Экономические и социальные проблемы России №2 / 2017 - Страница 6

Имеющаяся критика в адрес такого однозначного вывода сводится, в частности, к тому, что далеко не весь капитал используется для производства, а ограничение предложения капитала гарантирует высокую норму прибыли [Харвей Д.]. Но если подобные соображения и могут вполне обоснованно скорректировать расчетные показатели, они не могут в принципе повлиять на основные выводы, касающиеся динамики неравенства и способов борьбы с ним.

Экономический рост есть источник решения социально-экономических проблем, в том числе проблем неравенства. Но Пикетти добавляет к этому очевидному утверждению (т.е. к параметру темпа роста производства и дохода) важный параметр – уровень доходности капитала. Рост экономики во все времена был ниже доходности капитала, утверждает Пикетти. Капитал в XXI в., основанный на полученном наследстве, только увеличивает этот разрыв. Сделанные им расчеты показывают, что по крайней мере до XIX в. уровень доходности капитала почти постоянно превышал показатели роста, и это вполне может снова стать нормой в XXI столетии. Более того, эта ключевая сила расхождения в распределении богатства может увеличиться за счет дополнительных механизмов, например, если наряду с уровнем богатства быстро растет норма сбережений. Это означает, что рекапитализация имущества, накопленного в прошлом, осуществляется быстрее, чем растут производство и доходы и, таким образом, концентрация капитала будет достигать очень высокого уровня, который, вполне вероятно, не будет соответствовать меритократическим ценностям и принципам социальной справедливости, лежащим в основе современных демократических обществ. Такое расхождение непостоянно и представляет собой лишь один из возможных сценариев будущего, но означенная тенденция, судя по вероятному снижению демографического и экономического роста, сохранится в ближайшие десятилетия [Пикетти Т., 2016, с. 44, 45].

Если эти прогнозы верны, то процесс приведет к тому, что богатые страны окажутся в собственности их же миллиардеров или все страны будут все больше принадлежать миллиардерам и мультимиллионерам планеты. Анализ, проведенный Пикетти, показывает, что эта тенденция уже обозначилась. В условиях прогнозируемого снижения темпов мирового роста и все более мощной конкуренции за привлечение капиталов все указывает на то, что неравенство в наступившем столетии будет сильным [там же, с. 464].

И все же некоторые основания для оптимизма остаются. И связаны они с двумя обстоятельствами. Во-первых, с тем, что период кризиса, охватившего глобальную экономику и, прежде всего, сказавшегося на динамике производительности, связан не столько с временными, циклическими факторами, но, главным образом, с долгосрочным циклом смены технологического способа производства (уклада). Кроме того, тенденция возрастания доходности капитала и увеличения неравенства упирается в недостаточность спроса, означающую невозможность реализации дохода с помощью механизма рынка, а кризис потребительского спроса, как известно, порождает экономический кризис, что вызывает необходимость стимулирования спроса. Именно резкое увеличение последнего, как указывают экономисты, привело к оживлению экономического роста и в итоге к некоторому снижению уровня неравенства после Второй мировой войны. Это – объективный экономический фактор, другой – политический.

Если верен вывод, сделанный Пикетти на основании обработки огромного массива фактических данных, что в исторической перспективе показатель доходности капитала превышает показатель темпов экономического роста, то это означает, что средство борьбы с экономическим неравенством заключено в политике государства, составляющими которой являются налоговые и финансовые механизмы перераспределения: налоги, социальное обеспечение, бюджет, бесплатные услуги (медицина, образование), цены. Распределение богатств – говорит Пикетти – всегда имеет большую политическую составляющую и не может сводиться к одним лишь экономическим механизмам.

Этот вывод о количественных взаимосвязях между динамикой накопления и различными видами доходов ведет к постановке задачи нахождения эффективных способов социальной организации и направлений государственной политики, которые позволили бы обществу продвигаться к равенству и справедливости. И вполне логично при исследованиях таких вопросов, как распределение богатства и формирование социальных структур, Пикетти призывает объединить методы и подходы, применяемые экономистами, историками, социологами и политологами [Пикетти Т., 2016, с. 50].

Естественно, что весьма существенную роль в сглаживании неравенства играет социальная политика государства. Ряд государств провозгласили своей целью создание так называемой социальной рыночной экономики и даже достигли определенных успехов, несмотря на противоречия в ходе реализации этой политики (Германия, Скандинавские страны).

В США на протяжении первого срока президентства Рузвельта максимальный налог на доходы был повышен с 24 до 63%, в течение второго – до 79%, в середине 1950-х годов был момент, когда он достигал 91%. Налог на прибыль корпораций вырос за тот же период с 14 до 45%, а на крупные наследства – с 20 до 77%. В результате доля национального богатства, которая контролировалась богатейшей 0,1%-ной долей американцев, упала за эти годы вдвое – с 21,5 до менее 10%. Следствием стало сокращение разрыва в доходах, которое произошло в США с 1920-х по 1950-е годы, резкое уменьшение разницы между богачами и трудящимися классами, а также сокращение дифференциации зарплаты самих наемных работников. Когда же в результате политики администраций Рейгана и Бушей были резко снижены налоги, уровень неравенства в США начала XXI в. стал соизмерим с концом XIX в. Если принять прирост национального богатства в США в 2000–2007 гг. за 100%, более 73% его пришлось на долю 1% населения. Лауреат Нобелевской премии П. Кругман делает на основании этих фактов вывод о том, что масштабный рост благосостояния в 1950-е и 1960-е годы и переход от общества, пораженного крайним неравенством, к относительно равномерному распределению доходов был прежде всего результатом осознанного политического выбора, а не следствием «естественного» экономического развития [Шкаратан О.И., 2012, с. 219, 220].

Указав на «центральное противоречие капитала», выражающееся в том, что норма прибыли на капитал всегда превышает темп роста дохода, Пикетти фактически указывает на невозможность решения проблемы при отсутствии серьезного вмешательства со стороны государства, направленного на перераспределение богатств, которое должно выражаться в установлении прогрессивной шкалы налогообложения и имущественного налога на глобальном уровне. Такая политика провозглашается как возможное (хотя почти нереальное в политическом отношении) противоядие от дальнейшей концентрации богатств и власти.

Главный вывод Пикетти состоит в том, что лишь прогрессивный налог на капитал, взимаемый в мировом масштабе (или по крайней мере в масштабе достаточно крупных региональных экономических зон, таких как Европа или Северная Америка), сможет эффективно противодействовать росту неравенства. Этот вывод может быть основанием для введения прогрессивного налога на самые крупные состояния в мире, который представляет собой единственный способ установить демократический контроль над этим потенциально взрывоопасным процессом и при этом сохранить предпринимательский динамизм и открытость экономики в международном масштабе [Пикетти Т., 2016, с. 443].

Таким образом, исторический анализ, проделанный Пикетти, указывает на, очевидно, единственный или, по крайней мере, наиболее реальный способ сокращения экономического неравенства – регулирование капитала с помощью тех или иных институтов и политических мер, прежде всего прогрессивного налогообложения. Ничто, однако, не мешает поставить вопрос о роли самой собственности и перспективах ее эволюции. В том, что такая эволюция имеет место, нет сомнений, важно то, какой будет ее дальнейшая судьба.