Эй, прячьтесь! - Страница 9

Мудрик сидел на листе кувшинки и, обхватив обеими руками голову, раздумывал, правильно ли он поступил, оставив товарищей. Может быть, невзирая на оскорбления Бульбука, надо было остаться с ними? Но ведь тогда он изменил бы своим принципам, стал соучастником кражи!.. Что выше – принципы или дружба? Мудрик мысленно перелистал сотни книг, но ответа не нашел.

Дайнис от нечего делать сочинял песенку про зайца. Он долго что-то мычал, подбирая мелодию, и наконец запел:

– Перестань, будь добр, – оборвал его Мудрик. – Лучше помолчим. Почему они так долго не всплывают?

Живилёк был уверен, что Дилидон не пропадет, и с восторгом следил, как носятся над водой огромные голубокрылые стрекозы. А когда одна из них села на лист кувшинки, у него от радости дух захватило. Стрекоза была сине-зеленая, с изящно изогнутым брюшком и большими зеркальными глазами, в которых Живилёк видел себя – смешного толстенького гнома. Он осторожно погладил прозрачные крылья в тонких, словно нарисованных прожилках, и ему ужасно захотелось полетать.

– Возьми меня на спину, – стал просить Живилёк. – Я не такой толстый, как тебе кажется. Да еще я ранец на листе оставлю, увидишь, как нам будет хорошо!

Стрекоза пошевелила крыльями и чуть-чуть покачала головой.

– Попробуй, – просил гном. – Я ведь никогда еще не летал. Хоть от кувшинки до сосны и обратно…

– Ой-ой-оюшки, не дури, Живилёк! – вмешался парикмахер, склонившийся над кувшинкой, которой он поправлял прическу.

А в Заводи уже выстроилась целая очередь кувшинок – кривых, еще не совсем раскрывшихся или уж очень разлохмаченных. Но Мудрик велел гномам бросить все дела и позаботиться о балласте. Если друзья не вернутся, придется спуститься на дно озера.

Дайнис, Живилёк и Оюшка, прыг-прыг с листа на лист, поспешили к берегу за камешками. Мудрик остался дежурить и увидел, что из воды всплывают какие-то предметы. Пустые ранцы! Один, два, три… В одном он обнаружил сломанную колючку – и ничего больше.

– Скорей! Скорей! – крикнул он друзьям.

Гномы, запыхавшись, вернулись с берега, неся камушки. Мудрик показал им ранцы, и они поняли, что с товарищами стряслась беда.

– Давай, Живилёк, свое оружие, камень, а сам оставайся тут! – приказал Мудрик. – Мы погружаемся.

– Только не вздумай летать! – предупредил Дайнис. – Слышишь, как гремит? Гроза приближается.

Живилёк огорчился, но, кажется, не так из-за друзей, сколько оттого, что в суматохе улетела стрекоза.

Как и предвидел Дилидон, у раковин вскоре появилась крыса. Надо было браться за оружие, а Бульбук, горячая голова, сломал свой дротик, пытаясь открыть раковину. Заметив безоружного, Проныра начала к нему подбираться. Дилидон и Мураш, стиснув от боли зубы, кое-как доволокли свои раковины поближе к Бульбуку, чтобы защитить друга.

Но одной левой, да еще задыхаясь, без воздуха, им от Проныры не отбиться. Мелкие уколы все больше бесили крысу. Она старалась замутить воду, бесновалась от злобы и становилась все опасней.

Дилидон велел сбросить ранцы. Во время боя да еще одной рукой сделать это нелегко. Зато когда ранцы всплыли, гномы знали, что вскоре придут друзья, и это придавало им силы.

Увидев еще трех вооруженных гномов, Проныра присмирела и юркнула в свой лабиринт. Пленные могли вздохнуть с облегчением, но как вздохнешь под водой? Надо было срочно что-то предпринимать. Как заставить эти бестии открыть створки, не знал даже Мудрик.

– Может, их пощекотать? – предложил Дайнис. – Вдруг засмеются.

– Так они же кругом как костяные… – пожал плечами Оюшка.

– У них подошва есть, мягкая, – пояснил Мураш. – Так ведь они ее внутрь втянули.

