Эра джихада - Страница 12

Самолет мягко коснулся полосы, побежал по ней, постепенно замедляя ход.

Чиновник знал, что шансы вернуться живым из этой поездки, – если он в точности выполнит поручение Сергея Сергеевича, – четыре к пяти. Не так уж и плохо, если брать расклады для военного времени. Но тут был мир, и он, черт побери, жил в столице великой державы, пользуясь всеми благами цивилизации – при этом плата была такой. По приказу сверху он должен был ставить на кон свою жизнь…

Чиновник был обрусевшим крымским татарином, он родился в семье, которую Сталин выслал в Казахстан, и потому он пошел в армию, лелея в душе лютую ненависть к Советскому Союзу, в которой его воспитали родители. Советский Союз рухнул, когда он был еще совсем молодым, и так получилось, что он попал в обойму и стал продвигаться наверх. Их было немного, но они были. Спаянные совместно совершенными преступлениями, они цеплялись за власть, алкая ее для того, чтобы никто и никогда не наказал их за то, что они совершили, совершают и будут совершать. Постепенно к ним присоединялись и другие… постепенно восстанавливалась разрушенная безумием девяносто первого вертикаль, каждый винтик, каждая гаечка, каждая шестеренка вставала на место, и заржавевшие колеса прокручивались, перемалывая в кровавое мясо новых и новых людей. Они победили, выстояли, вернули утраченное. Тогда почему горло все чаще распирает от сдерживаемого волчьего воя?

Их считали мафией, но мафией они никогда не были. Ибо мафия – это семейная организация, по сути, мафиозо спаивает не столько подчинение, сколько дружба, общие интересы и общее выживание. Ничего подобного в их организации не было и близко…

Тот же Сергей Сергеевич и близко не считал его членом семьи, равно как и он не считал Сергея Сергеевича отцом, даже крестным. Их отношения строились на простом и понятном фундаменте: твоя победа – это моя победа, твои проблемы – это твои проблемы. Ему отдавали приказ – и никого не интересовало, как он его будет исполнять, на его место было достаточно претендентов. От каждой своей взятки он должен был отламывать долю наверх – и точно так же нижестоящие обязаны были отламывать долю ему – хотя никакой дружбы это не создавало. Тот же Сережа, которого он имел в самом прямом смысле слова, за спиной переметнулся в другой лагерь, подгрызаясь под него. Если Чеченец сейчас выслушает приказ, разозлится и прикажет бросить его на прокорм львам – Сергей Сергеевич не будет за него мстить. Чеченец выполнит приказ, но покажет при этом уровень своей самостоятельности, а Сергею Сергеевичу нужно сделанное дело, что же касается его, Чиновника, – срать он на него хотел, львам тоже надо чем-то питаться. Точно так же и сам Чиновник обращался со своими подчиненными – и, наверное, точно так же они ненавидели его, копя в глубине души счет и ожидая, пока он пошатнется. Вся система, которую они заново отстроили, держалась на ненависти, злобе, праве унижать тех, кто ниже, и обязанности унижаться перед теми, кто выше, страхе перед ответственностью за содеянное и круговой поруке. Смешно… если бы его вызвали в Прокуратуру и посадили за… скажем, взятки и хищения – Сергей Сергеевич порвал бы за него любого, защищая и свое право безнаказанно совершать преступления. Но если Чеченец бросит его в клетку ко львам – Сергей Сергеевич просто примет это к сведению. Потому что сам он никогда не вел с Чеченцем переговоров наедине, и значит, попасть в клетку со львами ему не грозило…

Глупая корова в форме от Ива Сен-Лорана улыбнулась ему на выходе, и он едва не сплюнул от отвращения…

Несколько черных бронированных седанов и внедорожников стояли у самолета полукругом, наблюдая за выходящим из самолета человеком бледно-голубыми, пронзительно горящими во тьме глазами. Возле машин стояли вооруженные до зубов люди из личной гвардии Самого. Закоренелые боевики, они получили прощение, и теперь не было более страшных преследователей ваххабизма по всему Кавказу, чем они. То, что в Москве было еще редкостью, здесь было в полный рост: похищения, убийства, пытки. Чиновник знал, что эти люди хорошо к нему относятся – в конце концов, именно через него идут к Папе представления на награждение: кому орден Мужества, кому и Героя обломится. Но они также знали, что, прикажи Чеченец, и они переедут его машиной и бросят. Или бросят в клетку со львами.

