Эльфийские хроники - Страница 38
Пеллегун, выслушав это предложение, долго смотрел на квадратное и грубое лицо Горлуа. Он наверняка был с ним примерно одинакового возраста, однако этот рыцарь, похоже, повидал и пережил на своем веку больше него, Пеллегуна.
– Я… я дал свое слово, – прошептал принц, окидывая взглядом постепенно пустеющий зал. – Я сказал, что останусь с ними.
– Так вы с ними и останетесь, но только до того момента, пока не уедут все остальные. Никто не узнает о том, что здесь на самом деле произошло.
– Но… но я же не смогу держаться в седле со сломанной рукой!
– Я не говорил, что это будет легко.
Принц опустил глаза и, снова сев на тюфяк, уставился куда-то в пустоту. Поразмышляв в течение довольно долгого времени, он в конце конце кивнул. Горлуа сразу же повернулся на каблуках и пошел искать двух лошадей. На свежем воздухе – после сладковатого смрадного запаха внутри донжона – дышать ему было легко. Он присел в сторонке на развалинах разрушенного дома и, взяв в руку какую-то полусгоревшую деревяшку, стал с задумчивым видом слегка помахивать ею, удивляясь своей собственной смелости.
День обещал быть нелегким…
Менее чем в двух милях к северу от границы большого леса долина «зеленых эльфов» – Каленнан – становилась очень холмистой. Вдалеке холмы вообще переходили в горы. Трава здесь была уже не такой высокой, как на равнине. По этой – сильно пересеченной – местности текло много неглубоких ручьев, в данное время года уже покрывшихся льдом. Вершины скалистых холмов были зачастую похожи на разрушенные крепости, а в ложбинах между холмами виднелись густые заросли папоротника, бересклета, бирючины, бузины… А иногда – и яблоневые рощи. Эльфы прибыли сюда, в это место, где проходила граница между королевствами, созданными потомками Племен богини Дану.
К юго-востоку от леса простиралась огромная равнина, населенная людьми. На расстоянии десяти льё на восток холмы становились более высокими, стены ущелий – более крутыми, снежный покров – более толстым. Эльфы и люди покинули эти территории, примыкающие к королевству карликов. У югу тянулись огромные болота, над которыми постоянно клубился густой туман, и усеянные мелкими островками. Данный регион называли «Гврагедд-Аннхв» – по названию самого большого острова, расположившегося в этой забытой богами местности, в которой еще жили серые эльфы, окруженные какими-то ужасными и мало кому известными существами.
Войско Арианвен направлялось на север, двигаясь по равнине шириной в два льё, которая тянулась, суживаясь, между холмами с крутыми склонами аж до Черных Земель. Карлики называли эту равнину «Агор-Дол». Другие народы ее вообще никак не называли. Редко кто забредал в эту зловещую местность – ну разве что гномы-торговцы из расположенного на равнине городка Маг-Мор, которые были настолько глупыми или же чрезмерно алчными для того, чтобы пытаться торговать с монстрами, обитающими в Низинных Землях. Проход здесь, однако, был свободным, поскольку эти монстры были одним из племен богини Дану, и им не пристало полностью изолировать себя от остального мира.
Даэрдены рассредоточились, разделившись на группы по десять-двенадцать воинов, и, шагая, занимали довольно большую площадь, что позволяло им избежать внезапного нападения. Позади них двигались «высокие эльфы» – просто огромной толпой. Арианвен шла посреди этого воинства, а возле нее, словно ее тени, постоянно находились Динрис и Ольвен-бард. В трехстах шагах позади нее замыкали колонну брюнерины, образующие арьергард. Брюнерины вообще никогда никуда не спешили, однако их луки, изготовленные из тиса, были длиннее, чем у эльфов всех других кланов Элианда. Тетива у этих луков представляла собой особенным образом переплетенные между собой и промасленные волокна конопли, а выстреливаемые из них стрелы с серебряным наконечником могли пронзить толстое дерево насквозь. Из всех кланов эльфов только у брюнеринов – независимо от их возраста и пола – волосы были светлыми. Их сероватые – цвета лишайника – муаровые плащи, высокий рост и несгибаемость делали их похожими на такие деревья, как буки.
