Эпоха зомби - Страница 94

Вот в чем принципиальное отличие прежних симбионтов от новых: тот слизень, что попал Дану на затылок с черепа зомборыси, не дал бы человеку ни единого шанса остаться личностью, а тут все в точности наоборот. У Ашота, Мариши и Данилы есть свобода выбора, никто за них не будет решать, с кем им дальше по пути. Если хотят, они могут не присоединяться к Братству. По крайней мере, Даниле так кажется. Но ведь это глупо! Как это — быть вне Братства?!

Эмоции Дана обострились дальше некуда. Его разрывало на части от желаний, он всему готов был дать оценку по шкале «отлично» или «хуже некуда». Скажем «нет» компромиссам! Но в то же время он знал, что скоро накал страстей спадет, он успокоится и никогда уже эмоции не овладеют им, не помешают трезво мыслить и делать лишь необходимое, а не то, что хочется.

И это отлично!

— Брат… бежать… свобода… — Голос Ашота звучал все тише и тише, и Дану казалось, что рядом с толстяком стоит, благостно улыбаясь, Тот, К Кому Тянутся Все Нити. И в улыбке его было столько доброты, столько счастья, что у Ашота вмиг пропало желание сопротивляться зову Братства.

«Как ты?» И озабоченное лицо, которое обернулось знаком вопроса.

«Отлично!» В ответ на Дана обрушилась картинка, полная приятных ощущений: майский полдень, яркая листва на деревьях, предчувствие летних каникул.

Это значило, что Ашотик передумал бунтовать.

Игла кольнула руку Дана, возвращая его к плотскому, низменному. И ничего, что к телу его, накрытому теплым одеялом, как и к телам Мариши и Ашота, ведут трубки, по которым из капельниц поступают в вены все необходимые вещества. Льются растворы, и время течет медленно, неспешно. Скоро тела Дана и его друзей подвергнут массажу — чтобы избежать судорог и пролежней, нужно хорошенько размять мышцы. Хорошенько, но аккуратно, чтобы не задеть симбионта, который закрепился на черепе, не нарушить связей между ним и человеком.

Если б симбионт поселился в глазнице, как у Равиля, к примеру, он был бы лучше защищен и обладал бы более мощным соединением с носителем, использовал бы возможности тела на все сто. Но не каждому члену Братства может быть оказана такая честь. Ведь это большая ответственность — координировать работу братьев и брать на себя смелость в принятии основополагающих решений. Дан пока что не достиг подобного уровня доверия. Но у него еще всё впереди.

Он еще покажет Братству, на что способен!

Правый берег реки Теши, перекрестье железных дорог. Четыре сотни с чуть-чуть километров от Москвы — примерно полтора часа лету на Ми-24. Острог тут так и не создали, хотя пытались, но то ли сил не хватило (все ж сорок кэмэ по периметру — это не в карман чихнуть), то ли еще что, но стотысячное население покинуло родной Арзамас и перебралось в Нижний Новгород, где вовсю шли строительные работы. Но и там что-то не заладилось… В общем, печальная история, и к предстоящему делу она никакого отношения не имеет, потому на этом и закончим… Гурбан поглядывал вниз в иллюминатор.

— А ведь город основал Иван Грозный, — проскрипел голос Маркуса в наушниках. — Как крепость. Вот тут и будем садиться, потом пешком прогуляемся.

— А чего сразу к месту не подлететь? — удивился Гурбан.

В грузовой кабине смердело. Мясника, который очнулся окончательно, несколько раз вывернуло — сотрясение мозга у него получилось конкретное, слишком сильно долговязый его приложил об стену.

— А потому, что на месте нас посадят так, что мало не покажется. Лучше пешком, поверь мне.

И Гурбан поверил. А что ему оставалось делать?

Митрич опять принялся напевать «Полет валькирий», и чистильщик стянул с себя наушники. Арии старика успели ему изрядно надоесть.

Вертолет сел на проезжую часть возле торгового центра «Метро» на проспекте Ленина. Приземление прошло без происшествий, машина отлично себя показала как в воздухе, так и в бою. Прихватив автомат — зомбаков мог привлечь шум силовой установки и винтов, — Гурбан помог Сереге Мяснику выбраться наружу. Но вокруг было спокойно, ни одна тварь не спешила напасть на людей.

