Экономика в одном уроке (ЛП) - Страница 36

Но прогресс не происходит равномерно. Ускорение идёт сначала в одной отрасли производства, затем в другой. И если увеличивается предложения товара, в производстве которого я принимаю участие, если новое изобретение или открытие снижает стомость того, что я делаю, то выгода для всех оборачивается трагедией для меня. Тот факт, что на каждого теперь производится больше кофе, да к тому же ещё и дешевле, вовсе выпадает из виду, но часто обращается внимание на то, что производители кофе не могут свести концы с концами из-за низких цен на свою продукцию. Забывается о том, что благодаря применению нового оборудования себестоимость выпуска обуви снизилась, а объём производства возрос; обращается же внимание на группу мужчин и женщин, потерявших работу. Всё это вместе взятое — правильно, то есть, фактически, необходимо для полного понимания проблемы; но вместо того, чтобы сдерживать технический прогресс, лучше было бы использовать некоторые из плодов этого прогресса, чтобы помочь людям как можно быстрее найти работу где-то ещё.

Решение проблемы не заключается в произвольном ограничении предложения, в предотвращении дальнейших изобретений и открытий, в продолжении оказания услуг, потерявших свою ценность. Но именно это мир и пытается делать, вводя протекционистские тарифы, разрушая оборудование, сжигая кофе, принимая тысячи ограничивающих законов. Это и есть безумная доктрина «богатство для всех через дефицит для каждого».

Эта доктрина иногда может быть верной — в отношении тех групп производителей, кому удалось сделать дефицитной вещь, которую они продают, сохраняя при этом изобилие всех вещей, которые им приходится покупать. Но эту доктрину невозможно использовать применительно ко всему циклу, ибо это будет означать экономическое самоубийство.

И это наш урок в своей самой обобщённой форме. Ибо многие вещи, кажущиеся нам истинными, когда мы концентрируемся на одной экономической группе, становятся ошибочными, когда принимаются во внимание интересы всех и каждого — как потребителя, так и производителя.

Первое издание этой книги появилось в 1946 году. Сейчас, когда я пишу эти строки, с тех пор минуло тридцать два года. Многое ли из изложенного на предыдущих страницах урока было усвоено за этот период?

Если брать политиков, всех тех, кто ответственен за определение и проведение в жизнь правительственной политики, то практически ничего из этого урока не было усвоено. Политика, рассмотренная в предыдущих главах, стала ещё более устоявшейся и распространённой, причём не только в Соединенных Штатах, но и в других странах.

Как наиболее очевидный пример мы можем рассмотреть ситуацию с инфляцией. Издание книги 1946 года объясняло последствия инфляции, но инфляция тогда была сравнительно низкой. Доподлинно известно, что, хотя расходы федерального правительства в 1926 году были менее 3 млрд. долларов и баланс был положительным, уже к 1946 финансовому году расходы выросли до 55 млрд. долларов и дефицит составлял 16 млрд. долларов. К 1947 году, с окончанием войны, расходы упали до 35 млрд. долларов и бюджет показал положительное сальдо около 4 млрд. долларов. К финансовому 1978 году, однако, расходы выросли до 451 млрд. долларов, а дефицит составил 49 млрд. долларов.

Всё это сопровождалось мощным ростом накопления денег — со 113 млрд. долларов на вкладах до востребования в 1947 году до 357 млрд. долларов в 1978 году. Другими словами, предложение денег за это время более чем утроилось. Индекс потребительских цен в 1946 году составлял 58.5, а в сентябре 1978 года — уже 199.3. Цены также более чем утроились.

Политика инфляции, как я уже говорил, отчасти вводится ради себя самой. Более сорока лет спустя после публикации книги Джона Мейнарда Кейнса «Общая теория» и более чем через двадцать лет после того, как эта книга была полностью дискредитирована анализом и практикой, огромное число наших политиков всё ещё рекомендуют проводить политику постоянных дефицитных расходов для того, чтобы избавиться от безработицы или сократить её. Потрясающая ирония заключается в том, что они дают эти рекомендации в то время, как у федерального правительства за последние 48 лет и без того 41 год бюджет сводился с дефицитом, причём этот дефицит достигал 50 млрд. долларов в год.

