Эромагия - Страница 21

Первой это ощутила Анита. Венец в ее руке ожил, зашевелился, задергался…

— Ой! — сказала она.

Шон озадаченно покосился на свою руку, потом на Аниту, потом опять на кулак, где был зажат Жезл. Древняя реликвия пробуждалась. Она запульсировала волнами тепла и холода, мелко задрожала — Тремлоу держал ее крепко, и дрожь эта передалась пальцам, потом запястью…

Мягко, но с непреодолимой силой оба предмета вывернулись из сжимавших их пальцев. Взмыли над поляной, разгораясь все ярче и ярче, закружились, проворачиваясь в полете, обращаясь друг к другу то одним, то другим боком, — и вдруг замерли. Сияние уже резало глаза — реликвии превратились в крошечные солнца. Теперь набалдашник Жезла глядел точно в центр Венца. Они слегка покачивались, почти неразличимые в окутавшем их световом коконе. А потом Венец и Жезл устремились друг к другу и с громким хлопком соединились. Свет затопил поляну перед руинами; маленькое светило завращалось, разбрасывая острые белые лучи, рассыпая потоки искр и поднимаясь все выше…

Сияние озарило длинные носы ведьм из летучего отряда, их впалые щеки и вялые подбородки, их серенькие, собранные на затылках в пучки волосы, — и летучий отряд, крича в ужасе, бросился прочь.

— Чего это они? — Анита на миг отвлеклась от созерцания восходящего светила, глянула вслед беглянкам и снова подняла голову. — Красиво-то как, а, Шончик?

— Ага… — отозвался рыцарь.

Ком искрящегося света поднимался, на ходу увеличиваясь; зарево ширилось, заливало округу. Над руинами храма взмыли драконы и закружились, раскинув крылья. Чешуя их казалась серебряной.

Через мгновение в черном небе зажглась новая звезда — самая яркая на всем небосклоне. Драконы, описав большой круг почета, опустились к земле.

— Пророчество сбылось! — торжественно объявила Мелонита. — Над древним храмом взошла новая звезда. Моя клятва исполнена, и теперь я свободна. Благодарю вас, хранители Жезла.

— А уж я как благодарю! — воскликнул Кардамуд.

Дракониха вздохнула.

— Что ж, теперь я свободна… Мы с Кардамудом отправляемся в путешествие. Он обещал показать мне… показать мне весь мир.

Они переглянулись.

— Удачи, Кардамуд, — сказал Шон. — И тебе, Мелонита.

— Будьте счастливы! — добавила расчувствовавшаяся Анита.

Когда шум крыльев стих и драконы исчезли в усеянном звездами черном небе, рыцарь с ведьмой наконец взглянули друг на друга.

— Я… э… — начал Тремлоу неуверенно. — Мне тут пришло в голову…

— Да? — спросила Анита, оглядываясь на темный храм.

— Эта звезда… Ну, я слышал, звезды ведь, особенно такие яркие, они всегда кому-то или чему-то посвящены. Ну, ты понимаешь — есть звезда Надежды, а вон, на севере, видишь — звезда Войны.

— Да-а… — задумчиво протянула она.

— Вот, и еще есть другие, они тоже… А эта звезда — она чья? В смысле, звезда чего?

Заметив, что ведьма продолжает оглядываться, Шон тоже повернулся, потом взял ее за руку.

— Хочешь узнать, — сказала Анита, толкая его локтем в бок, — чему посвящена эта звезда?

— Ясное дело, хочу.

— Прямо сейчас?

— Немедленно!

— Ладно, — согласилась ведьма. — Сейчас узнаешь…

Анита перекатилась на бок, приподняла голову и положила ладонь на грудь рыцаря. Шонтрайль де Тремлоу де Ривилль де Крайсак, кавалер Ордена Меча, лежал, сонно глядя в рассветное небо. Ведьма осмотрелась — пляж был пустынен, только шалаш виднелся в полутьме. Сзади шелестели морские волны, впереди на границе пляжа темнела роща.

