Эхо горного храма - Страница 11

– И чего вы тут стоите, ребята? – проведя рукой по волосам, вкрадчиво обратился вигион к Габлеру и Пекке Йокеле, Столбу. – Помогайте, не спите. В полете не надрыхлись, что ли?

Те сразу бросились к неподвижным телам. Подхватили Лу Шеро – лицо у него было бледное, глаза закрыты – и чуть ли не бегом вернулись в храм, хотя от их поспешности не зависело ровным счетом ничего.

…Через несколько минут вся вигия была в сборе. Плюс два полицейских пилота. Коренастый курчавый Шарль дошел своими ногами, ничего страшного с ним не случилось. Кресло самортизировало, ремни не дали вывалиться и удариться головой обо что-нибудь твердое. А молчание дубля объяснялось тем, что у него временно пропал голос после вознесения в высоту и низвержения на каменную плоскость. Прежде чем покинуть свою летающую машину, он по-хозяйски свернул тормозной щит, чтобы порывом ветра флаинг не сбросило в ущелье.

Двое файтеров наблюдали за арками справа и слева, другая двойка заняла позиции у входа, пострадавшие лежали у стены, а остальные кружком стояли между первой парой колонн. Шлемы у всех были откинуты назад, а информеры висели на груди.

– Спасибо, парни. – Вигион снял перчатку и пожал руку обоим пилотам. – И техника у вас неплохая, и вы сами молодцы. И тормозилка толковая, не видывал еще таких.

– А сколько спорили из-за нее, – просипел дубль-пилот Шарль. – Излишество, мол…

– Совсем не лишнее излишество! – хохотнул Годзилла. Черное лицо его лоснилось от пота. Он с Атосом и Микаэлем прошел зал до конца и никого не обнаружил. Под арки они, понятное дело, не лезли. – Долго пришлось бы падать, однако синяков бы потом было!

– Ага, – кивнул Снайпер. – На трупах.

Пилот Зулам расстегнул ворот комбинезона и с недобрым прищуром посмотрел на Андреаса Сколу:

– Ведь говорили же тебе, командир: не надо сюда соваться!

– Как это не надо? – вскинул голову вигион. – Да тут целое гнездо! И орудия, понимаешь, и помехи. Не слишком ли крутая защита для безобидных жрецов?

– Это святыня беллизонцев, – просипел Шарль. – Самая главная.

– Вот сейчас и посмотрим, что в этой самой главной святыне творится. И парни-то местные, оказывается, вовсе не безобидны. – Скола бросил взгляд на рассеченное тело, лежавшее у входа, и пригладил усы. – Один, понимаешь, сразу пятерых причесал.

– Потому что в эти двери нельзя входить, – угрюмо пояснил Зулам. – Это врата бога.

– Так бы и написали: «Не входить», – осклабился Годзилла.

Пилот бросил на него испепеляющий взгляд и отвернулся.

– Ладно, Зулам, не дуйся, – примирительно произнес вигион. – Можно подумать, ты сам из местных жрецов. Пошарить тут все равно нужно. Зря, что ли, мои парни пострадали?

– Парни свое отвоевали, – тихо добавил Арамис.

Вигион сдвинул рыжеватые брови:

– Ага, как же, «отвоевали»! Они свое еще получат. По полной. Рты не надо было раззявливать, понимаешь.

– Я имею в виду: здесь отвоевали, на Нова-Марсе, – кротко поправился Арамис.

Габлер посмотрел на тела файтеров у стены. Четыре комбинезона послушно подстроились цветом под белый мрамор, а развороченное облачение Томаша Игрока по-прежнему оставалось бурым – досталось эфесу будь здоров.

Комбинезонные доки[20] давным-давно вовсю трудились, оказывая помощь тем, кому можно было помочь на месте. Сотни крохотных эскулапов сновали туда-сюда, копошились внутри тел, сращивая кости и кровеносные сосуды, разбрызгивая регенерирующие растворы и совершая множество других действий, которые должны были позволить Лу, Тарану и Хенрику Ящику в скором времени вновь встать в строй. Ближайшие несколько суток им предстояло провести под воздействием сильного снотворного. Как известно, сон лучший лекарь.

