Ехиднаэдрон - решето джамблей (СИ) - Страница 14

— Значит, ты настаиваешь на экспоненциальном прогрессе?

Консультант по ЯД снова кивнул.

— Да. Я думаю, контр-прогрессивные периоды в истории человечества — это дефект, а не общее правило для цивилизаций.

— Значит, по-твоему, люди — это порченный вид разумных существ, или вроде того?

— Аслауг, ну откуда мне знать это?

— Знать тебе неоткуда, — согласилась она, — но если ты строишь гипотезу, то там должно присутствовать какое-то объяснение-классификатор полноценности и дефектности.

— Во-первых, — сказал он, — возможно, человечество еще выкрутится. Нынешний период стагнации по ряду признаков последний.

— Гм… Интересно, по какому ряду признаков?

— Это идея Жози Байо, она расскажет лучше, чем я.

Голландка энергично тряхнула головой.

— ОК, я спрошу у нее. А что во-вторых?

— Во-вторых, люди эволюционно появились как-то криво. Социальные насекомые тоже появились криво. Такая у нас планета невезения.

— Ладно, Юлиан, а что было бы не криво?

— Например, те же социальные насекомые, только размером хотя бы с кошку, как краб — пальмовый вор. Очень продвинутое членистоногое, кстати.

— Продвинутое? — переспросила Аслауг. — Вроде, просто большой сухопутный краб.

— Пальмовый вор не так прост, — возразил консультант по ЯД, — это существо, имеющее фасеточное зрение, превосходную моторику и способное благоустраивать себе норы в скалах. Их мозг похож на мозг у насекомых, но намного крупнее. Эти крабы одинаково приспособлены к жизни на берегу и на мелководье и довольно сообразительны.

— Тогда, — заметила она, — вроде, ничто им не мешало стать цивилизацией. Или как?

— Я не знаю. Я ведь яхтенный дизайнер, а не ученый-биолог.

— Юлиан! Не надо прибедняться и сползать. Просто, скажи: что ты думаешь?

— Я правда не знаю. Предки пальмовых воров произошли 540 миллионов лет назад при Кембрийском биогенетическом взрыве. Хороший старт, но что-то остановило их.

— Девонская катастрофа? — предположила голландка. — Нечто непонятной природы 370 миллионов лет назад. То ли падение астероида, то ли извержение супервулкана.

Юлиан выразительно развел руками.

— Я слабо представляю, что тогда могло быть. Может, у нас просто планета невезения. Представь: эволюционировавшие потомки пальмовых воров — крабы сапиенс могли бы создать космическую цивилизацию треть миллиарда лет назад. И если родная планета джамблей — везучая, то там жизнь на треть миллиарда лет моложе, чем земная жизнь.

— Даже как-то обидно… — пробормотала она. — У нас такая красивая планета, но если исторически приглядеться, то задница. Черт! Мы сползли на рабочие темы, а я даже не спросила: с чем генерал Тауберг прицепился к тебе?

— Аслауг, ты не поверишь: он заподозрил, что я джамблийский шпион.

— Джамблийский кто!!??

— Шпион, — повторил Юлиан, — так что, генерал хотел расколоть и перевербовать меня.

— У-у… У него что, последние мозги провалились в задницу?

— Я думаю, нет. Ведь его действия бюрократически логичны.

Аслауг Хоген изумленно выпучила глаза.

— Это как?

— Это вот как: Тауберг ведь не из ВВС, а из какой-то евро-контрразведки. Там имеется регламент раскрытия преступлений в сфере военного и промышленного шпионажа. По регламенту полагается выявить тайных агентов противника, расколоть их, провести их перевербовку, получить от них ценную информацию, и разработать план мероприятий. Никаких иных вариантов. Нарушение регламента — это бюрократическое святотатство.

— Так, значит, Тауберг думает, будто джамбли — вроде китайских коммунистов, которые собрались напасть на евро-банкиров, чтобы завоевать рынок финансовых пузырей?

— Пойми, Аслауг: по регламенту, генерал не имеет права думать иначе.

— Я поняла… И что он спрашивал у тебя?