Они провели в этом месте уже три дня. Молодая ведьма из обители Лайл-Магель и рыцарь, наследственный принц города-государства Пер-Амбой, познакомились, когда старая Беринда, носившая титул Верховной колдуньи, послала Аниту в город с заданием свергнуть захватившего власть безумного мага. Познакомились и… Она, вздохнув, положила голову на плечо Шона. Вместо подушки это плечо использовать было затруднительно — даже в расслабленном состоянии мускулы своей твердостью напоминали камень. Ведьма прижалась щекой, скосив глаза на могучую грудь, поросшую светлыми волосами, и принялась задумчиво пощипывать их, вспоминая все произошедшее. Тремлоу, покрытый шрамами голубоглазый блондин-здоровяк с подбородком, похожим не то на наковальню, не то на обух топора, был хорошей иллюстрацией того, что форма не всегда соответствует содержанию. Поначалу Анита приняла его за неотесанного бродягу-наемника, и лишь позже выяснилось, что Шон владеет не только мечом, но и вполне развитым мозгом и что у него хорошо подвешен язык — и не только он.

Тремлоу чуть повернулся, обхватив ведьму рукой, напоминающей узловатый сук старого дерева, положил широкую ладонь ей на голову и запустил пальцы в короткие черные волосы. Легко провел по затылку Аниты, погладил шею… она зажмурилась, чуть не заурчала, как кошка, которой чешут спинку.

— Что это там? — вдруг негромко произнес Шон.

— Твою мать…

— Где? — Открыв глаза, она прислушалась.

— Вроде шумят…

— О тощая дщерь неумелых родителей!

— Ага…

Перевернувшись, Шон приподнялся на локтях. Анита, усевшись ему на спину, тоже огляделась. До восхода оставалось недолго, но небо было лишь едва светлей окружающего пейзажа. И никого вокруг. Пустынный пляж широкой полосой тянулся вправо и влево на много миль, позади море с тихим шелестом облизывало солеными языками песок, а впереди маячил силуэт шалаша, построенного Тремлоу из веток, да темнела роща…

— Вверху, — произнес Шон и потянулся к мечу в ножнах, лежащему рядом на песке.

— Неумеха, ты можешь не дергаться?!

Анита уже и сама видела. В небе что-то летело: темный силуэт двигался странными зигзагами, иногда описывал петли, рывком подлетал выше или вдруг начинал падать, и тогда льющийся с небес скрипучий, очень пронзительный голос срывался на визг:

— А, курица драная, я ж тебе все прутики повыдергиваю!

Тремлоу встал на колени, сжимая ножны за середину и выискивая взглядом свою одежду. Анита тоже приподнялась. Голос казался смутно знакомым, хотя так сразу она не могла сообразить, кому он принадлежит…

— Дура, ну дура!

Вдруг она ощутила, что небольшой камешек, висящий на шее — амулет, который ведьма носила так давно, что уже и позабыла про него, — слегка нагрелся.

— Садись, садись же наконец, мерзкий веник!

Теперь голос звучал громко и внятно. Да и силуэт стал больше, потому что опустился почти к самому песку: ссутулившаяся фигура в развевающихся одеждах. Она приникла к какой-то папке, сидя на ней верхом и обхватив обеими руками. Анита, найдя в песке одежду, вскочила, отряхнулась сама, отряхнула платье и стала поспешно одеваться.

— Где мои штаны? — спросил Тремлоу.

— Стой, стой, гадина лохматая!!!

С силуэтом вдруг произошло что-то странное — он вздыбился, будто напоролся на невидимую стену, и описал мертвую петлю, подняв фонтан песка. Хриплый вопль разнесся над пляжем.

— Что это такое? — спросил Шон, прыгая на одной ноге и натягивая штаны. — Или вернее — кто это такое?

— Ведьма, — пояснила Анита, поправляя платье на груди. — Старая Беринда.

— Беринда… хозяйка вашей обители? Ага… А чего это она так чудно летит… Поберегись! — заорал вдруг он, отбросив меч, ухватил Аниту за плечи, повалил и сам упал рядом. Беринда пронеслась прямо над ними, оставляя за собой шлейф из теплого воздуха, взлетающего песка и пронзительных воплей. Она достигла моря, чиркая каблуками сапог по воде, описала круг над мелкими волнами и, наконец, сверзилась с того, на чем летела. Старуха упала в воду, а ее снаряд, преодолев еще несколько метров, с отчетливым протяжным всхлипом вонзился в песок у ног опешивших любовников.

— Кха! Тьфу! — Анита отскочила, плюясь, и побежала к морю.

— Повелительница! Эй, вы как?

Старуха уже выбралась на берег. С ее платья лила вода.