Эпоха Мары (СИ) - Страница 4

Запыхавшегося Сизого обгоняет мехвод. Его светлая бородка испачкана, в распахнутом комбезе заметна зеленая тельняшка. Бывший погранец. Мехвод неожиданно тормозит, поворачивается влево и кричит Ловкому:

— У тебя есть связь?

Команда неудавшихся штурмовиков, как стадо лосей вламывается в лесополку. Сверху нависают густые ветви, под ногами высокая трава, прохладно. Слава Богу, в ней вроде Свои. Значит, на данный момент лишь миномётный обстрел таит для них угрозу. Но это ничего, ничего, ничего…

Народ подтягивается недружной гурьбой. Не успевает Сизый пробежать метров пятнадцать, как слышит позади две автоматные очереди. Истошный, надрывистый крик прорезает гул в ушах:

— Чухня!!! Уходим!!!

Не Свои на поверку оказались в лесополке. Услышав характерную ругань задохшихся «добровольцев», к автомату резко метнулся вояка в чужом темно-зеленом камуфляже. Двое штурмовиков, замыкающих колонну, стали свидетелями опасной сцены, выскочили из-за кустов и убили чужака. Но сами далеко не ушли. Один за другим полегли там же от огня его очухавшихся побратимов из «Чухонской» бригады. И начался плотный замес. Казалось, что вся лесополка зашевелилась будто зеленая гусеница. Ощетинилась стволами, заиграла огоньками. По штурмовикам открыли огонь с двух сторон. Мехвод опять очнулся первым:

— Атас, они тут везде, бежим!

В кино пули свистят, издавая характерный, эффектный звук. Но киношный свист пуль вообще никакого отношения к реальности не имеет. Пули не свистят. Они издают неприятный стук, воспроизвести который сложно. Бамс, бамс и ветка отлетает в сторону. Подлесок как будто кто-то крепко причесывает. Опытные штурмовики бегут дальше без оглядки, за ними чешут остальные. Кто хочет жить. Упал, сел, остановился — это смерть!

Между деревьев мелькает крыша дома. Они на околице! Резко, как из-под земли всплывает покореженный, прострелянный дорожный указатель «Нахайлука». Ловкий резво сворачивает к хате, мехвод за ним еле-еле поспевает. От его красного лица можно зажечь сигарету. За ними в дом вбегают несколько штурмовиков и тяжело падают около стены.

— Чё разлеглись? К бою!

Кажется, что командир вовсе не запыхался. Лишь пот бежит по грязному лицу старого сержанта. Только что спасшиеся от неминуемой смерти бойцы вжимают головы в плечи. По стенам снова застучало. Хочешь не хочешь, но требуется воевать. Вся сволочь, расшевеленная штурмовиками в лесополке, выползает, как болотная нечисть следом за ними на окраину села. Начинается жуткая перестрелка. Что интересно, первым огонь открыл Сизый, срезав первой же очередью неосторожно вылезшего из «зеленки» чухонца. Ловкий только качает головой, а затем хватает щуплого мужика за броник и оттаскивает. И вовремя! Угол хаты вспенивается в разрыве. Кто-то ловко засадил туда из гранатомета.

Внутри дома заполошная возня. Мехвод напяливает на себя чей-то прихваченный в пути бронежилет, каску. Подхватывает автомат и ползет к окну. Со двора, через проем выломанного оконного проема что-то прилетает, больно жжёт ему бедро. Мужик орет, как резаный затем затыкается. Крови нет, штаны целые. Видимо, раскалённый осколок прижег ткань. Командир упал на землю. Он узнал этот звук. Так работает пушка заокеанской бронемашины. Её снаряды напрочь выбивают рамы, но стена построена из чего-то прочного, не дается иноземной силе.

Это внаглую на околицу подлетел БМП «Гризли» и высадил десант, а группа поддержки подтягивается из лесополки, где они только что были. Внезапно откуда-то сбоку в заокеанскую машину прилетает граната, и она исчезает за ярко-оранжевым взрывом. Эти разрывы можно описывать вечно. Та красиво они вспыхивают поначалу. Это потом бронетехника горит черно и чадно. Неприглядно загораживая копченым бортом вид на улицу.

— Кто-то из наших там?

Командир поднялся и пытается реанимировать рацию. Мехвод толкает Ловкого:

— Парням помочь надо. Давайте по лесополке по полмагазина.

Ловкий молча кивает, и они одним броском достигают раскуроченный проем. Через секунду грохочут два автомата. Один захлебывается на взлете, мехвод злобно ругается и отползает в сторону. Не свое оружие ожидаемо заклинивает. Ловкий скоро падает рядом.

— Сделали! По ходу кого-то там и положили.

Бывший пограничник понимает, что это, скорее всего, был почти безоружный экипаж горящей машины и ничего не говорит.

— Свои, славяне!

В дом вкатываются трое. Они ехали сзади. Сизый, что сторожит около двери, пропихивает новеньких дальше:

— Еще кто спасся?

— Да куда там!

Щетинистый мужик жадно прикладывается к фляжке, затем начинает ощупывать бронник:

— Вот он, зараза!

— Хороший бронежилет. Чего стоит, ангидрит его за ногу? — до Сизого запоздало дошло, что он лошара.

— За сколько брал, уже нет! — Щетинистый пришел в себя и оглядывается. — Это все? Кэп, чего делать будем?

Командир опустил хрипящую помехами рацию:

— Сидим на попе ровно. Связь глушат. Крест, поищи подвал. Счас очухаются и крыть нас будут.

Щетинистый толкнул напарника и исчез в соседней комнате. Сизый крикнул им вдогонку:

— И гляньте, есть что там похавать.

Ловкий не выдержал и заржал:

— Сизарь, нас сейчас размотают к чертям, а ты о жрачке.

Мужичок мрачно и веско ответил:

— А я тут водопровода не вижу. В закатках маринад хоть пить можно.

Командир и Ловкий переглянулись. А этот черт дело говорит!

Они пережили второй накат. Откуда-то неожиданно бахнула арта. Один из взрывов подкидывает до высоты третьего этажа полчеловечка. Он летит, кувыркаясь, и машет ручонками как крылышками. Кого-то из штурмовиков тут же стошнило. Какой гадости на войне только не увидишь. Стараешься забыть, но потом это приходит к тебе во снах. Дружным огнем отбились. С той стороны били жидковато. Видать, тоже потери понесли и не горят желанием идти вперед под град пуль. Когда стемнело, все поуспокоилось. Но оттуда, из лесополки чухонцов, кто-то кричит, зовёт на помощь на чистом русском языке.

— Наш, где в пути остался или в плен попал?

Штурмовики мрачно помалкивали. Мехвод показал висящую на груди гранату.

— Это для такой печали. В Азии научили.

Ловкий с интересом смотрит не него:

— Где был?

— Бадахшан к херам вырезали.

О событиях семилетней давности все уже и забыли. Совсем рядом на русской земле кровушка, как пять лет щедро льется. Вот и нынче их группа разом ополовиналась, даже не докатив до места. Да и место к тому же оказалось занято крепко. Никаких мобилизованных с хуторов. Кадровая сволочь опорник занимает. Таких с кондачка не выбьешь. Остается один выход — уходить по темноте.

Глава 4

Новогродок. Каварня «Жартауник»

"Прошлое мертво; пусть он похоронит своих мертвецов, свои надежды и свои чаяния; перед вами будущее — будущее, полное золотых обещаний'.

— Джефферсон Дэвис.

На экране большого телевизора громко спорили между собой приглашенные в студию важные лица. В этот, раз заурядное в своей тошноте политическое шоу с какого-то момента двинулось непривычным руслом, приковав к себе глаза сидящих в кафе людей. Выступающий, импозантный мужчина с благородной внешностью ярко кричал прямо в камеру. В его грамотно поставленной речи угадывался немалый политический опыт.

— То, что вы устроили в Чернорусье — это самое настоящее преступление, а не помощь братскому народу. Сначала ваши миротворцы четыре года хлопали ушами, пучили глаза и надували щеки, не забывая при этом продавать чернорусскую соль Жемайтам…

— Это наглая ложь и провокация! — заорал, стуча по столу, надутый генерал с огроменными, будто опереточными погонами на дряблых плечах.

— С чего бы это, уважаемый? — политик вовсе не чуждался просторечной речи. — А кто, скажите на милость, корпусам республиканцев все эти годы поставлял ржавое старье под видом новейшей техники? Снарядам из поставок, представьте на минуту, было уже за восемьдесят лет! Они с корейской кампании у нас завалялись? Кто по ресторанам жирные командировочные пропивал? Не доблестные ли офицеры Росского миротворческого корпуса?