Его зовут Ангел (СИ) - Страница 1

Макрушина Анна (Анна Милтон)

[email protected]

Моб. тел: 8-904-275-34-06

Его зовут Ангел

Что такое сорняк, в самом деле? Растение, которое никто не сажал? Семечко, упавшее с пальто прохожего, то, что никому не принадлежит? Или то, что растет в неположенном месте? Разве это не просто слово, ярлык, окруженный соответствующими суждениями — «бесполезный», «бессмысленный», «ненужный»?

Джанет Фитч «Белый олеандр»

Пролог

Каждый хочет встретить такого человека, который однажды сказал бы: «Просто будь собой». Человека, который бы поддерживал в любой ситуации, шутил, когда грустно и постоянно повторял: «Я рядом, чтобы ни случилось».

Я всегда была уверена, что моя жизнь самая ужасная на свете, что мир ополчился против меня, и я одна против всех. Я никогда не была хорошим и послушным ребенком. Я часто совершала ошибки и была капризной, эгоистичной. У меня далеко не идеальные отношения с родителями. Я не отличаюсь безупречной учебой в школе. Я не популярна. Не красива. Не умна. Я абсолютно точно знала, что никогда ни с кем не подружусь, вообще не подпущу к себе кого-либо, кроме мамы или папы. Еще у меня отвратительный характер… ну, так считают окружающие. Я была уверена, что у меня будет самое серое и скучное будущее, которое бы я никогда не решилась изменить и улучшить, потому что не видела смысла в этом.

Но любая система дает сбой.

Моя дала.

Однажды в моей жизни появился один человек, и все вдруг изменилось. Странно, потому что до встречи с ним я бы и сама ни за что не поверила, что могу стать другой, стать лучше. Скажу больше, я знала, что в этом отвратительном, пустом и лживом мире не существует таких людей, которые смогли бы подтолкнуть меня к изменениям.

Но странный человек со странным именем смог.

Глава первая

Утро.

Ненавижу утро понедельника… Ненавижу утро каждого дня, даже выходных, потому что это означает, что жизнь не стоит на месте, в отличие от меня.

У людей должна быть цель, мечта, чтобы просыпаться по утрам. У меня ее нет, но я все же открываю глаза. День за днем.

Это утро не становится исключением. Я слышу будильник, и мне хочется ударить его с такой силой, чтобы он сломался. Но это сделать не так-то просто. Однажды я пыталась совершить убийство этой дурацкой штуковины, и чуть не сломала себе большой палец. Дьявольский механизм.

Писк давит на нервы. Я начинаю тихо рычать, вытаскиваю из-под головы подушку и накрываю ею лицо. Не помогает. Этот будильник даже хуже моих родителей! Я отбрасываю подушку и резко встаю. Перед глазами начинает плыть и темнеть. Я кладу руку на лоб и жмурюсь. Раз, два, три, четыре, пять. Это помогает успокоиться, и головокружение уходит. Я открываю глаза и с одновременной жалостью и злостью смотрю на будильник. Протягиваю руку и нажимаю на кнопочку. Больше я не слышу никакого писка, и мне становится хорошо.

Несколько минут мне требуется, чтобы собраться с мыслями и смириться с тем, что воскресенье позади, и впереди меня ждет очередная и бесконечно долгая учебная неделя. До каникул пятьдесят три дня, и я не знаю, как доживу до них.

Я покидаю свою кровать, натягиваю школьные брюки и черную водолазку. Перед тем, как выйти из своей маленькой комнаты с глупыми темно-лиловыми обоями в полоску, где вечно царит беспорядок, я с тоской смотрю на не заправленную постель. Ладно, уберу все после школы.

Я выхожу из комнаты и иду в ванную. Она свободна, как и всегда в это время. К счастью, у меня нет ни братьев, ни сестер, ― я бы не вынесла делить с кем-то свою комнату, или ванную. Я захожу внутрь, включаю свет и закрываю за собой дверь. Подхожу к умывальнику и смотрюсь в зеркало. Мое лицо невольно морщится, и я тут же опускаю глаза. Умываюсь, чищу зубы.

