Эликсиры Эллисона. От глупости и смерти (сборник) - Страница 178

19 июля Йорба-Линда выделила двадцать один миллион долларов на обустройство президентской библиотеки и музея Ричарда М. Никсона. В тот самый день, когда в Цинциннати был осужден Пит Роуз. Если очень сильно напрячься и одолеть страниц шесть «Человек и природа» Торо, можно проследить очень пугающую связь. В этот прекрасный день поднялось в воздух пятьдесят тысяч белых и синих воздушных шаров и «голубей мира», герой рухнул в бездну позора, а лживого и коварного параноика объявили «восстановившим свое доброе имя».

Сотни акров и библиотека в 5200 квадратных метров (заполненная ксерокопиями документов, которые Никсон уже продал за кругленькую сумму) должны прославлять человека, который сказал (в «Вашингтон стар-ньюз» 9 ноября 1972) следующее: «Средний американец – совсем как ребенок в семье».

Многие возмущенно оправдываются, что, дескать, деньги на строительство этого парфенона взяты не у налогоплательщиков, а из карманов частных лиц, большинство из которых прицепились к поезду Никсона, следующему к финансовому изобилию. И правда: двадцать один миллион собрал Морис Станс, и кто бы удивился? Если мы правильно помним (а мы ведь помним), он был министром торговли у Дика Никсона с 1969-го по 1972-й, а затем стал председателем по финансам в Комитете по перевыборам президента. И хотя через минное поле Уотергейта он прошел в достаточной степени невредимым, он – тот самый честный гражданин, который был обвинен в заговоре с целью саботировать федеральное расследование против Никсонова дружка Роберта Веско, и он тот самый ас сбора денег, который в марте 1975-го был обвинен в Вашингтонском федеральном суде в пяти эпизодах нарушения законов о финансировании кампаний. Да, именно так: в эти дни и ночи в Йорба-Линде прославляется имя Мори Станса.

Потому что эти дни и ночи наполнены звоном монеток туристов. Сан-Клемент, у которого был шанс стать местом поклонения памяти Никсона, наверняка сейчас рвет на себе волосы. Они выбрали постепенный рост и возможность смотреть на свой город без отвращения. Но подумать только обо всех потерянных доходах: отели и мотели, распивочные и сувенирные лавки, экскурсии, брошюры в четыре краски, рассказывающие о том, как Никсон «открыл» Китай…

Только подумать, сколько жители Йорба-Линды заработают на всем этом празднике самообмана и напыщенной риторики – двадцать пять тысяч посетителей-недоумков на церемонии открытия выстроились за видеокассетами с записью речи о Чекерсе[161] по 39,95 долларов за штуку. Подумайте, какое будущее лежит сразу за стенами грубо сколоченной хижины, где родился Дик! Эти потоки будут шириться, будут расти!

Тематический парк «Милхауз»[162] с аттракционами: дом фискальных зеркал, в которых гражданские права и патриотизм искажены до неузнаваемости; игра «Пираты Пентагона» с Агню в главной роли при участии Холдемана, Хейга и Уэстморленда; павильон Пата Бьюкенена для тех, кто любит расшаркиваться перед вышестоящими; аттракцион «Малый мир Киссинджера», который с помощью однообразной повторяющейся песенки превращает трудных подростков в потребителей-зомби с промытыми мозгами. «Приколи хвостик» Эллсбергу, «попади пирогом» в смышленого двойника Хелен Гаган Дуглас, пристрели противника войны во Вьетнаме в тире «Новогоднее наступление». Это Йорба-Линда, Америка! Родина Библиотеки, прославляющей способность одного человека заставить целую страну стыдиться себя самой.

А потом можно построить дополнительные аттракционы – как сделали в Анахайме. Музей восковых фигур Чарльза Мэнсона и «Камера резни». Зал позора имени Бенедикта Арнольда. Приграничный поселок Вундед-Ни. А потом, быть может, копия Бабьего Яра в натуральную величину в рамках оздоровительного курорта для тучных им. Иосифа Сталина.

Знаете, в чем беда Америки?

Не в том, что мы глупы. Не в том, что не помним прошлого, не в том, что мы не более изысканны, чем неотесанные фермеры, режущиеся в «три листика» на углу.

Беда Америки в том, что мы долго зла не держим.

