Элиот Кровавый (СИ) - Страница 1

«Сон»

Шух-шух-шух, — звучал тихий скрежет в тёмном пространстве. Красный свет резко воспылал, он начал тягучим потоком расходиться от самого сердца комнаты, чёрные тени быстро мелькали по красному полотну света.

Дверь отворилась.

Перед глазами предстал красный камень в два человеческих роста, от него исходили хищные извивающиеся отростки плоти, камень запульсировал бороздами вен по всей своей площади, словно возликовал от вида жертвы.

— Нет, нет, не нужно, — кричала женщина в вечернем чёрном платье, которую подтаскивали к красному камню.

— Иного выхода нет, — солдат в чёрной форме толкнул женщину — отростки мигом пробили её плоть выкачав досуха всю кровь.

Сухое тело упало на пол.

Красные глаза открылись в самом углу комнаты, — Следующею прикрытию, — сухо сказал сгорбленный старик, он опирался на трость, а его лицо было окрашенное скорбью, скорбью, что ярко перемешалась с гневом!

Картина происходящего размывалась уходя миражем, на её месте колоссом восходила новая, более зловещая: земля пылала огнём, тысячи голосов ужаса кричали в унисон, сливаясь в какофонию скорби, некой погребальной песни мира... Живые утопали в расплавленной земле заживо сгорая.

Река Стикса уносила души те в своё тёмное лоно вечных мучений.

Холодная алая звезда сияла в центре ужасных картин, звезда лежала на черном полотне тумана, а полотно то рекой парило над расплавленной землёй, к нему по небесной глади слетались тысячи и, тысячи серых облаков, они несли в себе черты человеческих лиц, усопших обитателей мира.

Голубые струйки света выходили из земли пускаясь в пляс на огне, как подснежники пробивались из-под холодной земли, пробивались и извиваясь утекали в полотно.

Посреди картины стоял невзрачный на вид юноша, его сердце неистово билось, ноги по голени стояли в расплавленной земле, без боли и горения плоти до костяшек, лава не причиняла ему никакого вреда.

Нежная рука легла на его плече, он услышал приятный голос из-за спины, — Просыпайся Элиот. Уже скоро, совсем скоро. Ты нужен нам... Ведь... — оборвался нежный голос на половине недосказанной фразы.

«Бар»

Музыка из прошлого века лилась из музыкального автомата прямиком в истерзанный жизнью бар. Весь бар был заполненный грязными столиками от разных торговых марок. То от Джуси-джуси, то от Байкала, то от Три топора, все столы имели разную форму и объём, некое убогое убранство Франкенштейна. Обои и жалюзи из конца девяностых, как и сам бар. Пол грязен, а жвачки под столами жевали ещё не вымершие динозавры, — рука, что держала неподпаленную сигарету и бутылку пива — резко нажала на кнопку STOP, — Боже мой, как ненавижу эту музыку! И что за бредятина мне приснилась? Сомкнул глаза лишь на миг. Нужно бросать пить, меня уже по-животному рубит... — ворчал юноша сам себе.

Послышался звук колокольчиков.

— Что ты там ляпнул, маленький ублюдок! Ты снова бухаешь на рабочем месте? Предупреждаю тебя в последний раз, Илюша, иначе ты пойдёшь накуй... — говорил тучный мужчина в сером пальто открывая двери бара.

Провинившиеся глаза глянули в сторону входа.

''Ой, явление Христа народу, не мог позже прийти,'' — думал парень попутно настраивая лицо на серьёзный лад.

— Какого такого хуя тут ещё не чисто? Знаешь Илья, вот если бы не память о твоём отце...

— То пошёл бы я на мусорку в поисках провианта! — дополнил парень.

Мужчина пристально на него глянул, — Я место в общаге тебе достал, и даже работу дал, а ты никак не угомонишься, — мужчина твёрдо подошёл к музыкальному автомату и забрал бутылку пива из руки юноши, а после взял тряпку сверху музыкального автомата — больно ткнув ей парня в грудь.

— Илья. Пиздуй мыть стойку, а потом вали домой! Ты меня понял? — не строгие брови впились в глаза юноши.

— Я вас понял уважаемый Сергей Геннадьевич! Такого больше не повториться, самый последний раз! — юноша взял тряпку и побежал вытирать стойку бара.