И ещё бóльшая ирония заключается в том, что неудовлетворённые проведением подобной разрушительной политики у себя в стране, наши власти выговаривали другим странам, среди которых стоит отметить Германию и Японию, за то, что они не следуют инфляционистской политике. Это напоминает эзопову лису, которая, оставшись без хвоста, уговаривала других лисиц избавиться и от своих хвостов тоже.

Но инфляция, хотя отчасти и являющаяся преднамеренной, в наши дни в основном представляет следствие других форм вмешательства правительства в экономику. Она является следствием перераспределяющего государства — забирающего деньги у одного человека, чтобы дать их другому.

В качестве примера можно привести единую ставку подоходного налога, которая вполне серьёзно рассматривалась комитетами Конгресса в начале 70-х годов. Это было предложение облагать налогом все доходы, превышающие средние (рассчитанные государством), и передавать собранные деньги тем, кто живет ниже так называемого минимального прожиточного минимума, с целью гарантирования им дохода вне зависимости от того, хотят они работать или нет, чтобы «они могли жить достойно». Трудно представить себе какой-либо план, ещё сильнее подталкивающий людей к тому, чтобы не работать, и в конечном итоге ведущий ко всеобщему обнищанию.

Как только бессмысленность этого закона стала очевидной, наше правительство предпочло ввести в действие сотни законов, обеспечивающих подобное перераспределение на частичной и выборочной основе. Такие меры могут полностью упустить из виду одни группы нуждающихся, но, с другой стороны, могут осыпать другие группы дюжиной разнообразных выгод, субсидий и других милостей. Они включают, привожу примеры наугад, социальную защиту, бесплатную медицинскую помощь, бесплатное медицинское обслуживание, страхование от безработицы, продовольственные карточки, льготы ветеранам, фермерские субсидии, субсидируемое жилищное строительство, арендные субсидии, школьные завтраки, общественную занятость в рамках схем по искусственному созданию рабочих мест, помощь семьям, в которых имеются иждивенцы, и прямые пособия всех видов — гораздо больше, чем только помощь престарелым, слепым и немощным. Федеральное правительство подсчитало, что по последним категориям федеральная помощь оказывалась более чем 4 миллионам человек — и это несмотря на то, что помощь престарелым оказывают штаты и города.

Было запущено, ни много ни мало, 44 программы по обеспечению благосостояния граждан. В 1976 году правительственные расходы на них составили 187 млрд. долларов. Общий средний рост объёма этих программ с 1971 по 1976 год составил 25% в год, или в 2.5 раза больше размера ВНП за тот же самый период. Предполагаемые расходы на 1979 год составляют более 250 млрд. долларов. Соответствующим этому росту расходов на обеспечение благосостояния было развитие «национальной отрасли по обеспечению благосостояния», в которой сейчас работает 5 млн. служащих государственного и частного секторов, распределяющих платежи и услуги среди 50 млн. получателей — [027]. Почти никто из этих людей не производит какого бы то ни было полезного продукта, и для того, чтобы осуществлять всё это, приходится прибегать ко всё более и более изощрённому налогообложению.

В качестве примера приведём Великобританию. Её правительство облагало личный доход от работы («заработанный» доход) по ставке до 83% и личный доход от инвестиций («незаработанный» доход) по ставке 98%. Удивительно ли, что это дестимулировало работу и инвестиции и, таким образом, дестимулировало производство и занятость. Нет лучшего способа удерживать рост занятости, как изводить и штрафовать работодателей. Нет лучшего способа сохранять зарплаты на низком уровне, как разрушать любой стимул делать инвестиции в новые и более производительные машины и оборудование.