Его женщина (СИ) - Страница 14

Кэрол торопливо откатывается в сторону, даже не позволяя ему еще раз коснуться себя. Плачет. Плачет, черт побери, словно он ее ударил. Или изнасиловал против ее воли. А она ведь хотела. Пусть только телом, но хотела же. А теперь плачет. Плачет так, что вытерпеть это невозможно. Плачет так, что, несмотря на все попытки оправдать самого себя, Дэрил чувствует себя виноватым.

Неловко притягивает ее к себе, обнимая и касаясь губами плеча.

- Прости, я… - она торопливо уворачивается и кивает куда-то неопределенно. - Мне нужно…

Он понятия не имеет, что именно ей нужно: умыться, выпить таблетку, что-то еще. Он растягивается на кровати и ждет ее обратно. Он засыпает, так и не дождавшись ее.

Ту, которая, конечно, не захотела спать с ним в одной постели. Осталась на диване. Демонстративно-показательно.

========== Часть 16 ==========

Утро приносит с собой головную боль, холодную постель и непонимание, где та, которая вчера была рядом с ним. Которая должна быть рядом с ним всегда. Всегда тогда, когда хочет он. Мысли путаются: от идиотских укоров совести до раздражения на ту, которая вчера, наконец, стала его женщиной.

И от этого, кажется, перестала быть его женщиной окончательно.

Дэрил выходит из комнаты и тупо смотрит на скомканный плед на диване – Кэрол провела тут всю ночь. Он слышит знакомые звуки из кухни и идет в душ, пытаясь с помощью холодной воды привести в порядок самого себя и свои мысли. Первое получается лучше, чем второе.

Как себя вести теперь: после этой странной ночи, когда он вроде бы показал себя настоящим хозяином, но после которой все равно ощущает себя провинившимся перед хозяйкой жалким щенком? Что делать и что говорить? Притвориться безразличным? Вести себя, как ни в чем не бывало? Обнять ее и попытаться изобразить что-то вроде того, что обычно бывает у парочек наутро после бурных ночек?

Не получается ни первое, ни второе, ни третье. Она просто не дает ему шансов. Резко оборачивается при его появлении, быстро вытирает руки полотенцем и холодно кивает на стол.

- Завтрак готов. Вода в холодильнике, если хочешь.

Ледяной голос, холодный взгляд, побелевшие от напряжения губы. Кэрол обливает его презрением без лишних слов. Просто обходит его, застывшего столбом у порога, и уходит куда-то в одну из комнат.

Теперь так будет всегда?

Может быть, она хочет добиться чего-то другого, ходя по дому с видом оскорбленной невинности, но не вызывает ничего, кроме раздражения. Дэрилу не нравится ощущать себя виноватым и не понимать, как он может все исправить. Что делать с ней, такой холодной, далекой и чужой?

Была бы она обычной: расплакалась бы, высказала бы ему все, просто грустила бы. Можно было бы извиниться. Хоть как-то поговорить. Хоть до чего-то договориться. Но к такой ведь не подступишься. С такой не заговоришь. Такой его извинения не нужны. Ей на них наплевать.

Ей хочется большего. Снова стать той самой хозяйкой, о которой она говорила вчера вечером наивной девчонке. Вот только подобным способом она точно не станет никакой хозяйкой. Хотя бы потому, что он все знает. Все ее мысли и желания.

Может быть, случись все это не так. Может быть, напейся он и банально не сдержи своего желания, на него бы сегодняшнее представление и подействовало. Но не теперь. Не теперь, когда в ушах все еще звенел ее деловитый голос, говорящий о том, что влюбленным мужиком можно крутить, как хочется. Не теперь, когда перед глазами мелькали все те моменты, в которые он влюблялся в нее, все больше принимая их за чистую монету и не догадываясь, что это все – фальшивка.

Мэрл, как всегда, был прав. Да и сам он не раз задумывался о том, что это лишь игра. И сам же отгонял от себя эти мысли. А потому – кто ему теперь виноват? Он сам обманываться рад.

Проведя день вне дома, он возвращается вечером, уже практически спокойный. Не обвиняющий себя ни в чем. Не винящий Кэрол за то, что она пыталась просто выжить и получить из своего положения как можно больше выгоды. Она имела на это право. А он имеет право сделать комфортной свою жизнь.