Входная дверь моего дома так красива, что не поддается описанию. Ее сделали для меня много лет назад два прекрасных скульптора – Мейбл и Майлон Хатчинсоны, чья работа по ничем не уступает великолепным, стильным работам по дереву Луиз Невельсон. Дверь представляет собой конструкцию из «специально подобранных» деревянных брусков и множества других деталей. Мейбл сейчас очень, очень стара, но она еще жива и окружена своими самыми преданными учениками в Капистрано-Бич в Калифорнии. Майлон умер в 1977-м, оставив Мейбл в одиночестве после пятидесяти лет взаимной любви. Ему было семьдесят два, когда он ушел. Я восхищался ими и любил обоих, и красота, которую они внесли в мой дом и мою жизнь, не меркнет.

Как-то в пятницу вечером в 1979 году я появился в радиопередаче, широко известной в Лос-Анджелесе: «Двадцать пятый час», которую ведет Майк Ходел. Эта передача посвящена научно-фантастическим фильмам, телесериалам, книгам и комиксам, и в тот вечер 1979 года на ней я высказал свое мнение по поводу первого фильма франшизы «Звездный путь», который посмотрел накануне. Особенно хорошего отношения фильм не заслужил, и я и не сказал о нем ничего хорошего. [Те из вас, кто читал введение к моему сборнику рассказов 1988 года «Злая конфета», знают, что Майк Ходел умер в мае 1986-го, чуть больше чем через два года после того, как я представил это эссе публике в качестве речи почетного гостя на тридцать седьмой ежегодной конференции Западного побережья для любителей научной фантастике («Вестеркон-37») в Портленде, штат Орегон, 1 июля 1984 года. Он как раз недавно отпраздновал пятнадцатилетнюю годовщину непрерывной работы ведущим «Двадцать пятого часа». Умирая в медицинском центре Седарс-Синай в Лос-Анджелесе, Майк просил меня стать ведущим этой передачи, чтобы она продолжалась, хотя его больше и не будет за штурвалом. 14 марта 1986 года, как раз перед тем, как его положили в больницу, мы вели эту передачу вместе, а 4 апреля ведущим стал я, переименовав передачу в «Двадцать пятый час Майка Ходела». Я оставался на этом посту шестьдесят выпусков, каждую пятницу вплоть до 19 июня 1987 года. После этого передача перешла в умелые руки моего приятеля Джозефа Майкла Стражински, создателя «Вавилона-5» и «Восходящих звезд». Джо был ведущим и поддерживал передачу на плаву еще пять лет, каждую пятницу, с десяти вечера до полуночи, в Лос-Анджелесе, на радио KPFK-FM, 90.7. После него появлялись и уходили новые ведущие, передача теряла аудиторию и популярность. Майк Ходел продолжает жить в нашей памяти. В сентябре 2000-го продюсер передачи известил меня, что она прекратила свое существование после более чем тридцати пяти лет работы.]

После передачи мы с Майком пошли пить кофе с пирожками и трепаться в «Дюпарс», а потому я вернулся домой около часа ночи. Когда я подходил к дому, уже было темно; я открыл красивую дверь, которую сделали для меня Мейбл и Майлон, вошел, закрыл дверь и пошел спать.

Наутро была суббота. Обычно моя секретарша в этот день не приходит, но ей надо было что-то доделать. Она появилась около десяти утра и спросила: «Что у вас с дверью?»

С замирающим сердцем я подошел к двери и открыл ее.

Ночью – наверное, когда я еще был на радио, – кто-то забросал это произведение искусства не одним десятком яиц. Много дней мне потребовалось, чтобы вычистить грязь, стереть ее с сотен поверхностей, выскрести из щелей между ними. Я выковыривал, протирал, работал зубной щеткой и чистящими средствами до самых сумерек. Наконец очистил, насколько смог, но за ночь яйца высохли, и сейчас дверь кое-где обесцвечена, а в других местах поцарапана чистящим порошком.

Каждый раз, открывая дверь, я думаю о том, что, если Мейбл приедет меня навестить, хорошо бы это было вечером. Для нее в последние годы ее жизни это произведение искусства, которое они создали вместе с мужем – единственное утешение в ее потере. Я не вынес бы выражения ее лица, если бы она увидела, что сотворили с такой ценной крупицей ее прошлого. Еще я думаю о том питекантропе, который швырял эти яйца, и надеюсь, что никогда не узнаю, кто именно это был.