, Джордан корт, Сентдонский лес, Сев.-Зап. 8. Записка гласила:

"Добрый вечер, глупый, старый Харкот,

ты оставил это здесь прошлой ночью. Ты так и голову потеряешь, если только тебе ее раньше не оторвут.

Ф."

Беллами сложил записку и положил ее вместе с ключом в карман пиджака. Сидя на стуле, он некоторое время наблюдал за тяжелым сном Марча. Затем встал и обошел квартиру. Она была экономно, но удобно обставлена, однако запущена, везде было полно пыли. Именно в таком мете и должен жить Харкот, подумал Беллами.

Он прошел на кухню. В буфете нашел пачку соли и банку горчицы. Взял из шкафа стакан, на три четверти наполнил его водой из-под крана, добавил туда соли и горчицы, размешал.

Оглянулся в поисках тазика, нашел его, отнес рвотное средство и тазик в спальню и занялся спящим пьяницей. Пять минут спустя он курил сигарету, наблюдая, как Марч, чье дыхание стало гораздо свободнее, снова спал.

Жизнь – не такая уж плохая штука, подумал Беллами. Конечно, она выкидывает порой самые неожиданные коленца, но в общем она недурна. Более того, она полна приключений. Случается разное, но если человек не теряет самообладания и действует последовательно, он оказывается в выигрыше.

Многие слишком легко сдаются и отказываются что-либо делать, просто сидят и пускают в потолок дым колечками. У людей вроде Марча нет ни выдержки, ни способности просчитывать свои действия наперед и предвидеть их результат, к тому же страх и алкоголь лишают их решимости…

Он подумал о Кэроле, которая дала ему отставку, потому что он слишком много пил – при этой мысли он сладко улыбнулся, и о Фенелле Рок – у этой есть и выдержка и смелость.

Он подумал, что Фенеллу надо взять на заметку, она может пригодиться. Она не задает лишних вопросов и будет играть честно, без подвоха, конечно, если у нее не будет особой причины хитрить.

На сей раз Фенелла схитрила. И проболталась. И не только сама проболталась, но и Марча заставила говорить. Она проболталась Ферди Мотту, во-первых, потому, что он – ее работодатель, и, во-вторых, потому, что ей хотелось узнать у Мотта кое-что о Марче. Она хотела спросить, действительно ли Марч так ужасен, как описывает его Беллами. Вообще-то это не имело для нее значения, и причина тому с женской точки зрения была самая, что ни на есть уважительная. Дело в том, что она любила Марча.

Беллами задумался об этом. Женщины – странные существа. Вот, например, Фенелла – женщина жесткая, привлекательная и по-своему умная – влюбляется в Марча потому лишь, что ей его жалко. Ванесса права, когда говорит, что у Харкота есть единственное достоинство – умение вызывать жалость, если это можно назвать достоинством, конечно. Ванесса сказала, что она и замуж-то за Марча вышла потому, что ей его было жалко. А теперь вот Фенелла влюбилась в него и пытается ему помочь как может по той же причине.

Беллами отложил сигарету в пепельницу и наблюдал, как она тлеет. Она напомнила ему ту историю, которую он сочинил о дымящимся окурке, оставленном Марчем у постели убитой Фреды. Это была виртуозная придумка, подумал он.

Он загасил сигарету, закурил другую и взял шляпу. Но постоял немного, глядя на Марча, и направился к выходу. Вдруг застыл неподвижно лицом к двери, засунув руки в карманы, так как догадался, что кто-то поднимается по лестнице.

Он услышал, как открылась дверь спальни – в дверном проеме появилась Фенелла Рок. На ней была новая очень модная шубка из скунса. Вид у нее был усталый.

– О, Боже, Ники… – сказала она. – Можно ли от вас хоть где-нибудь скрыться? Вы, кажется, начинаете меня преследовать. Почему, ради всего святого, вы не оставите этого бедолагу в покое? – она махнула рукой в сторону лежавшего на кровати Харкота.

– Дорогая, вы неблагодарны, – ответил Беллами. – Поскольку Харкота накачали отвратительным пойлом, вам следовало бы подумать о нем раньше. Я нянчил его здесь, как ребенка.

– Так зачем же вы ему дали сначала то пойло? – тихо спросила она.

Подойдя к Марчу, она потрогала его лоб.

– Я не хотел, чтобы он сказал лишнее, – ответил Беллами. – Ему бы это не пошло на пользу. Поэтому я решил, пусть он лучше вообще ничего не говорит. Беда Харкота в том, что он говорит слишком много и не вовремя.

Она скинула шубку, взяла предложенную Беллами сигарету и села у туалетного столика, глядя на Беллами.

– Вы же не думаете, что в самом деле можете влюбиться в типа вроде Харкота, а, Фенелла? – спросил Беллами.

Она пожала плечами.

– Наверное, каждой женщине, даже такой, как я, нужно о ком-то заботиться. И не говорите мне, что я – круглая дура. Сама знаю. Но знание – одно, а жизненная ситуация – другое. Даже если я знаю, что я – дважды распроклятая дура…

Беллами выпустил колечко дыма.

– Почему дважды? – спросил он.

Она неловко заерзала.

– Харкот – сам по себе не подарок, видит Бог, – объяснила она. – Он – безответственный, глупый, пьяница. Он пьет, как извозчик, потому что напуган. Он тоже попал в очень плохую историю… Это само по себе ужасно. Но тут еще, в самый разгар всего, являетесь вы…

Беллами подумал, что у нее весьма волнующий голос, особенно, когда она усталая.

– Я? – вставил он. – А что такого сделал я, Фенелла?

– Вы играете на его нервах, как на струнах, – ответила она. – Вы совершенно безжалостны. Он в полном раздрызге. Он панически боится вас. И я думаю, что вы ошибаетесь на его счет… Я действительно так думаю.