С Роном Дубровиным и Томашем Игроком дело обстояло сложнее. Они не только получили ранения. Их убили. Доки тут помочь не могли, хотя – Крис это прекрасно знал – и сделали все возможное по реанимации файтеров. Когда же ничего не помогло, в ход пошла крионика. Главное – в целости и сохранности доставить тела неудачников в госпиталь, а там, в любом случае, поставят на ноги. И мертвого, так сказать, расшевелят. Благо тела на клочки не разнесло, остальное дело техники. То, что уже проделали криосистемы комбинезонов с Роном и Томашем, называлось у файтеров «ваять мерзляков». Потом, хотя и не скоро, мерзляки возвращались к жизни. Портосу когда-то довелось угодить в переделку со смертельным исходом (что это была за переделка, он не уточнял), и он рассказывал о видениях, которые являлись ему на той стороне, в преддверии Загробья. Слушать было интересно и страшновато, и Крис совершенно не желал приобретать такой же опыт. Его вполне устраивало быть живым, без прыжков в обиталище мертвых, и желательно – подольше. Он как-то уже привык жить…

Тот, кто лежал у входа, был одет не в спасительный защитный комбинезон файтеров Стафла, а в обыкновенный длинный плащ. Поэтому ему не стоило рассчитывать на воскрешение. Да никто из вигии и не собирался давать ему такую возможность. Файтеры отнюдь не были кровожадными и жестокими – просто перед ними лежал враг. Враг, поднявший руку на их товарищей. Возможно, пособник бунтовщиков. А бунтовщики – это противники мира, порядка и процветания, а значит, противники Империи. С чего бы возвращать жизнь противникам Империи? Пусть бунтуют за пределами этого бытия. Если получится…

Под плащом у местного жреца оказалась окровавленная белая туника. И никакого оружия. На ногах – легкие открытые сандалии с двумя квадратными пряжками. Это был пожилой – точнее, теперь уже отживший – сухощавый бородатый человек с редкими темными волосами на слегка приплюснутой с боков голове. Судя по чертам лица – беллизонец, чего и следовало ожидать. Сквозь мочку правого уха была продета тонкая цепочка из какого-то светлого то ли металла, то ли сплава. Она заканчивалась таким же кругляшком размером с денарий, и там был выгравирован уже знакомый круг, вписанный в треугольник.

– Знак Беллиза, – шепотом пояснил Шарль, когда вигион осматривал верхнюю часть тела жреца, разрезанного лучевиком Атоса.

– Вообще-то у Беллиза три имени, – добавил хмурый Зулам, – поэтому треугольник. А круг – это Сильван.

– Откуда ты все знаешь? – поинтересовался Скола. – И в самом деле жрец, что ли?

– Живем здесь, – коротко ответил полицейский.

Крис отвел взгляд от пострадавших товарищей. В прямоугольнике входа виднелась стена далекого горного хребта. Тучи уже превратились в безобидные серые облака, и с дождем на сегодня, кажется, было покончено. Граната и Расуль Сагдиев, стоя по обе стороны дверного проема, продолжали держать под прицелом скалы справа и слева. На переднюю кромку плато никакие враги снизу, с уступов, не лезли.

– Ну что, мистеры эфесы, – традиционно проведя ладонью в перчатке по коротким волосам и потрогав усы, начал вигион и обвел взглядом свое поредевшее войско. – Посмотрим, как они тут своему Беллизу поклоняются? Пускаем змейки, в каждый проход. Сколько проходов, Юрий? Догадался посчитать?

– Двадцать два, – тут же отозвался Годзилла. – До стольких я считать умею, научили.

– Не сомневаюсь, – буркнул вигион. – Иначе служил бы в каком-то другом месте.

– Например, в штабе, – ввернул Атос.

– Разговорчики! – нахмурился Андреас Скола. – Думай, когда, где и что ляпать.

Гамлет Мхитарян, Граната, повернулся от входа и громко продекламировал:

– Под силу нашему Годзилле запомнить то, чему учили!

Граната частенько донимал всех своими самодельными стишками. И уж он-то никогда не думал, когда, где и что ляпать – ляпал всегда и везде.

– Наблюдай за обстановкой! – одернул его Скола. – Тоже мне, Публий, понимаешь, Овидий Назон. Программируйте змеенышей, парни.

Повторять не пришлось. Через полминуты к каждой арке устремилась своя змейка, на ходу превращаясь из черной в белую. Вскоре устройства слились по цвету с полом, но на информерах продолжали оставаться светящимися зелеными черточками. И каждая змейка передавала свое изображение.