Экономика в одном уроке (ЛП) - Страница 32

Но в реальности ситуация гораздо хуже, поскольку инфляция действует по-разному на разные группы, и она, как правило, облагает налогом бедных, а не богатых. Не все владеют средствами защиты вроде покупки акций или приёмами, к которым прибегают корпорации, чтобы платить меньше. Но более того, инфляция — это вид налога, который не контролируется налоговыми властями. Уровень налогообложения, вводимый инфляцией, никем не фиксирован: его невозможно ослабить позже или определить заранее. Мы не знаем, каков он сегодня, не знаем, каким он будет завтра, и мы никогда не будем знать, каким он будет днём позже.

Инфляция искажает индивидуальную и деловую политику. Она стимулирует расточительство, спекуляции и безрассудные траты впустую всего и вся. При инфляции часто выгоднее спекулировать, чем производить. Она разрывает на части ткань сложившихся экономических отношений, и её непростительная несправедливость приводит людей к полному отчаянию. А заканчивается она горькой утратой иллюзий и крахом.

С незапамятных времён общеизвестная мудрость учила добродетели сбережения и предупреждала о дурных последствиях расточительства. Эта мудрость, воплощённая в поговорках, отражала общепринятые этические, в равной мере как и продиктованные чистым благоразумием, суждения человечества. Но во все времена существовали расточители, и потому, очевидно, в избытке имелись и теоретики, находившие «пользу» от такого образа жизни.

Классические экономисты, опровергавшие ошибки своего времени, показали, что политика сбережений, максимально отвечавшая интересам отдельных индивидов, в то же время отвечала и интересам общества в целом. Во времена золотого стандарта, благообразный мещанин, делая запасы на будущее, не только не приносил ущерб, но (через банковскую систему) и помогал всем остальным. Но сегодня бережливость, эта древняя добродетель, как и её защита классическими экономистами, поставлена под сомнение, тогда как противоположная доктрина, «расходы ради расходов» — оказалась в моде.

Я полагаю самым разумным начать с классического примера, использованного Бастиа. Представим себе двух братьтев, один — мот, другой — бережливый человек. Каждый унаследовал сумму, приносящую ему доход в размере 50 тысяч долларов в год. Мы не будем принимать во внимание подоходный налог и вопрос о том, должны ли оба брата работать, или должны ли они тратить часть своего дохода на благотворительную деятельность, поскольку такие вопросы не имеют отношения к нашей нынешней цели.

Альвин, первый из братьев, отчаянный мот. Он тратит не только в силу своего темперамента, он раздаёт из принципа. Он является последователем (не будем вдаваться в детали) Родбертуса, объявившего в середине XIX века, что капиталисты «должны тратить свой доход до последнего цента», ибо, если они «примут решение делать сбережения… товары будут накапливаться, часть рабочих останется без работы» [021]. Альвин — завсегдатай ночных клубов, он щедр на чаевые; он владеет вычурным домом с множеством слуг; у него два шофера, он не ограничивает себя в покупке автомобилей; он содержит конюшню с лошадьми для скачек; у него есть яхта; он заядлый путешественник; он заваливает женщин бриллиантами, браслетами и шубами; он щедро одаривает своих друзей дорогими (и бесполезными) подарками…

Вряд ли надо говорить о том, что Альвин — большой любимец барменов, ювелиров, меховщиков и всех владельцев и служащих роскошных заведений. Они воспринимают его как общественного благодетеля. «Сбережения — грех, а растрата — добродетель». Конечно же, всем очевидно, что он обеспечивает занятость, раз повсюду тратит деньги.

Естественно, его брат Бенджамин намного менее популярен. Его редко можно увидеть у ювелиров, меховщиков или среди посетителей ночных клубов, он не зовёт официантов престижных ресторанов по именам. В то время, как Альвин не только ежегодно тратит 50 тысяч долларов своего дохода, но и залезает в основную сумму своего капитала, Бенджамин живет скромнее и тратит в год лишь около 25 тысяч. Люди, видящие только то, что бросается им в глаза, очевидно, полагают, что Бенджамин обеспечивает занятость, меньшую вдвое (а то и более!) от того, что создаёт Альвин, а расходуемые им 25 тысяч долларов настолько малая сумма, что она практически бесполезна.