– Я им кое-что расскажу, – сказал Мудрик. – Сидят они тут в своих ракушках и даже не знают, какие у них знатные родственники есть. Может, от удивления створки разинут?

И Мудрик принялся рассказывать на языке моллюсков о теплых морях, где живут сестры озерных ракушек – жемчужные. Они не просто ползают по дну – бездушные, холодные, ко всему равнодушные. Нет – они всю жизнь выращивают волшебную горошинку, которая кажется серебристой и светится неостывающим нежным сиянием. Эта горошина зовется жемчужиной. Тому, кто ее вырастит, позавидует и соловей…

Но раковины не раскрылись. Почувствовав свое ничтожество и бессилие, они еще крепче сжали перламутровые челюсти. Мудрик умолк и огорченно развел руками.

– Переводи! – задыхаясь, крикнул Дилидон. – Я попробую!

– Эй, моллюски! – тихо заговорил он, стараясь беречь силы, а Мудрик переводил во весь голос. – Кто вы, живые твари или просто сундуки в кладовых Рака?! Оглядитесь вокруг! Здесь такая красота, а вы в своих раковинах не видите, как распускаются кувшинки, как ныряют веселые, свободные рыбки. Вы думаете, слабее вас на свете твари нет? Посмотрите, как дрожат от страха усы вашего повелителя, – и вам станет веселей! Подползите, пока гремит гроза, схватите его за усы – увидите, как он встанет перед вами на колени!..

Дилидон захлебнулся, побледнел и замолк. Но, к счастью, и этого было достаточно. Услышав про дрожащие усы Однорукого, ракушки начали ухмыляться и вдруг одна за другой застучали своими створками от смеха. Гномы вытащили руки и тут же устремились вверх, крепко сжав в онемевших кулаках драгоценные кристаллики.

В воде остались лишь Мудрик, Дайнис и Оюшка. На прощание ученый пожелал ракушкам почаще смеяться, жить веселей и набраться побольше смелости. Гномы вежливо раскланялись и выбросили из ранцев свои камешки.

Казалось бы, все кончилось хорошо, но, взобравшись на лист кувшинки, гномы увидели, что нет Живилька.

– А где же наш малыш?

Там, где он беседовал со стрекозой, лежал ранец, а на нем – крохотная шапчонка.

– Улетел, – догадался Дайнис. – Говорил же я ему, предупреждал – гроза идет… Ну, что ты с ним поделаешь?

– Уже накрапывает, мы и так умаялись, промокли, а тут еще ждать его! – возмущался Бульбук. – Вот зададим ему взбучку, будет помнить!

Сверкнула молния, и так ударил гром, что даже деревья в лесу присели. Крупные капли звонко забарабанили по листьям кувшинок. Гномы, скользя и спотыкаясь, выбрались на берег. Пока они добежали до ближайших деревьев, их изрядно посекло дождем. В довершение всего посыпался град, и у тех, кто не успел спрятаться под деревьями, даже под шапками вздулись шишки.

Теперь гномам казалось, что все неприятности, все беды – из-за Живилька – этого неслуха и сорванца. Если б не он, все давно бы собрались в каком-нибудь дупле, а то и в гостях у белки.

– Остригу ему в наказание вихор! – сказал Оюшка, которому больше всех досталось от града.

– Важно не то, что на голове, а то, что в голове, – назидательно заметил Мудрик. – Пускай он лучше прочитает «Большую Гномскую Энциклопедию» – от первого до сто первого тома! Для тела наказание, а уму польза.

– Захиреет, поседеет – и что с того? – возразил Бульбук. – Всыпать бы ему сотню травинок потолще, будет тогда старших слушаться.

Пока они спорили, забившись под елочки, черная туча ушла, и выглянуло розовое, свежеумытое вечернее солнце. Провело лучом, словно пальцем, по росистому небосводу, и вспыхнула радуга. Из нее, будто из сверкающих ворот, звеня крылышками, вынырнула стрекоза. А Живилёк сидел на ней, как пилот, весело ухмылялся и озирался по сторонам.

Гномы, потеряв терпение, только руками размахивали и в конце концов решили наказать ослушника трижды: и остричь, и высечь, и за энциклопедию засадить.

А тот приземлился рядом с ними и весело крикнул: