Экспонаты не трогать - Страница 1

Когда на черной доске не осталось и сантиметра нетронутой площади, профессор Петин устало взмахнул тряпкой.

— Ошиблись, коллега! Снова ошибка! Тупик…

И тряпка прошлась по доске справа налево, оставляя за собой полосу первоначальной чистоты. Потом Петин снял очки и этой же тряпкой в глубокой задумчивости протер стекла.

— А знаете, коллега, — тяжело вымолвил профессор Ванин, — кажется… Нет!

Профессор остановился.

— Нет, не знаю, — со вздохом признал он через секунду.

— Вы этого не знаете, — тихо сказал Петин. — Я этого тоже не знаю. Может, — он неопределенно взмахнул рукой, — для сегодняшней науки задачка вообще не по зубам?

И оба надолго замолчали.

Новый физический закон был открыт ими экспериментально. Оставалось лишь обосновать его математически. Но в сложных дебрях букв и расчетов профессора Петин и Ванин запутались, словно самые зеленые первокурсники. Расчеты с завидным постоянством каждый раз заводили ученых в тупик.

И самое последнее из заблуждений профессор Петин только что стер с доски. Нужно было начинать сначала…

Профессор Петин вытер тряпкой вспотевший лоб, передал тряпку профессору Ванину и привычно нагнулся за кусочком мела, незадолго до этого в сердцах брошенным на пол. Через секунду профессор был снова поглощен расчетами.

Когда на черной доске не осталось и сантиметра нетронутой площади, Профессор Петин отчаянно взмахнул тряпкой.

— Ошиблись, коллега! Тупик…

Голос прозвучал на полтона ниже, чем в прошлый раз.

Много позже, когда Первый закон Петина и Ванина был уже не только обоснован математически, но и успел войти во все школьные и вузовские учебники физики, профессора продолжали вспоминать все, что случилось с ними в этот день дальше, как какой-то удивительный и невероятный сон.

— Стойте! — послышался откуда-то звонкий мальчишеский голос. — Одну минуту! Да не стирайте же!

Тряпка опустилась. Ошеломленный профессор Петин (комната была наглухо закрыта изнутри) развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Я не совсем понимаю вот это, — и маленький незнакомый мальчик в голубенькой курточке, которого Петин и Ванин увидели перед собой, ткнул пальцем в одну из формул на доске. — По-моему, подкоренное выражение должно быть здесь возведено в квадрат…

Петин устало качнулся на каблуках.

— Его не надо возводить в квадрат, — хмуро бросил профессор, разглядывая незнакомца во все глаза. — И хотел бы я знать…

— Как же не надо! — мальчик поправил на переносице свои несколько непривычной формы очки и недоуменно взглянул на Петина. — Ведь ясно, что если в предыдущей формуле…

Последовало подробное объяснение. Потом мальчик в голубенькой курточке посмотрел на профессоров, и в его взгляде ясно прочитался вопрос: поняли? Достаточно ли популярно он объяснил?

Профессор Петин угрюмо молчал.

Во взгляде профессора Ванина вдруг появилась какая-то мысль.

— Ага! — сказал он. — Что-то такое вырисовывается. Но продолжайте, прошу вас, продолжайте!

— Вторая формула сразу же после начальной, — незнакомец задумался. — Да, конечно! Связь между этими двумя формулами, мягко говоря, очень натянута. Ведь, если вдуматься, из начальной формулы вытекает совсем другое.

Профессор Петин прикусил губу.

— Молодой человек! — начал он низко и сдержанно.

Мальчик его перебил:

— Ну-ка, дайте мне мел!

Профессор Ванин повиновался беспрекословно. Он вытащил кусочек мела из руки оторопевшего профессора Петина и протянул его мальчику.

— Вот это надо убрать, — сказал мальчик, и тряпка порхнула по доске. — И вот это тоже. А теперь…

Профессора отступили назад. Оба никак не могли опомниться, потому что действие, протекающее на их глазах, было настолько стремительным, что даже не давало времени задуматься над его сутью.