И если того, что было, всех этих разговоров, улыбок, ласковых взглядов и веселых шуток, уже не вернуть, он по крайней мере может с чистой совестью пользоваться тем, что ему остается: ухоженный дом, вкусная еда, желанная женщина в постели. Женщина, которая, сколько бы ни пыталась обмануть его или саму себя, тоже очень даже не против отношений в горизонтальной плоскости. Ее тело – не против. А думать женщинам вообще лишний раз вредно.

Когда Дэрил заходит в дом, Кэрол бросает на него быстрый внимательный взгляд и на секунду поникает, перед тем как снова принять облик безразличной ледяной королевы. Наверное, не увидела в нем чего-то, на что надеялась. Ее проблема.

Он ужинает, а потом устраивается на диване с одним из журналов – в пакете, в самом деле, оказалось много чтива не только для женщин. Подлавливает момент, когда Кэрол проходит мимо, и берет ее за руку. Крепко, но не больно. Она молчит и выжидающе смотрит на него.

- Сядь, - впервые приказывает он ей, кивая на место рядом с собой.

Она садится напряженная, ждет еще чего-то пару минут, поглядывая на него, занятого чтением. Едва слышно вздыхает и тянется за своим вязанием. Постоянно сбивается и начинает кусать губы. Дэрил притягивает ее, заметно напрягшуюся, ближе к себе и, не глядя, скользит пальцами по ее плечу, словно невольно задевая лямку платья, медленно заставляя ее упасть вниз.

Снова сбившись, Кэрол косится на него и покорно откладывает вязание. Всем своим видом выказывает готовность перетерпеть то, что ей предстоит. Смотрит в пол и даже складывает руки на коленях. Сама невинность.

А Дэрил не торопится, пользуясь случаем рассмотреть ее, которую он теперь может касаться когда, как и где хочет при ярком свете. Проводит пальцем по краю щеки, задевает прохладную мочку уха, наблюдая за тем, как сверкает камушек в ее сережке. Ведет тонкую линию по шее к плечу, замечает, как тонкая кожа покрывается мурашками, и заворожено касается мягких завитков волос на затылке.

Прерывистый вздох заставляет его взглянуть в лицо закрывшей глаза Кэрол. Она все еще напряжена, и он осторожно разминает ее плечи ладонями. Ему снова некуда спешить. И он хочет еще раз услышать ее стоны, увидеть ее желание, ощутить его.

Сегодня платье с пуговицами, и Дэрил задумывается о том, как она сама застегивала их утром. Наверное, непросто было. Но попросить о помощи – ниже ее достоинства. Лучше она полчаса будет руки себе выкручивать, чем к нему обратится.

Пуговицы расстегивать даже интересней, чем тянуть вниз молнию. Освобождая их одну за другой, Дэрил смотрит на открывающуюся его взгляду белоснежную спину и, будто невзначай, то и дело касается ее кожи кончиками пальцев. А потом видит что-то странное и хмурится. Недоверчиво проводит по совсем не крохотному шраму, словно убеждаясь в его существовании, и чувствует, что Кэрол напрягается снова.

- Что это? - не спрашивает, а требует Дэрил.

Она молчит. Он повторяет свой вопрос, борясь с желанием встряхнуть ее, чтобы она, наконец, заговорила.

- Я же тебе говорила. У меня был муж, - бесцветным голосом отвечает Кэрол.

- Это он?

- И это тоже.

Насмешка в ее голосе почему-то звучит укором именно Дэрилу. Который резко дергает платье, уже не заботясь об оставшихся пуговицах, и видит еще пару шрамов на спине. Разворачивает Кэрол, словно куклу, и, даже не обращая внимания на ее обрамленную кружевами грудь, смотрит на несколько пятнышек на животе: сигаретные ожоги.

- Он бил тебя? - зачем-то уточняет хриплым голосом он, как будто и так не понятно.

- Бил, насиловал, - прищуривается она. - Самый счастливый момент в нашей семейной жизни был тот, когда я размозжила его череп после укуса ходячего.

Кэрол наблюдает за его реакцией на свои слова, наверное, особый вес придавая последним. А Дэрил не слышит ничего, кроме этого чертового «насиловал». Не видит ничего, кроме этих шрамов и совсем свежего синяка на ее талии. Синяка, который он, увлекшись, поставил ей вчера, слишком сильно схватив, слишком больно сжав.