— Всякое о планах джамблей. Что им надо от людей, и как они намерены достичь этого.

— Так, а ты что ответил?

— Я ответил, они понаблюдают, построят модель человечества, затем будут ставить над людьми всякие научные эксперименты, пока не приведут модель к адекватности.

— Wow! А генерал что сказал?

— Генерал грубо выругался, и мы расстались, довольные общением. Генерал выполнил параграф регламента, а я помечтал о сверх-зарплате шпиона сверхцивилизации.

— Позитивный пример мультикультурализма, — резюмировала голландка, — а я вот о чем подумала. Что, если вечером в кафетерии я раскручу Жози на лекцию.

— На лекцию о чем?

— О том, что ты говорил. Что, возможно, человечество еще выкрутится, что нынешний период стагнации — последний, и что из этого следует. Как-то так.

— А ты думаешь, что Жози согласится? — с сомнением в голосе, произнес Юлиан.

— Когда это Жози отказывалась от удачного повода эпатировать коллег? — задала Аслауг риторический вопрос.

У Платона в знаменитом диалоге «Тимей» приводится фраза, произнесенная жрецами древнеегипетского храма в Саисе: «вы храните память об одном потопе, а ведь их было много до того». Мы знаем, что в 5-м веке Новой эры рухнула античная цивилизация, и наступили Темные века. И мы знаем, что примерно в 13-м веке до Новой эры рухнули древние цивилизации Средиземноморья. Есть данные о двух древнейших катастрофах. Климатические скачки 8-го — 5-го тысячелетий до Новой эры разрушили первые аграрные цивилизации, что отразилось в мифах о Всемирном потопе. Наиболее ранняя историческая катастрофа это резкое кометное оледенение 11-го тысячелетия до Новой эры, в котором исчезла часть кроманьонской цивилизации. Рисунки падения кометы сохранились в некоторых наскальных пещерных росписях.

Важно, что и после двух древнейших природных катастроф, и после разрушения древних цивилизаций Средиземноморья ренессанс начался, как только обстановка более-менее стабилизировалась. Но после античности было более тысячелетия упадка, и лишь затем начался ренессанс. В отличие от охотников палеолита или аграриев неолита, античные жители зависели от своей социальной инфраструктуры, и чтобы начать ренессанс, им требовалось заново освоить до-инфраструктурное хозяйство. Это значило откат далеко в прошлое. Лишь откатившись назад, они начали восстанавливать хозяйство, а сделав это, немедленно занялись строительство новой инфраструктуры.

Современное общество во многом напоминает кризисный Римский мир 4-го века. Но у современных людей неизмеримо выше зависимость от инфраструктуры. Причем сама инфраструктура стала:

— монополной во всех аспектах,

— бюрократичной и неспособной к развитию,

— глобальной по разделению труда и потребления.

— избыточно интегрированной, застывшей и хрупкой.

На охрупчивании цивилизации надо остановиться особо.

Развитие технологии требует разделения труда, а значит, согласования и контроля ряда процессов. Но нет прагматического смысла превращать это согласование и контроль во всемирную производственно-экономическую матрицу до уровня каждого предприятия, каждого домохозяйства и каждого индивида. Глобальная стандартизация, глобальные многопараметрические оценки каждого индивида в системе из нескольких миллиардов индивидов, глобальный контроль над индивидуальной жизнью — это очевидная ошибка.

При количестве индивидов порядка десяти тысяч этот контроль не нужен, поскольку действуют естественные механизмы самосогласования. К этому мы еще вернемся.

При количестве индивидов порядка ста тысяч и выше этот контроль невозможен, что доказывается в комбинаторной теории многошаговых игр.

Тем не менее, бюрократия упорно стремится совершить невозможное.

Ресурсы общества перераспределяются из сферы материального производства в сферу иллюзорного контроля. Несмотря на очередное усложнение контроля, он оказывается неэффективным, и бюрократия требует новых ресурсов для усложнения и дополнения. Более того, бюрократия требует ограничить жизнедеятельность индивидов — рамками контрольных форм. Контроль оказывается в приоритете по сравнению с практически важными жизненными процессами, для которых этот контроль предназначен.