Ехиднаэдрон - решето джамблей (СИ) - Страница 18

— Это вы так шутите? — спросил консультант по ЯД.

— Юлиан, вы слишком протестно настроены, — заявил советник, — конечно, демократия неидеальна, но вы ведь не станете отрицать, что уровень жизни людей при демократии впечатляюще возрос, и что демократическое управление достаточно успешно решило наиболее острые проблемы, такие как предотвращение ядерной войны. Нами созданы достаточные предпосылки, чтобы к началу нового века стабилизировать численность населения Земли, снизить промышленные загрязнения, устранить потребительское и региональное неравенство и гарантировать каждому человеку достойное социальное обеспечение. Эти задачи уже почти решены в Европе, и теперь можно действовать по успешному образцу. Что вы можете возразить?

— Филипп, при чем тут я? Ведь ваша цель — убедить не меня, а джамблей.

— Да, но чтобы убедить джамблей, мне надо проверить силу аргументов на человеке, у которого стиль мышления близок к джамблийскому. Судя по ряду ваших догадок, вы именно такой человек. Поэтому я снова спрашиваю: что вы можете возразить?

— Так это что, деловая игра такая?

— Да, — подтвердил Олендорф, — считайте это деловой игрой.

— Ладно. Возражение такое. Централизованное стабилизирующее, ограничивающее и распределяющее управление, которое глобальные политики, по вашим словам, сейчас реализовали в Европе и в текущем веке намерены распространить на всю планету, — это экологический процесс, который есть даже в школьном учебнике. Любой вид фауны в первой фазе после эволюционного появления быстро размножается. Затем, когда его экологическая ниша близка к насыщению, включаются механизмы регуляции. Так вид приходит в равновесие с биосферой, а при изменении условий среды вид вымирает.

Советник посмотрел на собеседника с явным непониманием.

— Но человечество — не фауна. Человечество достигает этого равновесия сознательно.

— Филипп, вы смотрите изнутри. Джамбли смотрят снаружи, и видят у человечества ту фазовую диаграмму, которая свойственна любому виду фауны.

— Что они видят? Их кибер-зонд прибыл в Солнечную систему несколько лет назад!

— Да, но он уже выпотрошил интернет, где есть базовые данные о человечестве.

— Но, Юлиан, в таком случае само существование нашего интернета доказывает: мы не просто фауна, а разумные существа.

— Не доказывает, — ответил Юлиан, — у муравьев есть интернет: пунктиры феромонов.

— Задача, — произнес Олдендорф, — сложнее, чем я предполагал. Юлиан, а вы бы как доказывали джамблям, что люди это не фауна, а разумные существа?

— Это вопрос умозрительный или практический? — спросил консультант по ЯД.

— Это вопрос практический.

Такой поворот разговора стал для Юлиана неожиданным. Он покрутил в руке пустой бумажный стакан от кофе, и пробурчал:

— Вот так дела… Если это вопрос практический, то надо знать: что уже предпринято в общении с Каимитиро при использовании ключа Татаоки?

— С Земли было отправлено всего одно сообщение, — ответил Олендорф.

— Так, а что содержало это сообщение?

— По существу, лишь приветствие. Мы сообщили: земляне видят кибер-зонд, знают о происхождении кибер-зонда из иной звездной системы, надеются на сотрудничество, взаимно-полезное землянам и разумным существам из этой иной звездной системы.

— Тут более чем приветствие, тут предложение сделки, — заметил консультант по ЯД.

— Но так всегда делается в дипломатии.

— Делается у людей, а не у джамблей. Кстати, как они отреагировали? Или это тайна?

— Это тайна, но вам, Юлиан, следует знать. Они спросили о себе в земных топ-СМИ.

Консультант по ЯД налил себе еще кофе, успев заодно подумать, и сказал:

— Со стороны кибер-зонда весьма резонный вопрос. Если люди видят его, знают о его происхождении и надеются на сотрудничество, то почему на ведущих каналах СМИ настолько мало места отведено этому кибер-зонду? По TV почти ничего. В интернете предельно урезанная информация на научных сайтах и хаос на любительских сайтах. Картина в СМИ абсолютно не соответствует сообщению о надежде на сотрудничество.

— Юлиан, вы ведь понимаете: информирование публики о кибер-зонде джамблей могло вызвать социальную дезорганизацию или даже панику.

— Филипп, дело не в том, что понимаю я, а в том, что понимает кибер-зонд.

