Ермак. Телохранитель - Страница 2

Вслед за князем, приподнявшись над бортом, открыли огонь все защитники носовой части парохода. Я вскинул винтовку и прицелился в мелькнувший за кустом на берегу силуэт. Выстрел. Перезарядка. Сместился левее на шаг. Поиск цели на берегу. Вспышка из кустов. Аккуратно под срез целимся. Выстрел. Из кустов выпала винтовка.

"Вестник" между тем, набрав приличную скорость, прошёл ближайшую к острову Разбойный точку и начал отдалятся от засады, заходя за затопленный остров. Пули все ещё стучали, впиваясь в борта, стенки кают. Но обстрел стихал, становясь реже.

"Ермак" почти догнал пароход цесаревича и начал сбавлять ход. С него велась интенсивная стрельба по месту засады. Судя по частоте выстрелов, потерь с нашей стороны на конвоире почти не было.

Тут, я краем глаза заметил, что Николай хочет подняться на ноги.

— Ваше Высочество, лежите, ради бога. Не хватало ещё, чтобы в вас попали.

— Не много ли на себя берёшь, Аленин? — Бледное лицо Николая стало наливаться кровью. — Все воюют, а я прячусь, как какой-то жалкий трус.

— Ваше Высочество, уже пять ваших атаманцев из конвоя погибли, чтобы вы остались живы. Не делайте их гибель бессмысленной.

— Тимофей прав, Государь Наследник, — раздался слабый и тихий голос генерал-губернатора. — Укройтесь, пока не добрались до безопасного места. Вы должны остаться живым. И это не трусость.

Я, заметив, как из кустов засады выскочили три бандита, стреляя вслед пароходу, выцелил крайнего и свалил его. Раздавшиеся следом с палубы ещё несколько выстрелов уложил на песок и оставшихся двух нападавших.

Пароход в это время начал сбавлять скорость и, пройдя полузатопленный остров, вошёл в пойму, наматывая на колесо траву. Раздался треск, пароход дёрнулся несколько раз, сбивая всех стоящих с ног, и встал окончательно. Гребное колесо ещё молотило по воде, выбрасывая за кормой кучу ила. Через несколько секунд раздался треск и колесо остановилось. Я приподнялся с палубы, оглядываясь по сторонам.

"Ну что ж, могло быть и хуже", — подумал я. Судно с маху вошло на заливные луга метров на пятнадцать. Полузатопленный остров прикрыл пароход от засады на острове Разбойный, до которой было метров двести пятьдесят. "Ермак" дав задний ход, резко тормозил, стараясь не войти на затопленный луг, и также перекрыть директрису стрельбы для бандитов.

На берегу, куда упиралась пойма реки, столпились верховые и пешие казаки Черняевского округа, часть из которых продолжала стрелять в сторону островов, а часть, в основном пешие, спускались к воде. Над водой разносились матерные конструкции Митяя Широкого.

— Уфф, кажется, отбились, — пробасил Барятинский, поднимаясь на ноги и передёргивая затвор винтовки. — С русско-турецкой войны так не веселился.

— Тимофей, поинтересуйтесь у капитана, как будем переправляться на берег, — буквально прошептал генерал-губернатор, с восковым лицом и посиневшими губами.

"Серьёзно дедушку Корфа задели" — подумал я, полностью распрямившись. Стрельба стихла. Я повернулся и, наклонившись, спросил, у продолжавшего лежать цесаревича.

— Разрешите выполнять, Ваше Императорское Высочество? — спросил я Николая.

— Иди, выполняй, Тимофей. Только не грози больше Аркадию Зиновьевичу глаз ножом выколоть, — усмехнулся наследник престола.

— Ваше Императорское Высочество, вы пока не вставайте. Мало ли что. Остров с засадой рядом, — как можно проникновенней попросил Николая, после чего повернулся в сторону казачат, которые находились на носу.

— Леший, Ус, Чуб прикрыть Государя Наследника. Лис, осмотри места, откуда нас смогут огнём достать.