– А… салам алейкум, дорогой.

– Ва алейкум, ас салам, Хамза…

– Садись, дорогой, поехали… Стол накрыли, барашка зарезали…

На востоке бледно-розовое свечение высвечивало рубчатый горизонт гор. На Ичкерию паровым катком рассвета надвигался будущий день…

Дороги в Ичкерии, русском оплоте на Кавказе, где за «Единую Россию» голосуют девяносто девять и девять десятых процентов избирателей, были на редкость хороши, равно как и многое другое – возможно, именно этим обусловливался столь высокий процент поддержки чеченцами партии власти. Но не партия власти была причиной столь высокого уровня жизни Чеченской Республики Ичкерия. Просто как-то раз, когда один подрядчик осмелился положить под дорогу половину необходимого щебня, а вторую половину пустил налево – Чеченец лично наехал на него трактором, а потом приказал найти другого подрядчика. Следующий подрядчик, да и все другие тоже таких ошибок уже не допускали…

Промчавшись по гладкой, как сталь клинка, дороге, караван машин ворвался в широко распахнутые ворота огромного четырехэтажного особняка в предгорье. Внедорожники и «Мерседесы» здесь мирно соседствовали с бронетранспортерами и новомодными миннозащищенными машинами, которых Чеченец купил больше, чем русская армия, по отсыпанным дробленым мрамором дорожкам важно ходили павлины, а где-то на задах дома, в личном зоопарке Чеченца, рычали львы. Было раннее утро, и они проголодались за ночь…

Чеченец вышел к гостю как раз по дорожке, по той самой, которая вела к зоопарку мимо каких-то дорогих ароматических кустарников. Вечно молодой, обманчиво простой и доступный, с непроницаемым взглядом блестящих, как галька в горном ручье, глаз, здесь, в своем доме, он носил то, что ему нравилось – джинсы, пиджак, кобура со «стечкиным» на поясе. «Стечкин» был совершенно обычным, не позолоченным, с типичной для Чечни надписью «Достаточно Меня в расчете[13]».

– Салам.

– Салам…

На ногах Чеченца были тапочки. Он махнул рукой куда-то в сторону.

– К столу…

Перед тем как принимать пищу, прочли дуа, короткую молитву, вознесли благодарность Аллаху за посланное им. Еда была простой и грубой, в основном мясо, что было оправдано наличием гостя за столом[14]. Кавказ вопреки обычным суждениям вовсе не был каким-то гастрономическим раем и даже не имел каких-либо гастрономических особенностей, ели здесь просто, и того, что сытно, было вполне достаточно. Для гостя зарезали барашка, а так как людей было много, к нему присовокупили еще двоих. И сейчас около пятидесяти человек, поставив автоматы рядом со стулом или зажав их коленями, жадно вгрызались крепкими волчьими клыками в свежее баранье мясо. Чиновник хоть и был чеченцем, не чувствовал себя среди них своим, этот пир варварства вызывал у него непроизвольную тошноту.

Впрочем, не стоило сомневаться, что и милые привычки личной жизни чиновника тоже вызвали бы тошноту у многих сидящих за этим столом. Но поскольку каждая сторона нуждалась в другой, они сидели за одним столом и улыбались друг другу…

Поев и прочитав положенный дуа, вставая из-за стола, люди разошлись по своим делам. За огромным столом, заваленном обгрызенными костями, остались только двое…

– Сергей Сергеевич… – начал чиновник, – передает большой привет…

Чеченец кивнул. Глаза у него оставались непроницаемо-темными, в гневе они начинали светлеть…

– Он просил передать, что то, о чем вы говорили, нужно немедленно претворить в жизнь. Саудовская Аравия, Катар, Кувейт…