— Да. Но следует двигаться шаг за шагом. Вам сначала надо понять необходимость мер ограничения информации, а затем объяснить это чужому кибер-зонду.

Юлиан сделал жест, будто поднес к глазам воображаемый бинокль.

— Что объяснить, если кибер-зонд видит противоречие вашего сообщения и фактов?

— И, по-вашему, как нам устранить это противоречие? — спросил советник.

— По-моему, снять тормоза с информации. Сюжеты о Каимитиро сразу появятся на TV. Таким образом, ваше сообщение станет соответствовать фактам.

— Я уже говорил: это неприемлемый риск социальной дезорганизации. Должен найтись другой метод, как устранить противоречие.

— Другой метод, — ответил Юлиан, — передать кибер-зонду корректирующее сообщение: читать первое сообщение с отрицательной частицей «НЕ» перед каждым глаголом.

Олендорф сделал недовольное лицо.

— Ситуация слишком серьезна, чтобы шутить насчет нее.

— Филипп, если серьезно, то я не вижу другого метода устранить противоречие.

— Понятно, а если мы просто игнорируем вопрос, как отреагирует кибер-зонд?

— Вероятно, он повторит вопрос. Возможно, он уточнит формулировку. Возможно, он поменяет канал передачи. В общем, я не знаю.

— Юлиан, а возможно ли, что он предпримет агрессивные или враждебные действия?

Юлиан Зайз равнодушно пожал плечами.

— Наверняка он не расстреляет Землю лучом Звезды Смерти, но может передать какие-нибудь технологии вашему вероятному противнику. Не знаю, кто у вас в этой роли.

— Вероятный противник исключается, — сказал Олендорф, — ни одна мировая держава не станет связываться с этим фактором нестабильности. Об этом достигнуто всестороннее соглашение, предоставлены гарантии, выполняется взаимный контроль. Беспокойство вызывает лишь вероятность самостоятельных атакующих действий Каимитиро.

— Я могу лишь повторить: наверняка он не расстреляет Землю лучом Звезды Смерти.

— Это главное! — объявил советник. — Благодарю вас за познавательный разговор.

— Взаимно, — ответил Юлиан вполне искренне, ведь это был для него первый контакт с представителем глобальной политической элиты. В общем, Юлиан подозревал, что эти субъекты неадекватны, теперь же узнал, насколько и как именно они неадекватны.

Следующие два дня прошли в неопределенности и безделье. Научная группа осталась разделенной по тому же принципу. В одном секторе «Гулливера» — профессор Эдуаро Линсано и SETI-эксперт Майкл Стефенсон. В другом секторе — эксперт французского департамента ESA Жози Байо, инженер Норвикского Техноцентра Аслауг Хоген и независимый консультант Юлиан Зайз. Виделись две подгруппы за завтраком, обедом и ужином, причем даже в столовой их рассаживали за столы в противоположных углах.

А утром третьего дня «Гулливер» вошел в порт южно-итальянского города Таранто. Там старшие штабные офицеры поблагодарили четверых цивильных специалистов за работу, вернули им смартфоны (хранившиеся в сейфе) и проводили на берег. Так из ученых на борту «Гулливера» остался только Стефенсон, зачем-то необходимый контр-адмиралу Ниллеру. Кстати, американский контр-адмирал очень тепло попрощался с Юлианом и напомнил, что контракт с NASA продолжает действовать. Прозвучал даже намек, что в ближайшее время кто-то из главного офиса NASA или британского филиала (вероятно, майор Корнс) свяжется с Юлианом по теме космических парусников. Итогом изучения технологии маневров Ехиднаэдрона Каимитиро кто-то всерьез заинтересовался. И это, похоже, осталось единственным прикладным результатом работы группы «Гулливер».

На берегу четверка распалась пополам после завтрака в ближайшей пиццерии и очень осторожного обсуждения произошедших событий — ведь все были связаны условиями конфиденциальности. Эдуаро Линсано и Жози Байо отбыли на север, в Падую. Что же касается Юлиана и Аслауг, то они оказались предоставлены сами себе. У них не было ничего: ни дел на ближайшее время, ни даже багажа, который своим весом настойчиво требует размещения. У Аслауг личные вещи помещались в вело-рюкзачке. У Юлиана вообще не было личных вещей (из-за специфики его попадания на борт «Гулливера»). Примерно такое состояние называется «быть свободным, как ветер»…