Эрхегорд. Сумеречный город - Страница 17

Мечту Эниона Прародителя о встрече с Предшественниками воплотил его внук. Вот только в гробницах ничего не было. Ни-че-го. Они были пусты. Как и древние дома в Пекель-Зорде. Не удалось найти даже крохотного волоска.

Правда, до сих пор ходят легенды, будто одна из усыпальниц еще хранила тело последнего из Предшественников…

Сказав это, Сольвин улыбнулся. Провел ножнами по каменному столу, взглянул на гобелен с изображением конной охоты и неспешно добавил:

– Фанатики-нерлиты до сих пор ищут его останки. Говорят, что их вывезли и спрятали где-то в низине. Говорят, что тело Предшественника неподвластно тлению, что он и не мертв вовсе, а спит. Что однажды он проснется, и Земли Эрхегорда обретут своего истинного властителя – черную смерть. «Здесь начинается наша слава и наша погибель».

Сольвин качнул головой, будто извиняясь за то, что упомянул нерлитов с их бунтарским суеверием.

– Не знаю, был ли там Предшественник, а если был, то как избежал тления за все эти века, но под стенами, в глубине Таильской пещеры, Эрхегорд нашел главное – ямы, заполненные всевозможной утварью. Наследие Предшественников. Пластины, чаши, цепи, странного вида шары, обручи, спирали, огромные, больше похожие на оружие, гвозди и другое. Много совсем одинаковых вещей, отличающихся лишь узорами. Да, на них были узоры – тонкие черные прожилки. Все выполнено из одного металла, отдаленно напоминающего медь или потемневшее золото, но значительно более крепкого. Этот металл назвали алианитом, в честь жены Эрхегорда – Алианеллы. А наследие Предшественников назвали лигурами, что на ворватоильском наречии означает «сила».

С этого дня началась слава первого ойгура из рода Эрхегорда и вместе с тем – процветание его Земель.

Лигуры не отличались красотой, в них не было драгоценных вкраплений, но они обладали необъяснимой и часто непредсказуемой силой: влияли на природу, влияли на саму жизнь, делали сухую землю плодородной, больного человека – здоровым, укрепляли сталь мечей и щитов. Невозможно представить, сколь могущественным был народ, выковавший такие предметы. Предшественники… И по-прежнему ни намека на то, почему они исчезли, что погубило их при таком могуществе.

Вернувшись из северного похода, Эрхегорд на два года задержался в крепости Устендол. Распорядился расширить горную тропу, выдолбить в скалах настоящую дорогу, а сам занялся лигурами – тем немногим, что ему и оставшимся в живых четырем спутникам удалось вынести из Таильской пещеры, а заодно обследовал необжитые глубины Пекель-Зорда.

Узнав силу и власть лигуров, Эрхегорд распорядился раздать их своим приверженцам и наместникам городов. Так он начал укреплять и расширять свои владения.

И только Бауренгорд, родной брат Эрхегорда, воспротивился лигурам: «Однажды придет расплата. Быть может, не сейчас, а многие годы спустя, но твою славу сменит твоя погибель. Мы не знаем, как умерли Предшественники. Не знаем, сами они сотворили лигуры или, подобно нам, беспечно нашли их в горах. Но знаем, что ни лигуры, ни физическая мощь не спасла Предшественников от гибели. И мы повторим их судьбу. Только наша участь будет страшнее».

Эрхегорду такие слова не понравились. Он спешно вернулся в Лощины Эридиуса. С боем вошел в престольный Вер-Гориндор. Окончательно утвердил свою власть – объявил себя Венценосным ойгуром всех Земель.

Бауренгорд отправился в изгнание, где и собрал вокруг себя первых фанатиков – основателей ангора[15] нерлитов. Несмотря на их проповеди, лигуры быстро разошлись по городам и последующие века помогали укрощать природу Земель, строить новые крепости, покорять южные селения. Ведь и у нас, в Багульдине, хранится свой лигур.

– Что он делает?

– Укрепляет камень. Делает его крепче дианита. Такой закладывали в крепостные стены на границах. У нас заложили в основание Свирной башни; благодаря ему и, конечно, кумаранскому камню башня выдерживает напор свира, все эти века не знает ни трещин, ни обвалов. «Однажды придет расплата». «Здесь начинается наша слава и наша погибель». Быть может, расплата уже пришла? – Сольвин нервничал и потел все больше. Мокрой тряпкой тер ладони и лоб. Ослабил один из кушаков, то и дело одергивал полы рубахи. – Быть может, Эрхегорд тогда разбудил черную смерть Предшественников – силу, погубившую их и дремавшую бесчисленные века?

