Эхо катастрофы (СИ) - Страница 9

Внезапно вокруг стало слишком светло, и Бьякуя понял, что выскочил на тренировочную поляну. Он отпрыгнул еще немного назад, надеясь выманить врага на открытое место. Тогда он не сможет так ловко прятаться за деревьями. Пустой действительно вынырнул, низко припал к земле… и в самый последний момент Бьякуя заметил, что в него летят два быстро вращающихся предмета. Времени оставалось мало, и вместо того, чтобы попытаться уйти с линии атаки, Кучики уверенно заслонился стеной лепестков.

Что не так, он понял только потом, уже лежа на земле. Два здоровенных острых бумеранга, похожих на обломки сброшенных когтей, глубоко вспороли его грудь и живот.

– Банкай! – Раздался рядом грозный рев Абарая.

Бьякуя не стал дергаться. Как же больно, черт! Лучше не шевелиться. Ренджи справится. А Бьякуе пока есть о чем подумать. Например, о том, как он мог так лопухнуться.

Потасовка была непродолжительной, но жаркой. Бьякуя слышал, как трещат и ломаются деревья. Этот Абарай с его тяжеловесным занпакто… Но вот реяцу пустого исчезла, судя по звукам, он был разорван в клочья. Уже в следующий миг лейтенант склонился над Кучики. И только убедившись, что тот жив, немного перевел дух.

– Простите, что сразу не пришел на помощь, – буркнул Ренджи. – Я думал, вы с ним справитесь.

Бьякуя едва зубами не заскрипел: в голосе лейтенанта ему почудилось плохо срываемое разочарование. Ренджи по-своему понял его гримасу. Озабоченно нахмурившись, он осторожно подхватил капитана на руки и бросился в госпиталь.

***

Теперь уж скрыть происшествие было невозможно. Бьякуя дорого бы дал, чтобы никто не узнал о его промахе, но ухитрился потерять сознание по пути и не смог помешать лейтенанту доставить его в четвертый отряд. Медики быстренько заштопали Кучики и сказали, что оставят в госпитале только до утра, а потом выпустят. Реяцу пустого была не слишком велика, и раны должны были зажить очень скоро.

Самым неприятным являлось то, что на утро было назначено собрание капитанов, на котором Кучики неизбежно спросят, как же он так.

Собрание, посвященное, в основном, последнему отчету, носило характер формальный и скучный. Капитаны оживились только тогда, когда Кьораку, покончив с обязательной программой, все же спросил, как того Кучики и опасался:

– Бьякуя, а что там вчера был за пустой?

– Обычный пустой, – отозвался Кучики ледяным тоном.

Шунсуй поглядел на него с некоторым сомнением. Какой же обычный пустой, если капитан с ним не справился?

– Все потому, что у Кучики нет меча! – Во всеуслышание заявила Каноги.

Все головы недоуменно повернулись к ней. А та продолжала:

– Занпакто – важнейший инструмент синигами, это же ясно! Тот, у кого нет занпакто, вообще не может быть синигами. А командир Готэй не должен потакать нарушителям регламента. Если бы Кучики помнил о чести офицера, он бы сразу ушел в отставку.

Бьякуя оторопело таращился на ораторшу. Никто еще никогда не упрекал его в отсутствии чести. Остальные капитаны тоже потеряли дар речи, а Каноги, никем не останавливаемая, гнула свое.

– Мы не можем допускать, чтобы капитаны были слабее своих подчиненных. Это подрывает репутацию всего капитанского состава. Если Кучики неспособен справиться с обычным пустым, это ясно указывает на его профессиональную несостоятельность.

Первым опомнился Кьораку.

– Э, Мичико, деточка, сбавь обороты. Не тебе решать, кто достоин быть капитаном, а кто нет, правда же?

– Верно, я всего лишь высказываю свое мнение, – не смутилась Каноги. – Капитан имеет право высказать свое мнение на собрании, для того они и проводятся. Но, как мне кажется, оно вполне обосновано.

– Ты отлично вызубрила регламент, – улыбнулся Кьораку как-то недобро. – Вот только регламент не поможет тебе принять верное решение в нестандартной ситуации. Здесь может помочь, как ни банально это звучит, только сердце. Ну и воображение, которое у тебя, похоже, напрочь отсутствует.

– Чем же мне может помочь воображение в данной ситуации? – Невозмутимо возразила Каноги. – Как ни воображай, а у Кучики нет занпакто.

