Элементы групповой терапии. Введение в психоаналитическую практику - Страница 18

100

сидела дома, взаперти и в одиночестве. Рассказ Гудрун несколько успокоил пациентов, однако через какое-то время группу снова будоражило, — все говорили разом, и можно было разобрать лишь обрывки фраз.

10.4. Теория пограничных расстройства и группа

Первый сеанс с группой III явился точным отражением так называемых шизоидных процес­сов, описанных Леоном Гринбергом, Мари Лангер и Эмилио Родриге¹. Речь идет о процессах расщепления, в результате которых группа словно распадается на ряд амбивалентных элементов резко негативного и столь же выраженного позитивного содержания. Описание пер­вого сеанса с группой III показывает, что положитель­ное начало было представлено Гудрун и Ульрихом, а отрицательное — Эльке и Марион, которые вели себя вызывающе и деструктивно. Источником положитель­ной и отрицательной энергии была психика каждого пациента, который проецировал свои определенные качества на других участников групповой терапии. Ситу­ация, сложившаяся в данной группе, свидетельствовала о наличии «расщепленного переноса», который соответ­ствует третьей прослойке второго слоя слойной модели. Психическое состояние пациентов из группы III было намного тяжелее, чем состояние участников группы II. Пациенты из «студенческой» группы страдали от «по­граничных расстройств». Данный термин ввел в пси­хологию Отто Ф. Кернберг², впервые заговоривший о «Bord^riine Personality Organisation»*. Психическое

* Пограничная структура личности [англ.].— Прим. перевод­чика.

101

состояние личности, страдающей «пограничным рас­стройством» , балансирует между психозом и неврозом и характеризуется ослаблением потенциала эго, частич­ной утратой способности контролировать влечения, социальной дезориентацией, нервозностью, заметной боязливостью, а также повышенной чувствительностью и обидчивостью. Причиной ослабления потенциала эго является непреодоленный и расщепленный стереотип отношений, который постоянно проецируется на окру­жающих и не может быть интегрирован в эго. Данный стереотип возникает вследствие неудовлетворитель­ных отношений с матерью, будь то недостаток материн­ской заботы или мнимая любовь со стороны матери, которая воспринимает ребенка как неотъемлемую часть собственной личности. Решающее значение в патоло­гическом развитии имеет отсутствие вокруг ребенка доверительной и нежной атмосферы, которая представ­ляет собой идеальный фон для психологической перера­ботки детских переживании и воспитания психически здорового человека. Надо отметить, что расщепленные переносы наблюдались также в первой и второй груп­пах, однако выражены они были весьма слабо. К подоб­ным переносам был склонен господин Гетц, структуру личности которого было бы вполне уместно назвать «пограничной».

В отличие от группы I, насчитывавшей в своих рядах лишь одного пациента, склонного к расщепленным пере­носам, группа III целиком состояла из таких пациентов. Разумеется, на некоторых стадиях терапевтического процесса пациенты старались избегать реакций, кото­рые позволили бы заподозрить наличие расщепленного переноса, поэтому складывалось обманчивое впечатле­ние, что подобный перенос отсутствует. Чаще всего это происходило в тех случаях, когда пациенты беседовали

102

на политические темы, отдавая предпочтение абстракт­ной и интеллектуальной манере разговора. Наиболее характерно это было для Марион и Ганса. Однако за спокойствием и рассудительностью скрывались разру­шительные силы, готовые в любой момент вырваться наружу. Я не разделяю точки зрения Отто Ф. Керн-берга³, который полагает, что подобные процессы раз­виваются во всех терапевтических группах. По крайней мере, для небольших групп, насчитывающих до десяти участников, утверждение это не имеет силы. Другое дело, когда речь заходит о больших группах, оказы­вающих столь сильное психологическое давление на пациента, что даже психически здоровый человек волей-неволей «расщепляет» свою личность на амбивалент­ные элементы⁴. Если же подобные процессы начинают развиваться в небольших группах, то это является кос­венной уликой, свидетельствующей о том, что паци­енты, по крайней мере в незначительной степени, стра­дают «пограничным» расстройством.

Источник данных расстройств следует искать в дет­ских разочарованиях и обидах, которые испытали все участники группы III. Ингеборга, незамужняя работ­ница, родившаяся в 1946 году, выросла в бедной кресть­янской семье, была с детских лет предоставлена самой себе, чувствовала себя обузой для родителей и в насто­ящее время находила утешение в обжорстве, поскольку постоянно испытывала, как она выразилась, — «дикий голод». Марион родилась в 1947 году. Она была неже­ланным ребенком и воспитывалась в доме бабушки и тети. Ее беспокоили плохие отношения с окружающими, а также colitus ulcerosa, язва толстой кишки. Эльке родилась в 1941 году. В трехлетнем возрасте она лиши­лась отца и стала для матери живым воспоминанием о муже. Ульрих родился в 1944 году. Несмотря на то,

103

что он воспитывался в полной семье, у него не сложи­лись отношения с отцом. Мать его баловала, поскольку он, подобно Эльке, был для нее своего рода отдушиной. Эрвин был одногодком Ульриха. Он вырос в семье, которую постоянно будоражили раздоры. Эрвин стра­дал от недостатка внимания со стороны отца и тоже слу­жил для матери компенсацией ее страданий. Несомненно тяжелее всех пришлось Гудрун. Она вообще не знала, кто был ее отцом. Ее мать допоздна пропадала на работе, и девочка должна была сама о себе заботиться. Ганс родился в 1943 году, Эльфрида — в 1939 году, Вилли - в 1942 году. В детстве им пришлось столкнуться с тяже­лыми обстоятельствами военной и послевоенной поры, однако им посчастливилось компенсировать дефицит родительской заботы за счет общения с другими людьми. Несмотря на определенные индивидуальные различия, все пациенты из группы III страдали в детстве от недос­татка материнской нежности, что не в последнюю очередь было связано с отсутствием отцов, которые были призваны в армию и не могли заботиться о своих женах и служить примером для своих детей. На последствия данного обстоятельства указывал, в частности, Герман Тоскамп (1969)⁵. Пациентам из группы III можно было поставить диагноз постклассических неврозов первого и второго вида, которые усугублялись тяжелыми расстрой­ствами личности, описанными Отто ф. Кернбергом⁶. Неудивительно, что структура данной группы соответст­вовала тому, что именуется в клинической психологии «пограничным расстройством личности».

104

11. САМОРАЗРУШЕНИЕ ГРУППЫ ИЛИ СЛЕДСТВИЕ ОСОЗНАННОГО РАССТАВАНИЯ?

11.1. Анархия и хаос в группе III

Решающее значение в формиро­вании структуры группы III, как и в случае двух преды­дущих терапевтических групп, имели личности паци­ентов, в частности их биографии. Прежде чем опреде­лить характерные особенности группы III, необходимо в общих чертах описать и прокомментировать развитие терапевтического процесса.

В начале второго сеанса, на котором присутствовали все девять пациентов, Ингеборга, говорившая на мало понятном диалекте, рассказала о том, что часто испыты­вает «дикий голод». Затронув «оральную» тему, она сформулировала проблему, которая играла важнейшую роль на протяжении всего группового процесса. Страх, сопровождавший открытый разговор на данную тему, заставлял пациентов, начиная с первого сеанса, прибе­гать к защитным маневрам, отдавая предпочтение обсуж­дению сексуальных проблем в вызывающе агрессивной манере. Мария из группы II испытывала похожие «оральные» желания — ненасытный голод, жажду обла­дания чем-то, казавшимся ей одновременно скверным

105

и отталкивающим. Однако в отличие от Марии, Ингеборга не могла похвастаться относительно устойчивым потенциалом эго. Подобно остальным пациентам из группы III, вне зависимости от того, учились ли они, как Эльфрида и Гудрун, или работали, как Вилли и Эльке, Ингеборга была не способна на конструктивные меж­личностные отношения. Поэтому неудивительно, что наиболее характерной чертой данной группы было отсутствие нормальных отношений между пациентами, а также между участниками терапии и психоаналити­ком. Вскоре ситуация в данной группе приобрела черты хаоса. В конце второго сеанса Эльфрида, рассказывая о своем сновидении, сумела выразить индивидуальное отношение к группе: « Я увидела во сне много людей. Поначалу это напоминало школьный класс. Все гово­рили, стараясь перекричать друг друга. Мало-помалу в классе завязалась ужасная драка. Потом выяснилось, что все должны мочиться в один большой унитаз». Ком­ментируя это сновидение, марксистка Марион выска­зала предположении, что речь в нем идет об очень интимных переживаниях. Я могу добавить к ее словам, что данные переживания вызывают страх.