– Хубистан? – спросил я.

– Хубистан?.. Не знаю. Разве так уж важно, как это назвать и какую форму оно обретает?

– Почему он не нападал раньше?

– Раньше?.. – Сольвин растерянно пожал плечами. – Раньше тоже случалось всякое… Но люди всегда верили в защиту лигуров. Быть может, Хубистан только сейчас обрел полную силу. Или ждал чего-то…

– Вы думаете, туманом затянуло не только Багульдин?

– Что? – не понял Сольвин.

– Мгла могла покрыть все Земли, – предположил я, по-прежнему считая Хубистан суеверной выдумкой.

– Не думал об этом… – с безумной улыбкой протянул хозяин подворья. – Но… кажется, мы подходим к самому интересному. Я чувствую. Скоро вы все поймете. «Однажды придет расплата»… Ведь в Таильской пещере нашли проход к нижнему горизонту. Лестницу. Она была прикрыта плитой, и ее долгое время не замечали. А тут… И… – Сольвин начал путаться в словах. Его руки дрожали. – За несколько лет до гибели Эрхегорд спустился по ней с отрядом муинов – своих телохранителей. Они… Его не было пять дней. А потом… Он вернулся один. Один. Весь окровавленный, с глубокими гнойными ранами. В одной руке держал меч, в другой – отрубленную голову огромного, прежде неизвестного зверя. Полностью слепого, с роговыми пластинами на коже. Внутренности зверя свисали из шеи и подрагивали, будто были живые. Мерзость… Обман. Будьте готовы!

Сольвин обнажил кинжал. Клинок дрожал в его руке. Хозяину подворья пришлось опереться на стол.

– Как же трудно… Каждый раз… Будьте готовы, он уже близко. Он придет меня убить. Мерзость. Позовите кравчего! Вы не подумайте, я не хочу… Он мог вернуться… Ах нет, ему бы сразу сказали…

Не понимая, что происходит и откуда ждать угрозы, я встал с козетки. Положил руку на рукоять меча. Неотрывно смотрел на дверь. Думал, что она может в любой момент распахнуться. Дверь была закрыта на засов изнутри, но сильный человек при желании мог его выломать.

– Ваш гость будет один? – спросил я.

– Никто не знал, что там случилось, в нижнем горизонте. Никто туда больше не спускался. – Сольвин не слышал меня. – И откуда там взялись дикие звери? Эрхегорда еще неделю била дрожь. Он бредил, кричал. Никогда прежде его не видели таким, даже после самых кровавых сражений с южными племенами. А потом… – Хозяин подворья прикрыл глаза. Его дрожь стихла, но кинжал едва держался в ослабевших руках. – Потом Эрхегорд приказал замуровать вход в Таильскую пещеру. Выставить караул и никогда никого к ней не подпускать. «Однажды придет расплата, и наша слава станет нашей погибелью».

Кинжал выскользнул на камшитный ковер. Мягкий удар.

– Я ведь теперь и хмель почти не пью…

– Что?

Сольвин говорил так тихо, что я с трудом разбирал его слова.

– Под хмелем это быстрее… С тех пор Таильская пещера закрыта. Слава и сила роду Эрхегорда. Вот и все.

Казалось, что хозяин подворья вот-вот упадет. Он навалился боком на стол, и кушаки глубоко впились в живот.

– Он уже здесь. Не дайте ему…

Устав от причитаний Сольвина, от его страха и безумия, я выхватил меч. Быстрым шагом пересек комнату. Рванул засов. На мгновение представил, что сейчас увижу Громбакха, Тенуина и Теора. Подумал, что они решили ограбить подворье, а Сольвин каким-то образом узнал об этом и теперь готовился к смерти. Мотнув головой, отбросил такую мысль. Зная о запланированном ограблении, Сольвин бы точно позвал стражников. Но тогда кого он боялся?

Послышался надрывный, слезный шепот:

– Не уходите… Не оставляйте меня, прошу…

Я толкнул дверь. Слишком сильно. Распахнувшись, она громко ударилась о стену.