— На «крокодиле» полетим, когда вопрос решится? — спросил Гурбан у Маркуса, когда тот вылез из-под фонаря операторской кабины. Именно Маркус вел огонь всеми вооружениями Ми-24 и справился с задачей на отлично, раз они таки сумели выбраться из Москвы.

— Без топлива вряд ли у нас это получится. Знаешь, какой у этой рептилии расход? Без малого восемь сотен литров на час полета, — вместо Маркуса ответил Митрич и ощерился в улыбке, которая у него была под стать возрасту: зубов через один не хватает, а те, что сохранились, — желтые и кривые.

Гурбан присвистнул:

— Как бы аппетит у вертушки неслабый…

— Нормально добрались? Не укачало? — Маркус опять прикрывался капюшоном, и вовсе не потому, что не желал пугать людей своей внешностью — наросты на его лице были очень чувствительны к солнечному свету.

Почуяв насмешку, Мясник недобро посмотрел на него. Гурбан похлопал племяша Джексона по плечу — мол, нормалёк, не вздумай лезть на рожон:

— Это Маркус, тот самый хороший человек, о котором я рассказывал. Вместе работать будем.

Об участниках и предстоящем деле — о том, что они должны организовать засаду и дождаться Сташева-младшего на подступах к лаборатории его отца, он поведал Сереге еще в вертолете. Но, судя по тому, как того шатало, повторить не помешало бы — парень еще не настолько очухался, чтобы разобраться в поставленной задаче.

— А что за ствол такой? — Гурбан поднял автомат. — Вроде не «калаш», хоть и похож.

— А у вас чего, в Харькове таких нет?

— Были бы, не спрашивал.

— «Абакан». То есть АН девяносто четыре, он же автомат Никонова калибра пять сорок пять для спецподразделений. Магазины к нему от обычного «калаша» сгодятся и от РПК, но я взял на шестьдесят патронов. Серьезное оружие, только умения требует. Мальцу какому, — Маркус кивнул на Серегу, — я бы не доверил. Испортит ведь.

— А это что за вещь? — Гурбан вытащил из-за пояса пистолет, выданный ему в разрушенном храме.

— «Грач». Семнадцать патронов в магазине. Да и вообще, штука поинтересней «макара», хоть и немного тяжелей.

Нагрузившись оружием и боеприпасами по самое не хочу, двинули по проспекту. Митрич тянул на себе РПГ-7 с двумя выстрелами к нему в специальной сумке. Старичок хоть выглядел не ахти, оказался жилистым — еще тащил «абакан». Гурбану и Маркусу достались РПК и автоматы по одной штуке на человека. Мясник повесил на плечо СВД со складным прикладом, десантный вариант винтовки Драгунова. Разбившись по парам — Маркус с Митричем, Гурбан с Мясником, — они извлекли из вертолета два цинка с патронами и потащили с собой.

На пересечении проспекта с улицей Калинина свернули направо, дошли до улицы 50 лет ВЛКСМ, по которой и направились дальше к Арзамасскому приборостроительному заводу.

— Проклятое коммунистическое прошлое не отпускает, — пошутил Мясник по поводу названий местных улиц и проспектов.

Гурбан улыбнулся, а вот Митрич, как выяснилось, оказался закоренелым ленинцем:

— Да что ты понимаешь, бабуин молодой! Власть обещала каждому квартиру к двухтысячному году? Ну так вот их сколько, квартир этих, живите только! Дома пустые стоят, а вы всё, бабуины, на власть прежнюю жалуетесь…

Чтобы сменить тему, Мясник спросил у Маркуса:

— А чего тут зомбаков вообще нет? Хоть бы один попался! И далеко еще топать?

— Уже близко, — ответил долговязый. — А зомбаков нет из-за Пашкиных экспериментов.

Они прошли по улице еще немного, потом Маркус остановился и указал на сине-белый корпус впереди:

— Это и есть та самая лаборатория, где создали слизней. Точнее, ее фасад, прикрытие.

Гурбан достал бинокль. Пять этажей с ржавыми кондиционерами на стенах. Над проходной из стали и стекла красовалась надпись «ОАО Арзамасский приборостроительный завод». На стоянке у проходной — десятка два автомобилей, на которых уже никуда не уедешь.

Гурбан присел на бордюр.