Отдав приказания ребятам и убедившись, что Вовка, Феофан и Устин прикрыли цесаревича, я сделал где-то шесть шагов к трапу на капитанский мостик, когда раздался панический крик Лиса: "Ермак, на два часа дерево, двести шагов!"

Повернув голову направо, сразу зафиксировал взглядом высокое дерево на острове Разбойный, в кроне которого темнело что-то крупное. А потом в том же месте глаза резанула вспышка на солнце.

— Лис, стреляй!!! — заорал, понимая, что с дерева Николай виден как на ладони и не прикрыт казачатами. Я полуобернулся и, увидев, что Николай лежит на том же месте, сделал назад два шага, а потом, как вратарь, прыгающий в девятку за мячом, разрывая мышцы на ногах, толкнул своё тело вверх-вправо, перекрывая возможную траекторию пули.

Время как всегда в таких ситуациях замедлилось. Моё тело зависло в верхней точке прыжка, а выстрела всё не было.

"На хрена мне это надо?" — успел подумать я, как тупой и сильный удар в левую сторону груди выбил из меня дух, а потом наступила полная темнота. Как упал на палубу, я уже не почувствовал.

Двадцать третьего июня тысяча восемьсот девяносто первого года ранним утром к пристани станицы Черняева подходил, дымя черным дымом из единственной трубы, пароход "Вестник" под штандартом цесаревича в сопровождении однотипного конвоир-парохода "Ермак". Через несколько минут на станичную землю должна была ступить нога второго по значимости человека в Российской империи — Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича Романова.

В апреле месяце в станицу пришло предписание из канцелярии генерал-губернатора Приамурья, в котором сообщалось, что в июле тысяча восемьсот девяносто первого года станицу, возможно, посетит Цесаревич. В управлении Черняевского округа начались горячие денёчки. Атаман Савин за два месяца похудел килограмм на пять и осунулся лицом.

В начале мая в разговорах о подготовке к встрече цесаревича впервые мелькнула мысль, а не показать ли цесаревичу мою школу и выучку казачат. После этого заболела голова и у меня. Стал готовить программу показательных выступлений в лучших традициях спецназа, а также вылизывать силами учеников "Казачьей школы станицы Черняева" дом-казарму и полигон. Вот таким образом обозвали мою школу атаман и станичные старейшины. Как финансировать учёбу, так сами, а как показать цесаревичу, так станичная школа.

Изначально по плану Цесаревич должен был прибыть во Владивосток в июне тысяча восемьсот девяносто первого года. Но происшествие в Японии, когда наследник получил по голове саблей от "тронутого" самурая-полицейского, способствовало сокращению японской программы. Утром в субботу одиннадцатого мая тысяча восемьсот девяносто первого года Николай Романов прибыл во Владивосток, где пробыл одиннадцать суток.

Первое, что сделал Цесаревич по прибытии во Владик — объявил Всемилостивейший Его Императорского Величества Александра III Манифест: "В ознаменование посещения Сибири Любезнейшим Сыном нашим, Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем, желая явить милость нашу тем из отбывающих ныне в Сибири наказания, в силу судебных приговоров, ссыльных, кои по день прибытия Его Императорского Высочества в пределы Сибири распределены в установленном порядке, повелеваем: первое — ссыльнокаторжным, которые добрым поведением и прилежанием к труду достойны снисхождения, уменьшить назначенные судом сроки каторги до двух третей, бессрочную каторгу заменить срочною на двадцать лет; второе — осуждённым за преступления, содеянные в несовершеннолетнем возрасте, в каторжные работы менее четырех лет, ныне же перечислить в разряд ссыльно-поселенцев…

Этот манифест уже две недели висел у сборной станичной избы на "доске объявлений", как я про себя называл этот укрытый козырьком от непогоды деревянный щит. Казаки читали и витиевато — матерно излагали своё мнение. Общий смысл звучал — "послабление царя варнакам к добру не приведёт".

"Казачий телеграф" с опозданием в несколько дней, сообщал в станицу о событиях, связанных с нахождением Государя Наследника на земле Приамурья. Их было очень много, Николай Романов активно участвовал в социально-политической жизни губернаторства.