Когда они вслед за другими кланами вышли из леса по небольшой ложбине и пошли теснее, чтобы уместиться в пространстве между каменистыми склонами, из зарослей вылетел камень и ударил одного из них между лопатками. Этот эльф громко вскрикнул – не столько от боли, сколько от неожиданности. Все брюнерины резко остановились, выхватили стрелы из колчанов и приготовившись стрелять из луков, затаили дыхание и стали прислушиваться. Те из них, кто шел самым последним, услышали потрескивание сухих веточек и позвякивание металла, однако не успели они поднять тревогу, как на них обрушился целый град камней, стрел и дротиков. Брюнерины все как один опустились на колено и растянули над своими головами плащи, создав тем самым большую завесу, преградившую путь летящим метательным снарядам. Однако многие из них смогли пронзить эту хлипкую защиту, а потому некоторые из эльфов рухнули на землю. Все остальные, тем не менее, дружно отбросили плащи и затем почти одновременно выстрелили из луков, осыпав заросли градом стрел.
Лесная тишина тут же сменилась оглушительным шумом, в котором смешивались приказы, отдаваемые громким голосом командирами брюнеринов, звуками рожков, сообщающими о возникшей опасности воинам всех остальных кланов эльфов, воплями орков, выскакивающих из зарослей, и стонами тех из них, в кого угодили стрелы с серебряными наконечниками. Лучники со светлыми волосами успели выстроиться в две шеренги (первая шеренга опустилась на колено, а вторая осталась стоять в полный рост), прежде чем им пришлось вступить в схватку с основной массой выскочивших из засады громко вопящих орков. Стрелы, выпущенные с расстояния менее десяти шагов, пронзили нападающих с такой же легкостью, с какой вилы пронзают кучу соломы. Некоторые из стрел даже пронзали насквозь аж двух орков подряд и застревали в третьем. От одного только этого «залпа» стрел погибло за пару мгновений так много орков, что их сородичам, напирающим сзади, пришлось перелезать через груды трупов. Брюнерины тут же вытащили из колчанов вторую стрелу, однако враг напирал уже с разных сторон, а потому второй «залп» был уже более рассредоточенным, и, хотя в результате него было убито почти столько же орков, он не возымел такого ошеломляющего эффекта, как предыдущий «залп». Атакуемые с трех сторон, эльфы едва успели бросить на землю луки и выхватить кинжалы. Орки, нападавшие на них с фронта, пытались расколоть их шеренги на несколько частей, кололи и рубили их саблями, длинными ножами и дубинами, из которых торчали гвозди. Металл их оружия блестел от ядовитого сока, которым они его намазали. Медлительные брюнерины один за другим валились наземь, как срубленные деревья, однако они даже и не подумали отступить.
Когда от этих эльфов осталась всего лишь горстка, вдруг послышалось громкое щелканье. Оно было таким громким, что на пару мгновений даже заглушило шум битвы. Это щелканье было вызвано тем, что около тысячи эльфов натянули и затем одновременно отпустили тетиву своих луков. Затем раздалось гудение тысячи выпущенных стрел, и несколько мгновений спустя эти стрелы впились смертоносными жалами в тела наседающих орков.
Арианвен и «высокие эльфы», услышав позади себя шум боя, дружно повернулись и побежали в сторону леса. Они с ходу бросились в атаку на орков со свойственной им молниеносностью движений. Их неудержимый натиск заставил орков сначала попятиться, а затем и вовсе броситься в панике наутек, оставляя позади себя множество убитых и раненых. Орки исчезли в глубине леса так же внезапно, как появились.
Шум утих. Когда к месту только что закончившейся схватки стали прибывать и «зеленые эльфы», зрелище, которое они увидели, привело их в ужас. Окруженная деревьями заснеженная ложбина, на дне которой еще торчали сквозь снег пучки зеленой травы, была усыпана телами убитых и умирающих и обильно залита кровью. Трупов на ней валялось так много, что во многих местах из-за них не было видно землю, а вытекающая из них кровь образовала большие и глубокие лужи. На окровавленной земле кое-где выделялись сероватыми пятнами плащи брюнеринов. В месте, где происходила наиболее ожесточенная схватка, их тела лежали рядами. В нескольких шагах позади скопления трупов стояли уцелевшие в битве брюнерины. Их насчитывалось десять или двенадцать, не больше… Они были еще более сдержанными, чем обычно, и молча глазели на место резни отрешенным взглядом.