Мел быстро и весело стучал по доске. На месте неверных формул и чертежей возводились новые построения.

— Как вас зовут, — спросил вдруг профессор Ванин совсем не к месту и неожиданно даже для себя самого добавил: — коллега?

— Дима! — мальчик не обернулся. — А что?

Профессор Ванин смутился.

— Да нет, — пробормотал он, отступая от доски еще на шаг. — Но… подобные математические операции… вот вы… они доступны сейчас лишь очень большим ученым…

Незнакомец Дима поставил на доске большую жирную точку.

— Посмотрите! — сказал он, пробегая свои формулы быстрым взглядом. — Теперь, кажется, все в порядке. Ну да, точно, все в полном порядке!

Профессор Петин и профессор Ванин молчали.

С доски на них смотрело ошеломляюще четкое математическое построение — безоговорочное доказательство открытого ими закона. Все было верно, и места для сомнений не оставалось.

— Ну, мне, пожалуй, пора, — сказал незнакомец Дима, вытирая пальцы тряпкой. — Пойду.

— Как же так, коллега, — засуетился профессор Ванин, выходя из состояния монументности. — Подождите, нам есть о чем с вами поговорить. Конечно! Ведь вы…

Профессор Петин промолчал.

— Да нет, — мальчик засмеялся. — Я и так уже в вашей лаборатории порядком задержался. А ваш научный институт большой, столько еще надо посмотреть. К тому же скоро пять.

Профессор Ванин взглянул на запертую дверь. Взгляд профессора затуманился.

— Кстати, — спросил он, зачем-то поморщившись, — как вы попали в эту комнату? Она же была закрыта изнутри, чтобы не пускать никого из посторонних.

— Как? — мальчик обернулся к профессору с таким видом, словно тот сказал заведомую несуразность. — Как обычно, конечно, — прошел сквозь стену!

Он даже показал пальцем: вот оно, то место, где он прошел сквозь стену.

Мальчик улыбнулся.

— Ведь стены существуют только для вас, людей прошлого. А мы можем проходить прямо сквозь них. И даже сквозь вас, если надо. Другое измерение…

Он замолк и внимательно посмотрел на ученых.

— Разве вы еще ничего не знаете? — спросил потом Дима осторожно. — Не знаете того, что еще вчера в вашем физическом институте открылся музей? Но ведь когда эксперимент начинался, наш представитель просил вашу дирекцию предупредить об этом всех сотрудников. Неужели не знаете?

Отрицательные жесты оба профессора сделали автоматически. Способность мыслить и оценивать события критически была потеряна ими окончательно.

— Ясно! — Дима все понял. — Вы просто очень долго не выходили из своей лаборатории. И никто из наших, очевидно, еще сюда не заходил. Тогда узнайте все по порядку: теперь вы работаете уже не только в одном своем времени — каждый день с девяти до пяти мы переносим ваш институт к себе в двадцать третий век. И тогда мы приходим и смотрим, как работали ученые двести лет назад. Музей… Вот и я пришел и сразу наткнулся на вас.

На мгновение мальчик остановился и словно бы смутился.

— Вообще-то я не должен был с вами говорить. И помогать тоже. Знаете, есть правило: экспонаты не трогать! Но уж слишком вы мучились над доказательством. Я не удержался, у нас ведь такое делают еще в шестом классе. Но ничего страшного, в конце концов, наверняка вы справились бы с этим и сами. Что-то подобное я уже видел в учебнике…

— Так как же это? — пролепетал профессор Ванин. — Значит, целый институт в двадцать третий век?! И вы ходите и смотрите? И… наша дирекция согласилась?

— Согласилась!

Дима посмотрел на часы и заторопился еще заметнее. Но все-таки еще сказал на прощание:

— Конечно, говорят, сначала это вызвало… трудно сказать, что это вызвало. Но ведь в этом нет ничего удивительного. Принцип подобного переноса был разработан еще в 2134 году. А на практике — вот только сейчас. Так что теперь с девяти до пяти вы делаете свою науку у нас на глазах. Кроме понедельника.