«Эсфирь», трагедия из священного писания... - Страница 3

Признаться, они и взрослым режут уши. Или:

Или:

Бесполезно, кажется, разбирать сии стихи. Всяк видит, всяк чувствует, сколь они безвкусны и неблагопристойны. Кто не скажет, прочитавши нашу «Эсфирь», что она есть пародия «Эсфири» Расиновой? Стихов:

нет в подлиннике; но можно ли было выпустить такие замысловатые, бесценные картины! Они венчают весь перевод. – Воображение поражается новостию зрелища (каким образом, до этого нет дела), слух пленен красотой выражения – один вкус страждет, но вкус, как и лавровые листья, теперь нужен в одних кушаньях.

Выражения: ценней, искомая, в дар себе взыщи неприличны высокому слогу. Первое употребляется только в политической экономии, второе в математике, а последнее в одних приказах.

Наконец, следуя, порядку г. переводчика, мы примемся за грамматику, которую он сам, как кажется, считал последним делом. Не останавливаюсь на новоизобретенных словах, каковы: стуженье (вместо: стужание, от глагола стужать), присущее, преступок, воградил и тому подобных, и на том, что прилагательные стоят иногда вместо причастий, как, например:

Или:

Где и кем заблужденный? Иной подумает – в лесу, каким-нибудь лешим. Все сии ошибки ничтожны перед следующими:

Или:

Или:

Или:

И русский мог написать это! – Если Мардохей был там несколько раз, то для чего не сказать в прошедшем многократном времени: успевал, ослеплять? «Но тогда б не вышло рифмы!» А, извините мою недогадливость!

О просвещение! – Кто б поверил за двадцать лет пред сим, что можно говорить: по всей лицу, и после имени существительного в единственном числе ставить местоимение во множественном?

Пощадите! Сжальтесь, хоть над бедным славянским языком; сами татары так не колесовали его.

Неправильно. Глагол средний властвовать требует всегда предлога над; говорят: владеть народом, страстьми, но властвовать над смертными, над стихиями и проч.

Нестерпимый, непростительный галлицизм! Скоро станут говорить на театре (чего боже сохрани!): сделай подать мой меч! Скоро будуарный язык со всей своею пестротою переселится на сцену!

А я протираю глаза, перебираю все двусмысленные глаголы, но никак не нахожу смысла. Наконец прибегаю к Расину. У него сказано: je t'entends.[10] Поэтому внимать и внушать все равно? Благодарим за новую грамматику. Однако ж, покуда оной не выучимся, я буду говорить: je n'entends pas.[11]

В заключение следует строфа, которая, яко образцовое произведение, была на славу помещена в журналах. Оную поет одна израильтянка, начиная так:

После всего сказанного, когда женское лицо может говорить: я зрел, я протек и проч. в лучшей строфе, что должно заключить о прочих? Впрочем, если вкус, грамматика и смысл подлинника суть безделки, как полагают многие, то перевод «Эсфири», сходный с оригиналом только числом стихов, может почесться весьма хорошим. Не обязавшись перепечатывать «Эсфирь» снова, оканчиваю замечания сии, хотя они могли б быть бесконечны. Особы, желающие увериться в истине их, могут получить подлинник перевода «Эсфири» у театральных дверей за сходную цену, с полною коллекциею его красот и недостатков.

1819. «Сын отечества», No 3, стр. 107—124.