— Самый последний раз был три раза назад... Скоро пойдёшь в детдом! Снова! — мужчина отодвинул стул и сел, он начал медленно пить недопитое пиво, попутно наблюдая за работой этого беспризорника.

Время неспешно шло, бутылка пива почти была допита, а пару треков народных исполнителей проиграли в музыкальном автомате, — Всё, подвязывай давай, иди домой. Утомил ты меня, да и, полночь скоро, детям пора спать, — томно сказал хозяин бара.

— Так точно! Юноша мигом положил тряпку, накинул потрёпанное пальто и вылетел из бара, отойдя на пару шагов он обернулся сказав, — Вот уж нудила старый, да я работаю тут за три хуя и вафлю, ты посмотри сколько сраный уборщик получает в Арк-Петербурге, — юноша пнул ногой камушек направившись в сторону общежития.

Через два десятка метров он услышал крик, — Илюха, а ну пойди сюда, есть кое-что интересное, как в прошлый раз! Юноша развернул голову в левый бок и увидел Семёна, он был дворовым бомжем, который носил кличку ''Гном'' По совместительству алкоголик, да, и просто хорошим человеком, — Привет Семён, сейчас подойду!

Уже через полминуты Юноша стоял около Семёна, который был за синим гаражом, рядом с ним горел бак с дровами, а справа располагался бомжеский шалаш. Сам Семён вонял перегаром, он был одет в две куртки, одна поменьше, а другая побольше, обе напрочь изношенные временем, а вот штаны новенькие, и ботинки тоже, вот только штаны женские...

''Ну, для бомжей это наверное нормально'', — мысленно улыбнулся юноша.

— Приметил мой козырный прикид? Я как этот! Бомж Джови! Но бог с ним, вот! — Семён метнулся в свой шалаш и достал бутылку с неясной жижей, — Бормотуха! Мы с корешами сварили! Унесёт через двадцать врат рая, ты готов Ильюха? — лицо бомжа окрасилось в хитрые краски.

— Сёма, я не Илья, а Элиот! Уже ведь говорил тебе, но наливай, посмотрим на твои врата рая, ха-ха, — в детстве Элиота было всякое, что он только не пил, ведь после смерти родителей мальчишки по приютам не особо разборчивы в пристрастиях.

— А что значит это твоё Элиот? — наливал бомж бормотуху по стаканам, а после протянул парню.

— Элиот означает Бог! Или Мой Бог! Ну родители были верующими и решили дать мне вот такое имя, ех... Но похоже нужно сменить на Илью, — Элиот взял доисторический стаканчик наполненный жижей, они чокнулись с Семёном стаканчиками и, жидкость полилась по горлу. Вкус был невероятно отвратителен, как и запах, там градусов двести по впечатлениям. Торкнуло почти моментально, да так, что ноги захотели подкоситься.

— Ну и херабора Сёма, это что реактивное топливо? Я со сральника завтра в космос не улечу? — чуть захмелев с подозрением спросил Элиот.

— Ха-ха! Нет Илья, разве что выхлоп будет как у дракона! Мы с ребятами проверили! Слушай, мне неловко, но у тебя не будет соточки на булочку и пивко? Я завтра металл сдам и все верну.

— Да не нужно! Мне так-то не жалко, — Элиот залез рукой в карман джинсов и достал жменю мелких купюр, — Вот тебе сто двадцать, купи пару булочек, а мне пора домой, уже около часу ночи.

— Ой, спасибо дружище! Век этого не забуду, — крикнул Сёма с улыбкой смотря как Элиот уходит в проулок прямиком к общежитию.

Через десяток минут Элиот изрядно пьяненький, но с хорошим настроением, положил руку на кодовый замок, — Так-так 321455. Врата зловонной общаги отворились и, юноша шатающаяся поступью добрался до дверей на втором этаже, дверь легко отворилась. Ведь он её даже не запирает.

В нос ударил запах носков, перегара и сигарет, которыми обильно прокуренная комната. С права от входа около односпальной кровати весел плакат на котором был изображён большой ворон у которого тёмно-голубые перья, он яростно слетал с ветки гордо раскинув крылья нападая на белого питона. Птица и змея закружились в смертельной схватке. По центру комнаты старое окно с облущенной белой краской, возле которого на подоконнике стоит одинокий кактус в стареньком горшке.