Я покидаю ванную через пять минут, и следующим пунктом моего утреннего маршрута по дому становится кухня. Там тихо, как и во всей квартире. Значит, мама и папа уже ушли. Хотя чему тут удивляться. Они, мне кажется, идут на работу либо в пять часов утра, либо вообще не приходят оттуда. Я редко вижусь с ними. Они ― заядлые бухгалтеры. Готовы променять все свое свободное время на пару лишних часов в окружении документов.

Моему взору открывается наша небольшая кухонка в мягких коричневых тонах. Я обхожу стол и останавливаюсь у холодильника. Открываю его. Там пусто. Нет даже намека на то, что там должна быть еда. Я хмурюсь и достаю масло, затем лезу в хлебницу и беру сладкий батон. Вот из-за таких завтраков всухомятку я заработала себе гастрит и много прочей ерунды, связанной с желудком.

Я не тороплюсь, так как до выхода из дома остается еще двадцать минут. У меня все спланировано ― долгие годы тренировок. Пять минут на то, чтобы привести себя в порядок… ну, точнее, постараться сделать это. За минуту я одеваюсь. Десять-пятнадцать минут на завтрак. Сорок семь секунд уходит на то, чтобы надеть и завязать кроссовки. И, наконец, дорога до школы занимает десять минут.

Я доделываю бутерброды и сажусь за стол. Когда подношу ко рту кружку с чаем и делаю глоток, мой язык обжигает горячая жидкость, и я выплевываю все, что находится во рту.

― Вот блин, ― бормочу я и встаю, чтобы взять тряпку.

Процесс вытирания стола является незапланированным делом, поэтому я теряю две минуты, и из-за этого мои дальнейшие действия придется перестраивать так, чтобы все успеть. Я начинаю нервничать, бросаю тряпку в раковину и бегу в свою комнату за рюкзаком.

Перед тем, как покинуть дом, я смотрю на время.

Без пятнадцати восемь. Вроде успеваю.

***

Все, что есть в моей жизни, мне ненавистно.

Во-первых, мои родители. Законченные эгоисты и вечные трудоголики. Они любят свою работу больше, чем меня ― свою единственную ночь. Не то, чтобы я слишком страдаю от дефицита родительского внимания, но все же иногда моя потребность в них бывает чрезмерно высокой, а их, как всегда, нет рядом.

Школа. Ад переместился из подземного мира и воплотился именно в том месте, где я учусь.

Дом. Обычно, родные стены должны служить успокоением и местом, где человек может отдыхать от внешней суеты. Но только не мой дом. Это эпицентр семейных кошмаров и невероятной угнетающей пустоты.

Люди, которые меня окружают. Мне даже нечего сказать по этому поводу. Люди есть люди. Они жестоки и несправедливы. Этим все сказано.

Мое имя. Ужасное имя ― Августина, или сокращенно Августа. И как только родители догадались назвать меня так? За это я ненавижу их вдвойне.

Я, в конце концов.

Мне не нравятся мои волосы. Они тусклые, на концах ломаются и походят на солому, пепельного оттенка до лопаток. Полгода назад я красилась в красный цвет и жалею об этом до сих пор, потому что они стали ужасно лезть и испортились. Не прошло и месяца, как я снова стала «собой». Больше я никогда не буду красить волосы.

Глаза. Они совершенно непонятного оттенка. То ли зеленые, то ли желтые. И это мне не нравится. Но прикольно, что они становятся янтарными на свету.

Губы. Толстые и бесформенные, как я считаю, но мама говорит, что иметь пухлые губы очень хорошо. А среди людей бытует мнение, что пухлые губы идеальны для поцелуев… Я, во всяком случае, пока не убеждена в этом лично.

Нос. Чуть вздернутый и с маленькой горбинкой. Я ненавижу свой нос.

Лоб. Не знаю, что с ним не так, но он мне все равно не нравится.

Мои руки, плечи, туловище и ноги. Я не толстая, но и худой меня тоже нельзя назвать. Я вешу на несколько килограмм больше своих одноклассниц, и за это уже могу твердо назвать себя толстухой и жирной. Вот такие вот дела.

Я ненавижу цвет своей кожи. Я очень бледная, но мама говорит, что я не альбиноска.