Теперь посмотрим, что реально Бенджамин делает со своими 25 тысячами долларов. Он не накапливает их в бумажнике, не держит в комоде или в сейфе. Он или кладёт их в банк, или же вкладывает в бумаги. Если он вкладывает деньги в банк, то банк предоставляет краткосрочные кредиты действующим фирмам или использует их для покупки ценных бумаг. Бенджамин инвестирует свои деньги либо прямо, либо косвенно. А когда деньги инвестированы, то они используются для создания или строительства капитального имущества — домов или офисных зданий, заводов, кораблей, грузовиков и оборудования. И каждый из этих проектов запускает в обращение столько же денег и обеспечивает такую же занятость, как такое же количество денег, потраченных напрямую на потребление.

Таким образом, «сбережение» представляет собой ещё одну форму расходов, но есть и различия. Одно из них состоит в том, что деньги передаются для приобретения дополнительных средств производства. Что же касается обеспечения занятости, то «сбережения» Бенджамина вкупе с его расходами дают такой же результат, как и расходы Альвина. Занятость, обеспечиваемая расходами Альвина, легко видна каждому, но если посмотреть чуть более внимательно и немного задуматься, то станет понятно, что каждый доллар сбережений Бенджамина даёт такую же занятость (или больше), как и каждый выброшенный на ветер доллар Альвина.

Прошло 12 лет. Альвин разорён. Его больше не видно в ночных клубах и модных магазинах; те, кому он раньше покровительствовал, забыли о нём. Он пишет письма с просьбами Бенджамину. А Бенджамин, по-прежнему придерживающийся избранного соотношения расходов и сбережений, теперь не только обеспечивает больше рабочих мест (поскольку его доход благодаря инвестициям возрос), но через инвестиции создаёт лучше оплачиваемые и более производительные рабочие места. Его богатство стало больше, больше стал и доход. Одним словом, Бенджамин сделал вклад в развитие производственных мощностей страны, Альвин же — нет.

В последнее время появилось так много ошибок, связанных со сбережениями, что невозможно проанализировать их все при помощи приведённого примера о двух братьях. Многие ошибки проистекают из самой элементарной, порой невероятной путаницы, особенно поражающей, когда её обнаруживаешь у широко известных авторов. Слово «сбережение», например, иногда используется в значении «создание запасов карманных денег», а иногда — в значении «вложение денег».

Создание денежных запасов (или «тезаврирование средств», как его иногда называют) происходит иррационально, беспричинно и в огромных масштабах — сразу же после того, как в экономике происходит спад. Потребители сокращают расходы из-за боязни, что могут потерять работу, а также, если цены на товары уже упали, они опасаются дальнейшего их падения. Потребители не хотят хранить свои ресурсы в товарах, падающих в цене, но хотят хранить в деньгах, ценность которых возрастает. Они также бывают уверены в том, что если выждать несколько месяцев, то и акции и облигации можно будет приобрести по более низкой цене.

Когда временный отказ покупать называют «сбережением» — это неправильное употребление термина. Тезаврирование не проистекает из тех же мотивов, что и обыкновенное сбережение. Ещё более серьёзной ошибкой будет утверждать, что подобного рода «сбережения» могут стать причиной депрессии. Никакие вообще сбережения не могут вызвать депрессию. Но безумное тезаврирование, как можно видеть на многочисленных примерах, часто бывает следствием депрессии.

Но так как по мере наступления и развития депрессии люди отказываются от размещения средств где бы то ни было, подобный отказ может усилить и продолжить депрессию. Во времена вмешательства правительства в дела бизнеса никто не знает, чего ожидать далее от правительства, поэтому никто не желает вкладывать деньги в какие бы то ни было области бизнеса. Новые предприятия не создаются, а прибыли не реинвестируются. Фирмы позволяют наличным остаткам накапливаться в банках, создавая большие резервы на случай непредвиденных обстоятельств, но никто не переводит деньги на сберегательные счета, оставляя их на срочных счетах «до востребования», поэтому банки не выдают их в кредит. Такое накопление наличности, на первый взгляд, кажется причиной последующего спада деловой активности, однако реальная причина заключается в неопределённости, вызываемой правительственной политикой — а накопление средств усиливает последствия. Огромные наличные остатки на счетах фирм и индивидов, которые они никому не позволяют трогать — одно из звеньев длинной цепи последствий государственного вмешательства. Обвинять «чрезмерные сбережения» в деловом спаде равнозначно тому, что и возлагать ответственность за падение цен на яблоки (или любые другие сельскохозяйственные товары) не на небывалый урожай, а на людей, отказывающихся дороже за них платить.