Эхо горного храма - Страница 18
«И после смерти убили», – чуть ли не с ужасом подумал Крис, вместе с Портосом упаковывая тело Игрока в созданный с помощью тюбика формера[30] транспортировочный кокон.
У Томаша оставались шансы вернуться в мир живых, но каковы эти шансы, сказать теперь было трудно.
– Хорошо, что мертвый, не больно было, – то ли мрачно пошутил, то ли всерьез сказал Расуль Сагдиев. Во всяком случае, улыбки на его лице не было. Он вообще редко улыбался, этот выходец с Земли, из края, который он называл Поволжьем. – А горшок[31] уцелел, однако…
Держа под прицелом окружающие скалы и храм, вигия направилась через плато к подбитому флаингу. Убитых и раненых тащили за собой в коконах, легко скользивших по камням.
Добравшись до флаинга, расположились у него под боком, укрывшись от огневой точки на скалах за пропастью. Вход в храм на всякий случай держали под контролем, дабы вовремя дать отпор новым неожиданностям. Поверженные двери вносили неприятный диссонанс в открывавшуюся от флаинга картину в геометрическом стиле: длинная горизонталь строгого белого здания без каких-либо лишних линий на фоне вертикалей серых скал, тоже скупых на детали.
Оставалось только ждать.
Пилоты, проигнорировав предостережение вигиона, тут же полезли в родное гнездо. Хотя его в любой момент могли в пух и прах разнести огнем со скал. Видимо, прочитали на какой-нибудь доске довольно спорное изречение не нюхавшего пороха Вергилия: «Смелым судьба помогает». Если бы так…
Вигион выставил дозор, и эфесы устроились продолжать прерванную партию в «туза-перевертыша». Крис отошел в сторонку и сел, привалившись спиной к передней опоре флаинга. Играть в карты ему не хотелось, не то было настроение. Перед глазами стояла груда окровавленных тел в обрывках зеленых плащей. Служители неведомого бога… Триединого… Никакого сожаления не было, но какое-то неприятное чувство вцепилось в душу и отпускать не спешило.
Он втянулся в карточную игру еще в нэви-колледже, в Упсале, и регулярно играл по вечерам в общаге. До того печального момента, когда просадил однокурсникам столько, что у отца глаза на лоб полезли. Денег, чтобы уплатить долг, отец дал, но с одним условием: сын не притронется к картам до тех пор, пока не будет в состоянии самостоятельно возвращать долги. Это время пришло в период службы в Стафле. В данный момент Габлер не только не имел долгов, но должны были ему, и очень даже немалую сумму. А должен был Гамлет Мхитарян, Граната, клятвенно обещавший вернуть все до асса[32] с отпускных. Если получится, то и раньше. Пока у Гранаты не получалось: в картах он был не такой мастак, как в сочинительстве стишков.
Нэви-колледж… Уютная Упсала с ее бесчисленными пивными и дансингами… Стычки с местными горячими парнями, походы в горы, купание в ночном озере с очаровательными девчонками…
«Эх, где мои семнадцать лет?» – мысленно вздохнул Крис, вспомнив песню, которую, бывало, голосил нетрезвый Гамлет Мхитарян.
С одной из местных девчонок чуть не завязался у него достаточно серьезный роман, но последовавшие печальные события в его жизни свели этот роман на нет…
А как приятно было возвращаться на каникулы в родной дом! И мама, и отец кругами ходили вокруг него, а он солидным баском неторопливо вещал о нелегких буднях нэви-колледжа и о кое-каких своих самых безобидных похождениях в компании Эрика Янкера…
А почему бы не сочинить мейл домой, прямо сейчас, пока обстановка позволяет? А послать уже потом, когда они выберутся, наконец, из-под этого колпака нулевой связи.
Крис извлек из кармана унидеск и включил сигналлер.
«Здравствуйте, папа и мама, – едва пошевеливая пальцами над панелькой, набрал он первые слова. – Сижу в горах, любуюсь природой, а рядом возвышается великолепный храм…»
«Где я только что порезал на куски кучу автохтонов», – добавил он про себя и стер письмо. Модератор в любом случае такое бы не пропустил – система, насколько он знал, работала практически без сбоев, – но дело было даже не в этом. Просто общаться с родителями ему вдруг расхотелось.