Бьякуя стоял, плотно сжав челюсти, уставившись в пол и стараясь сохранить непроницаемое лицо. Он чувствовал себя настолько скверно, что готов был подать в отставку прямо сейчас, если бы ему дали вставить слово. Хуже всего было то, что эта стерва была абсолютно права. В ее словах была непреложная истина, за ними стоял многовековой закон Общества душ.

– Может, ты все-таки заткнешься? – Зло ощерился Хаями, стоявший рядом с Каноги. – Иначе я могу и по морде съездить.

– Оставь свои руконгайские привычки, – надменно отозвалась та. – Ты находишься в Сейрейтее.

Хаями снова онемел. Воспользовавшись паузой, Сайто вкрадчиво промурлыкал:

– Как верно заметила Каноги, капитаны имеют право высказывать свое мнение на собрании. Может быть, предоставить возможность всем желающим тоже высказаться по этому вопросу?

– Хорошая идея! – Немедленно подхватил Кьораку, нисколько не сомневающийся в результатах опроса. – Давайте-ка быстренько все по порядку выскажутся, и решим это дело большинством голосов. Так будет справедливо. Начинай, Йоруичи!

– Если этот мальчишка сдастся из-за такого пустяка, – Шихоинь насмешливо покосилась на Бьякую, – я его выдеру вицей.

– Я ничего плохого не хочу сказать о законах, – хитро улыбнулся Сайто, – но мне кажется, в сложных случаях следует проявлять гибкость. Капитаны все же на дороге не валяются.

– Как глава медицинского отряда, – продолжила Унохана, – могу сказать, что капитан Кучики совершенно здоров. Не вижу никаких медицинских противопоказаний.

При этих словах Кьораку отчетливо прыснул.

– Да он, поди, сам разберется, – неохотно проворчал Хиракава. – У главы благородного клана достаточно понятий о чести, чтобы решить, как ему быть.

– А я считаю, что он должен уйти, – еще раз подтвердила свое мнение Мичико.

– Я согласен с Каноги, – мрачно буркнул Нишигаки. От него было сложно ожидать чего-то другого.

– Ну, конечно, – зло сказал Хаями, с трудом дождавшийся своей очереди. – Всем хорош был капитан, пока беда не случилась. А тут раз, и в утиль, не разбираясь. А если он вас всех еще взгреет? Думаете, он сдастся? – Обращался Хаями в основном к Нишигаки, раз уж тому случилось стоять как раз напротив него. – Пройдет немного времени, и он вам всем еще покажет.

– Ладно, ладно, – Кьораку замахал руками, пытаясь остановить разошедшегося оратора. – Мы поняли уже. Давайте дальше, а то до вечера не закончим.

– Как бы там ни было, а топтать своих – это подло, – глядя в сторону, буркнул Хицугая.

– Кучики, конечно, здорово сдал, – ощерился Зараки, – но мне было бы любопытно посмотреть, сможет ли он оклематься. А то нам так и не довелось схлестнуться один на один.

– Лучше бы мне его на опыты отдали, – недовольно заметил Куроцучи. – А так мне безразлично.

– Я считаю, Бьякуя справится с этой небольшой проблемой, – завершил опрос мнений Укитаке. – Недаром он тренируется, не жалея себя.

– Ну что, будем считать голоса, или так понятно? – Кьораку победоносно воззрился на Каноги. – Итак, общим собранием капитанов решено: никаких отставок. И вообще, – тут он недоуменно оглядел собравшихся, – откуда этот вопрос взялся на повестке дня? Мы же про отчет говорили.

***

Едва капитан вошел в кабинет, Ренджи хребтом почуял: что-то случилось. Таким мрачным Кучики на его памяти бывал редко. Его лицо было излишне неподвижным и не выражало решительно ничего. Про реяцу и говорить нечего.

– Кучики-тайчо, что у нас опять произошло?

– Нет, ничего.

Капитан прошел к окну и некоторое время что-то пристально там разглядывал. А потом вдруг бросил, не оборачиваясь:

– Ты ведь тоже считаешь меня слабаком.

– Чего?! – Взвился Абарай. – Кто вам такое наговорил?

– Никто, – все так же без выражения сказал Кучики. – Но я вижу, что ты разочарован. Ты ведь ожидал от меня большего, признайся?

Ренджи встал во весь рост, насупился. Слова капитана казались ему почти обвинением. Он скрестил на груди руки, сдвинул брови и укоризненно проворчал: