Его сладкая девочка - Страница 9

Растягиваю удовольствие нахождения в ней, свожу ее колени вместе, чуть смещая ноги вправо, держу их. Так трение еще больше, делаю резкие и глубокие толчки. Снова развожу колени, натягивая Дашу на свой член.

Чувствую, что сейчас кончу, внутри все напрягается, в висках стучит пульс, хочу, чтоб она кончила ещё раз на моем члене.

– Кончай, сладкая, кончай, не могу больше, да, девочка, вот так, сожми меня сильнее… кончай со мной… кончай.

Даша словно слушается меня, выгибает спину, сжимая мой член, выдаивая из него сперму. Я делаю два последних толчка, кончаю вместе с ней, сперма толчками вырывается в презерватив, двигаю бедрами, продолжая кончать, дышу часто, сердце готово разорваться внутри.

Упираюсь ей в плечо лбом, оргазм отпускает долго, словно у меня не было секса неделю. Выхожу медленно, перекатываюсь на бок, чтоб не раздавить девушку, прижимая ее к себе.

– Как ты, Орешкина? – голос хриплый.

– Не знаю.

Тихий ответ, она устраивается удобнее на боку, подкладывая ладошки под щеку. Стягиваю с себя презерватив, кидаю его на пол, тянусь, выключаю ночник. Сразу накрывает темнота, за окном метет метель, укрываю нас покрывалом, что совсем сбилось в кучу. Даша снова ерзает, совсем забыл про ее больную ногу.

– Откуда ты такая взялась, Орешкина?

– Из банка.

– Точно, забыл.

Лежу, смотрю в темное окно, она такая теплая, такая идеальная, словно специально под меня. Дашка Орешкина, забавно звучит, но мне совсем не до смеха. Вот именно сейчас, после крышесносного оргазма, да такого, что я думал, у меня отнимутся ноги, появилось смутное чувство, что я где-то ее видел.

И это был не банк, точно не банк. Я не дурак и не слепой, прекрасно заметил, какие на ней тряпки, шуба не из дешевых, такие в наших даже элитных бутиках не продаются. В ушках по бриллиантику, не то чтоб я оценивал, мне все равно. Но что такая девочка делала на проезжей дороге? Почему снимала квартиру и работает в банке, это любопытно.

Да какая, по сути, разница, где видел, может, в ночном клубе или ресторане каком. Если бы видел, то точно бы запомнил. Значит, точно был не ресторан, Даша снова ерзает, трется попкой о мой все еще не опавший до конца член, а я снова хочу ее.

Точно голодный дембель, но ведь никогда не был таким озабоченным, даже с Иркой, которая уж до чего мне казалась привлекательной и сексуальной женщиной, я вел себя совсем иначе. Может, эта девочка и есть тот самый бес в ребро и седина в голову?

Чистый, откровенный соблазн.

Не хочу больше ни о чем думать, чувствую, как проваливаюсь в сон, как сквозь него слышу, что где-то вибрирует на беззвучном чей-то телефон. Гори все огнем, не подойду и не возьму, ночь уже.

Самая последняя мелькнувшая мысль была о том, что я почти никогда не засыпал вот так, с девушкой в обнимку.

Чудные дела творятся.

Тогда я, наивный, еще не знал, что будет впереди, как эта милая девочка тупой иглой засядет в моем сердце, а перед этим вывернет всю душу наизнанку и превратит в озабоченного, голодного до нее и ее тела маньяка.

Орешкина

Проснулась. Жарко, ужасно жарко, а еще тяжело, на грудь словно кирпичами давят. Не открывая глаз, хочу убрать эту тяжесть, но мне не дают, тут же кто-то прижимает меня к себе, сильно стискивая.

Роман.

Черт! Черт! Черт!

Я совсем голая, лежу в объятьях мужчины, прижатая спиной к его груди, с которым познакомилась только вчера в банке, а потом чуть не угодила под его колеса, подвернула ногу, и, как итог всех моих приключений – фантастический секс, два оргазма и полная неразбериха в голове.

Подвинула удобней больную ногу, о которой я почти забыла. Получилось, что прижалась плотнее, отчетливо почувствовала попкой член Романа, замерла. Между ног было влажно, а еще тянуло живот при одном воспоминании о том, что было, прикусила губу, простонав.

– Будешь ерзать и стонать, я проснусь, – Рома тихо проворчал мне это на ухо, снова прижал к себе, обхватив огромными ладонями живот.

Нет, нет, пока не надо, чтоб он просыпался, и так в голове все перепутано и намешано. Совсем недавно я стонала под ним, кричала и просила еще, как бешеная, одержимая сексом нимфоманка. А сейчас мне страшно.

А как он вылизывал меня? Боже мой! Мне двадцать два года, а такого не было никогда. Этого бы никогда не случилось, не толкни меня любимая сестренка в эту авантюру. Надо будет потом ей спасибо сказать. Или наоборот – отлупить.

– Что ты там бубнишь?

– Я хочу писать.

Мужчина рядом приподнялся, все еще продолжая меня обнимать, ладони такие теплые, и сам он большой и горячий.

– Тебя отнести?

– Зачем? Я сама умею ходить.

– А нога? Или уже не болит?

Даже в темноте чувствую, как он улыбается, сжимая руками мою талию, ведет рукой вниз, накрывает лобок, а я замираю. Наверное, поздно говорить «нет» и строить из себя порядочную после всего, что уже было? Или не поздно?

– Не знаю, я же лежу.

– Ну, пойдем, пописаем.

Но как только я сажусь и пытаюсь прикрыться покрывалом, меня подхватывают на руки. Несколько шагов, а потом удар и отборный мат из таких слов, которых я и не знала.

– Твою мать, ебучий случай!

Рома прижимает меня сильнее, я зажмуриваю глаза, представляя, что сейчас будет и куда полетит мой несчастный чемодан.

– М-м-м-м-м… жаль, его фура не разнесла на мелкие кусочки. Гребаный чемодан.

– Извини, – блею как овечка, потому что представляю, как это больно.

– Ладно, нормально. Не описалась там?

А он с юмором.

– Пока нет.

Рома хромает, но аккуратно идет дальше, чтоб не наступить на что-то еще, заносит в открытую ванную, ставит меня на пол, включает свет. Жмурюсь, прикрывая глаза ладонями, но потом начинаю прикрывать себя, потому что понимаю, что стою совершенно голая перед мужчиной.

– Ты думаешь, я там что-то еще не видел?

Заливаюсь краской, щеки горят, стараюсь не смотреть на него, не то чтоб я не видела голого мужчину, но то были мои ровесники, а не мужчина старше меня на тринадцать лет – дату рождения, что была в паспорте у Романа Александровича Вершинина, я запомнила хорошо.

– Давай, делай все дела, и пойдем обратно.

– А может, вы пойдете к себе спать?

– А мы перешли на «вы»?

Роман Александрович вопросительно поднял правую бровь, упер руку в дверной косяк и начал меня разглядывать, словно не видел до этого. Я, как могла, отводила взгляд от того, что у него ниже пояса: ну, неприлично приличной девушке так туда пялиться. А вот попялиться было на что.

Широкая грудь, весь такой подкачанный, даже слегка загорелый, не иначе как на Мальдивы летал, туда все зимой летят. Плоский живот, кубики пресса, дорожка темных волос, совсем немаленьких размеров полувозбужденный член с открытой головкой, крупные яйца. Непроизвольно сглотнула слюну.

– Нравится?

– Нет. И можно я уже побуду одна?

Прикрываю грудь ладонями, отворачиваюсь. У меня не было никогда такого секса, но это не означает, что я должна сейчас падать перед этим мужчиной на колени и благодарить за подаренные оргазмы.

– Роман Александрович, я, конечно, понимаю, вы очень мне помогли, но вроде бы я уже вас отблагодарила.

Вот же дура дурацкая.

Сама не понимаю, что несу. Отблагодарила? Звучит так, словно я проститутка. Но нечего на меня так нагло смотреть да еще задавать вопросы, нравится ли мне его член. Сказала, а у самой внутри все клокочет, мельком глянула на Романа, а тот стоит и убивает меня взглядом, сжав дверной косяк так, что, кажется, сейчас выломает его.

– Вот же зараза какая противная.

– Кто? – шарю руками по вешалке, сдергиваю маленькое полотенчико, прикрываюсь наконец.

– Ты, Орешкина, кто же еще? Какую ахинею ты несешь? Это ты что, сейчас так меня благодарила за то, что я тебя свозил в больничку и сделал укол? Это все, что сейчас было, именно поэтому?

Он указывает рукой в сторону кровати, на которой мы совсем недавно занимались сексом, а у меня внутри все холодеет. Ну, не привыкла я к таким отношениям, мне совершенно неуютно и неудобно, я никогда раньше не спала с первым, да даже со вторым встречным.