Экспансия — II - Страница 148

— Вы как ледокол, Аллен. Вы лишаете собеседника права на собственную точку зрения. Мне ничего не остается, как идти за вами — покорно, словно мусульманская женщина.

— А вы боритесь против меня, Боб. Отстаивайте себя, спорьте, иначе мне неинтересно, я не вижу в вас собеседника, мне не на ком оттачивать лезвие мысли...

— Конечно, я считаю безумием помогать русским!

Даллес убежденно возразил:

— Мир не поймет нас, если мы станем помогать Англии и Франции и не протянем дружескую и щедрую руку России. Вопрос заключается в том, чтобы сама Россия отвергла эту помощь. Боб. Мы предложили — они отказались: вопрос стоит именно так... Как этого добиться? Русские, став сверхдержавой, не примут предварительных условий. А мы должны подвигнуть Белый дом к тому, чтобы эти условия были сформулированы в высшей мере тактично и двоетолкуемо. К счастью, люди не подготовлены к государственному мышлению, мы приучили их следовать слову тех, кто выступает на радио, пишет в газете иди снимает кино... Следовательно, нам нужно срочно, именно срочно, Боб, вымести из газет, с радио, из Голливуда всех левых, заменив их теми, кто станет формировать общественное мнение так, как это нужно нашей демократии. Для этого-то и реанимирована комиссия по антиамериканской деятельности, для этого-то мы и подвигнули туда Маккарти: большинству американцев понятна его жизненная концепция — фермерская, традиционная, обстоятельная, чурающаяся всего иностранного... Второе... Поскольку людям нужен хлеб и зрелища, его комиссия должна ставить интересные спектакли . Американцы должны слушать его допросы левых с захватывающим интересом: красные шпионы наводнили Америку, агенты ГПУ готовят переворот и захват власти в Вашингтоне... Смешно? Ну и смейтесь на здоровье! А люди должны пугаться... Вот зачем вам был нужен «четырехугольник» Эйслер — Роумэн — Штирлиц — Гаузнер... Боюсь, что вы не успеете подготовить этот спектакль именно сейчас...

— Успею.

Даллес покачал головой:

— Нет, Боб, не успеете. Не обольщайтесь. И — как ни странно — хорошо, что вы опоздали. Порой надо идти за событиями, это иногда выгоднее, чем пытаться предвосхитить их... Не ясно? Объясняю... Конечная цель плана Маршалла — но об этом знаете в государственном департаменте только один вы, даже заместитель секретаря до конца не посвящен в задумку — состоит в том, чтобы, начав помогать Англии, Франции, Италии, Греции, Турции, Норвегии, мы создали новую европейскую общность, вместо потерянного из-за Рузвельта прошлого санитарного кордона, который проходил через Варшаву, Вильну, Ригу и Бухарест... Значит, надо сделать так, чтобы он проходил по Берлину, Вене, Копенгагену... А там посмотрим, что произойдет в Праге, Будапеште и Софии... Чем больше мы нагнетем ситуацию в нашей стране, чем интереснее и страшнее будет ставить свои спектакли Маккарти, тем вероятнее ответ Сталина, а он ведь дока на свои представления, вот пусть он их и режиссирует у себя дома... Мы помогли ему, начав спектакль Маккарти, будем помогать и с планом Маршалла, да и еще кое в чем. Но ведь вы заметили, что, когда я говорил о новой европейской общности, Германия не была даже упомянута мной? Полагаете, я забыл эту страну? Нет, Боб, я люблю эту страну, и я никогда ее не забуду. По прошествии года-двух мы начнем оказывать мощную и открытую экономическую помощь Германии, ее западным зонам... И — одновременно — начнем развернутое наступление на юг нашего континента. Русские будут заняты европейской проблемой. Следовательно, у нас развязаны руки на юге. Ясно? Вот тогда-то мне и понадобится тот «четырехугольник», который к тому времени, возможно, сделается «пятиугольником», — чем больше углов, тем лучше, страшный спектакль привлекает большее количество зрителей... Следовательно, конспиративная группа Роумэна — Штирлица более всего будет мне сладостна чуть позже... Так что думайте о сценарии впрок... В Голливуде скоро не останется ни одного левого, это я вам обещаю, заведите дружбу с теми, кто пишет сценарии, не грех поучиться искусству интриги, право... Не смейтесь... Вы даже не представляете себе, как я серьезно сейчас говорю... Кстати, как вы относитесь к Роумэну?

Макайр не ждал этого ответа. Даллес умел так ломать темп и предмет разговора, что далеко не каждый выдерживал нагрузку собеседования с ним.

— Я бы не сказал, что достаточно хорошо его знаю, Аллен...

— Зря вы так, — Даллес поморщился. — Я не случайно присматриваюсь к вам. Я заинтересован в вашем будущем, научитесь быть самим собой, не бойтесь ошибиться, а пуще того — не угодить собеседнику... Постарайтесь понять: если я, лично я, убежден в вашей беспредельной преданности, то, поверьте, мне значительно более угодно, чтобы вы принимали волевые решения, не боялись брать на себя ответственность, не страшились ошибок... В пределах той линии, границы которой я оговорил с вами заранее, — жмите, разыгрывайте свое действо, чем активнее будете раскручивать мое дело, тем больше очков наберете... Знаете, как бы я ответил на вашем месте?

— Нет.

— Хорошо, а как вам кажется, что бы я сказал на вашем месте?

Макайр вздохнул:

— Вы сотканы из парадоксов... Наверное, вы бы сказали, что Роумэн честно воевал против наци, славный парень, не очень-то ловкий, слишком прямолинеен...

Даллес снова пыхнул табачным дымом в лицо Макайра:

— Нет, я бы ответил не так... Я бы сказал, что восторгаюсь честностью и мужским благородством Роумэна... Вы бы не стали жениться на такой подруге... И я бы не стал... Не хватило бы смелости, во-первых, и, во-вторых, рыцарского отношения к женщине... А он пренебрег нашими паршивыми условностями... И правильно поступил. Боб... Он будет счастлив со своей женой... Он будет с ней так счастлив, как ни вы, ни я не были счастливы и минуты... — Даллес положил трубку рядом с пустой чашечкой, поманил официанта, попросил повторить кофе мистеру Макайру и себе, задумчиво продолжив. — Я бы ответил. Боб, что Роумэн такой человек, которого лучше держать в друзьях, чем во врагах... Он настоящий американец, он знает, чего хочет, и умеет драться против тех, кого считает нашими врагами... Он отнюдь не так прямолинеен, как вам кажется... Да, подчас он сначала поступает, а потом думает, но ведь думает же! И он совершенно лишен того, чем вас с избытком наградил бог. Боб...