Крис уселся поудобнее, слушая восклицания игроков и глядя на словно ушедшее в вышину уже больше синее, чем серое небо (хотя Сильван упорно не желал показываться из-за облаков), и незаметно задремал, продолжая наверстывать упущенное ночью.
Многоликая статуя сверкнула изумрудами глаз, шевельнула десятком каменных губ и угрожающе произнесла, склонившись и нависая над ним:
– Те, кто убил служителей моих, вскоре окончат и свои пути…
– Да не может, блип, такого быть, чтобы пять раз подряд не везло, это же, блип, какая-то запредельная флуктуация! – вклинилась в этот глухой голос, схожий с отдаленным гулом космодрома, возмущенная тирада Гранаты.
Граната швырнул карты на белый мраморный пол, и красные сердечки и ромбики превратились в пятна крови. Откуда-то появился Атос и уставился на них, обхватив голову руками. А Портос, оттолкнув его, начал палить из гана во все стороны.
Крис вздрогнул и открыл глаза. В небо взлетали красные сигнальные ракеты, которые, подняв руку, выпускал из ракетницы вице-вигион Янек Бут. Красные – предупреждение о возможной опасности. Какой-нибудь из полицейских флаингов – а возможно, и все три – уже мог быть где-то на подходе.
Вигион выслал две двойки к дальней скале и уступам, наказав стрелять по огневым точкам, ранее проявившим себя, при появлении в небе подмоги. Конечно, эффективность такой стрельбы вызывала большие сомнения, но это было лучше, чем просто наблюдать, как скрытые орудия начнут обстреливать братьев-эфесов. Хотелось верить, что жрецы не пойдут на такое – в конце концов, ракетный удар с флаингов мог очень серьезно повредить, а то и разрушить белокаменное сооружение, и жрецы, наверное, знали об этом.
Игральные карты были убраны, и файтеры нетерпеливо поглядывали на верхушки гор, из-за которых с минуты на минуту могла выскочить летающая «сосиска». А то и сразу две.
И этот миг наконец настал! Серая туша флаинга возникла не над горным хребтом, а над скалами по ту сторону пропасти и тут же пошла на снижение с такой легкостью птицы, которая никак не вязалась с отнюдь не элегантным внешним видом полицейской машины. Тот, кто вел ее, явно был мастером своего дела. Двойки открыли огонь по предполагаемым целям, а выскочивший из флаинга-подранка дубль Шарль закричал, перекрывая гул приближавшейся к плато машины:
– Есть связь, есть! Зулам их ведет!
Флаинг опустился метрах в тридцати от подбитого собрата, и оттуда посыпались сослуживцы-стафлы. Как выяснилось чуть позже, это была двадцать четвертая вигия, оказавшаяся ближе двух остальных к плато с храмом Триединого божества.
– Браток братка почует издалека! – удовлетворенно прокомментировал Граната.
– Засунь свой язык в задницу, Мхитарян! – неожиданно так гаркнул вигион, что у Габлера зазвенело в ухе, возле которого торчал клип. – Достал своими прибаутками!
Андреас Скола терпеть не мог таких ситуаций, когда вверенной ему вигии требовалась помощь…
Крис сидел на полу флаинга, между двумя рядами кресел, в которых развалились бойцы двадцать четвертой вигии. Он с Атосом попал в первую группу, которую забрала с плато «двадцатьчетверка». Кроме них, в этой группе были еще пятеро: трое раненых и двое мерзляков. По ним тосковал полицейский госпиталь Александрии, как выразился Атос.
Еще семерых-восьмерых возьмет на борт флаинг с двадцать пятой вигией, который был уже на подходе – связь больше не чудила, хотя для спутников этот район по-прежнему оставался непроницаемым. Остальные файтеры во главе с вигионом, согласно приказу вышестоящего начальства, должны были оставаться на плато и обеспечить безопасность полицейских пилотов, поджидавших уже вылетевшую из Александрии «техничку». Если не удастся на месте восстановить подбитый флаинг, «техничка» заберет его с собой. И пилотов. И последнюю группу файтеров, возглавляемую Андреасом Сколой.