Энергия протеста - Страница 7
4. Трудный разговор
После обеденного перерыва Васильев пригласил к себе в кабинет помощника. Предложил сесть.
— Семен Ипполитович, — начал он осторожно, — я ценю вашу долголетнюю работу в прокуратуре, ваш богатый опыт, но, простите… не могу понять, как вы, уважаемый всеми Семен Ипполитович, сквозь пальцы смотрели на то, как ведется дело Загранцева. Ну, смотрите, на что это похоже! — Васильев раскрыл папку. — Где вы умудрились набрать таких свидетелей? Один лежал в психиатрической, другой был пьяный, третий еще черт знает что!
— Какие уж есть, Василий Васильевич, — скромно возразил Семен Ипполитович. — Других по данным эпизодам просто не было.
Васильев протестующе приподнял над столом руку:
— Затем, как вы распорядились сто двадцать второй статьей УПК? Вы дали санкцию на арест в тот момент, когда Загранцев уже удрал из КПЗ!
— Кто же мог предполагать… И потом, он не удрал, а исчез.
— Удрал! — жестко повторил прокурор. — И не ищите вы себе забот! Исчезнуть может призрак, исчезнуть может мираж, а преступник совершает побег — не мне вас учить, Семен Ипполитович!
— Но здесь особый случай, я же докладывал вам: Загранцев имеет такую способность-исчезать. Как это происходит, пока не ясно. Его просто бесполезно арестовывать…
— Подождите. Кто дал санкцию на арест?
— Я.
— Вы. Так почему это не выполнено до сих пор?..
Помощник видел, что прокурор не в духе, придирается к мелочам, упорно не хочет понять очевидного — того, о чем говорилось уже не раз, — и ему стало неприятно.
Он с нетерпением ждал окончания разговора.
— Учтите, Семен Ипполитович, — продолжал тем же недовольным голосом прокурор, — о неблаговидных деяниях Загранцева знает весь город, и уже кое-кто, нечистый на руку, пытается под шумок разбогатеть за его счет-те же Травкины, те же Журины… Правда, к чести Груздина, они уже разоблачены.
Семен Ипполитович медленно кивнул:
— Константин Сергеевич в этом вопросе выбрал верную позицию: он был убежден, что Загранцев ни на что подобное не способен, и оказался прав. Да и зачем ему?
Васильев красноречиво вскинул плечи:
— Симпатизировать преступнику…
— Вы опять о том же, Василий Васильевич! Здесьособый случай и…
— Послушайте! — Прокурор поморщился. — Перестаньте вы, в самом деле, с этим особым случаем — уши режет! — Он встал и прошелся до двери и обратно, потирая шею. — В общем, не знаю, чем закончится расследование, — ваша версия, мягко говоря, слишком фантастична! — но уж коли начали это дело вы, так вам его и заканчивать.
5. Снова в городском парке
Костя спустился с насыпи. Позади остался железнодорожный мост, по которому только что прогромыхала его электричка, впереди, за огородами, белели первые дома Привольного.
Был теплый приятный вечер. Рабочий день закончился, и Костя с досадой думал о том, что, если бы не задержался так долго в Акимове, успел бы застать Семена Ипполитовича на месте. А теперь что? Звонить ему домой? Вроде как-то неловко. И все же другого выхода не было. Костя позвонил сначала домой Семену Ипполитовичу, затем в прокуратуру. Ни там, ни там его не оказалось. Беспокоить Васильева побоялся: вряд ли тот ответит согласием. Ведь веских оснований для официального вызова профессора Ильина нет. А одной «философии» Анциферова и его, Костиных, умозаключений вряд ли достаточно для такого важного решения.
Тропинка пахла мятой и клевером. И еще чем-то…
Да, мазутом. Это оттуда, с насыпи. Если б не ветерок, пахло бы только травами и речной тиной… Впрочем, он опять отвлекся. Это самый простой способ оправдать свою нерешительность.
Наплывшие было сомнения стали постепенно рассеиваться, уверенность возвращалась снова, И снова росло убеждение в необходимости приглашения профессора Ильина. Убеждение это укреплялось, затвердевало, словно цемент. Ведь главное — поставить Ильина перед фактом, начать разговор обо всем случившемся здесь, создать благоприятную атмосферу и тем самым заранее подготовить ученых к предстоящему контакту… А приглашать профессора надо именно теперь, по горячим следам, пока не упущено время.
И еще одно: не мешало бы найти Загранцева. Сейчас. Просто несколько неотложных вопросов — и все.
На это, видимо, уйдет немного энергии.
Костя свернул с тропинки и напрямик, по лугу, направился к городскому парку. Может быть, новая встреча даст одно из тех веских оснований, которые заставят Васильева быть более уступчивым?
Он стал обдумывать разговор с Загранцевым — время есть: вряд ли тот отыщется сразу. Необязательно же он должен быть в этом парке, — город большой.
Костя нырнул в тень, и тут же на него пахнуло влажной прохладой. Идти по центральной аллее не имело смысла: в такие часы Загранцев любил безлюдность и тишину. Значит, надо заглянуть в глушь, поближе к реке… Размахивая папкой и ускоряя шаг, Костя вышел на прибрежную аллею.
Загранцев сидел на скамье в своей излюбленной позе — запрокинув голову и положив обе руки на ребро спинки скамьи. Глаза его были закрыты.
— Рад, что пришли, — сказал он негромко и хрипловато. — Хотя… Мы же отлржили разговор на завтра?
— Я по другому вопросу, Виктор Ильич.
— Любопытно… Ну, садитесь, потолкуем, только недолго.
Костя послушно сел.
— Я больше не хулиганил сегодня, — сказал Загранцев.
— Похвально. — Костя сдержал улыбку. — Это почему же?
— Нет смысла. Один я не в состоянии бороться со слепой глупостью людей-тут нужна армия таких, как я. И скоро она будет.
— Что же это за армия?
Уголки губ Загранцева слегка дрогнули.
— Увидите. Вам будет жарко.
Он по-прежнему не менял позы и сидел с закрытыми глазами.
— Ладно. Подождем, — храбро сказал Костя.
Загранцев промолчал. Костя пристально смотрел на его лицо-оно словно одеревенело.
— Так вот я по какому делу, Виктор Ильич. В конце прошлого месяца неподалеку от деревни Акимове наблюдался необычно густой туман. Он выполз из леса к реке и примерно с полчаса не двигался с места.
— Возможно. Его создали земля, вода и воздух.
— Так вы знаете?
— Точнее — предполагаю…
Костя чувствовал себя не слишком уютно с человеком, сидевшим в вольной позе с закрытыми глазами.
Он словно спал под гипнозом, шевелились одни губы.
— И что же? — спросил Загранцев. — Что там было?
— Возле туманного облака оказался человек. Он вошел в него и остался там. У вас этот случай не вызывает никаких ассоциаций?
— Нет, не вызывает.
— А ведь это были вы.
— Вот как? — И снова лицо Загранцева осталось бесстрастным. — Вы сказали правду?
— Да.
— Помолчите немного.
Загранцев больше пяти минут не произносил ни слова, и Костя уже стал опасаться, не заснул ли он, как тот вдруг тихо произнес:
— Какие-то смутные воспоминания… ничего определенного.
Костя спросил:
— Можете мне ответить, где находится настоящий Загранцев?
— Вы уже третий раз спрашиваете о нем. Не знаю.
— Ему не угрожает опасность?
— Нет, хотя он и заслужил наказание.
— Ясно. — Костя вытер платком лицо и шею, не спуская глаз с собеседника. — Виктор Ильич, я все же хочу пригласить сюда одного специалиста…
— Зачем?
— Ну… пусть он сам все увидит и услышит. Он человек умный, авторитетный — ему поверят. А главное, потом легче будет найти общий язык.
Загранцев с минуту молчал.
— Что ж, — сказал он потом, — может быть, это и разумно… А когда вы его ждете?
— Дня через три-четыре.
— Меня он уже не застанет. Ну да не в том суть: не будет меня — будут другие. Только уж вы, милейший Константин Сергеевич, сделайте все для того, чтобы он поверил. Я не смогу ничем помочь: я просто разведчик с ограниченными возможностями. К тому же моя деятельность пошла на спад-в меня все меньше поступает энергии. Это — конец.
— А вы не знаете, что будет после вас?
— Наверное, туман. Теперь природа в силах защитить себя после многовекового терпения! Да и я пришел к людям не плакать и не просить пощады…