Его сбежавшая Принцесса (СИ) - Страница 65

— Отпусти его, или я сделаю это! — сказала я твердо.

— Ты не сделаешь этого!

— Уверен? — я повела по горлу, оставляя красный след, — уверен?! Я потеряла друзей, потеряла семью, потеряла себя, если потеряю и Эда, мне будет нечего терять.

— Как глупо, — фыркнул Звездочет, — человек живет только ради себя самого. Все остальные люди — это лишь инструменты.

— Тогда что ж ты как замер? — оскалилась я, — что ж ты как испугался за мою жизнь?

— Это не так.

— Тогда я вонзаю?

Я провела еще. Звездочет замер с выражением подлинного ужаса.

— Не хочешь? — я рассмеялась, — тогда отпусти его.

— Парень, возьми меч, — скомандовал Звездочет, — и приложи к собственной шее.

Эд сделал, как было приказано. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь.

— Либо ты отпускаешь свою шпильку, — сказал Звездочет, — либо твой дружок отрезает себе голову.

Дыхание перехватило. Шантаж. Я никогда не была хороша в шантаже. Я лишь девчонка, которая умеет быть вежливой и милой. Шантаж — это не про меня… Тем более, когда на кон поставлена человеческая жизнь. Я попыталась сделать выдох. Выдоха не вышло, лишь рычание.

— Отпусти его, — повторила я, — тогда получишь меня взамен.

— Я получу тебя в любом случае.

— Не получишь, если я умру.

— Ты права, Македония. Несмотря на то, что ты мне симпатична, я не стану прогибаться под твои условия, — от открыл рот, собираясь отдать очередной приказ Эду.

— Ты мечтаешь о бессмертии, — сказала я поспешно, — для этого хочешь в Литвудское королевство.

Звездочет задумчиво наклонил голову:

— Как много знает маленькая принцесса.

В тот момент передо мной встал выбор: долг или любовь. Любовь или долг. Я смотрела на Эда. Смотрела, как он сжимал меч, как молили его глаза о помощи. Мой Эд. Мой бедный Эд. Тогда я поняла, он должен жить. А я должна спасти его.

— Я Литвудской крови, — сказала я громко и твердо, протянула ладонь, — посмотри, у Эда такая же рана. Мы связали наши души.

— Связали души, — рассмеялся Звездочет, — это выдумка…

— Такая же выдумка, как бессмертные яблоки.

Улыбка сошла с его лица, Звездочет смотрел серьезно.

— Продолжай, — сказал он.

И я продолжила.

— Отпусти Эда, и я стану твоей женой, — продолжила я, — и так, ты сможешь попасть в Литвудское королевство, загипнотизировать, кого надо, и получить свои яблоки.

Звездочет задумался. Смотрел на меня внимательно, очень внимательно.

— Но, если ты откажешься отпустить Эда, — продолжила я, — тогда мне придется вонзить шпильку, а ты потеряешь возможность выгодно жениться и попасть в Литвудское королевство.

Звездочет сделал шаг ближе, я лишь усмехнулась. Нет, больше я его не боялась. Ненавидела, но не боялась.

— Ты умеешь удивить, Донна.

— Для тебя, принцесса Македония.

— Как скажешь, принцесса.

— Ты согласен? — спросила я строго, — отпускаешь Эда?

— Он вернется и отомстит.

— Тебе не так уж просто отомстить!

— Ты права, права, — Звездочет перевел взгляд на Эда, — опусти меч.

Эд опустил.

— Этого мало, — напомнила я.

— Теперь слушай внимательно, — продолжал Звездочет, — ты уйдешь из этих земель и никогда больше не вернешься. Ты забудешь и принцессу Македонию, и меня, и себя. Ты будешь скитаться по свету, и никогда не приблизишься ко мне.

Мне стало больно. Забудет? Снова все забудет? Нет…

— Дай нам попрощаться, — прошептала я.

Звездочет осмотрелся, ухмыльнулся.

— Сделай свадебный подарок своей невесте.

— Свадебный подарок? Ну пускай. Запомни, какой я добрый. Иди.

Я опустила шпильку, подошла к Эду. Он все еще не шевелился, просто смотрел.

— Прости, — прошептала я, гладя его по щекам, — прости, что обижала тебя, прости, что ругала и приказывала… Ты должен знать, я люблю тебя. Не только того старого Эда, но и тебя.

И я коснулась его губ. Слезы не текли, но сердце разрывалось.

— Ты можешь забыть все, что угодно, только не забывай мою любовь.

Я отошла назад, к аплодирующему Звездочету. Негодяй веселился.

— А теперь забудь все, парень, — сказал Звездочет, — и скитайся по свету прямо до самой смерти.

Звездочет повернулся на меня, взял за руки:

— Ничего личного, Македония. Просто мы с тобой подходим друг другу.

— Потому что ты старый, а я молодая?

— Потому что ты сильная и обманщица, — сказал Звездочет, убирая мои волосы за уши. Стало мерзко, — мы поладим, — потом повернулся на рыцарей, — этого ударьте по голове.

И его ударили, я вскрикнула.

— Ты обещал! Ты даже загипнотизировал Эда!

— Он очнется, — сказал Звездочет, — это, чтобы он сейчас нам не мешался.

И мы уехали. В тот момент во мне умерла надежда. В тот момент я задыхалась. Прощай, счастье. Прощайте, мои друзья. Прощай, Эд. Надеюсь, в той новой жизни, ты сможешь снова улыбаться.

— Однажды пройдут годы, и ты забудешь обо всем.

Меня причесывала мама. Моя королева мать. Сердце болело. На душе осталась лишь пустота. Снова во дворце. Снова в своей комнате. Только сейчас рядом не было многочисленных слуг, здесь находилась только женщина, что старалась из строгой королевы-матери стать мне просто мамой.

— Главное ты жива, Македония, а все остальное — пустяки.

— Жива? Ты уверенна?

— Ты сидишь напротив. Ты дышишь! Это и называется жизнь.

Я посмотрела на мать. В ее выразительные красивые глаза. Мама была похожа на меня. Темненькая, стройная, красивая, но сейчас мы стали еще больше похожи. На моем лице появилось то же выражение тоски, что было и на лице матери.

— Я волновалась! Не знала, что и думать о твоем побеге! — приговаривала мама, расчесывая мои волосы.

— А я волновалась за тебя, но Илинна сказала, ты жива-здорово, заперлась в комнате, никого не хочешь видеть.

— Так и было. Я думала, они что-то сделали с тобой!

— Пока не сделали, но скоро сделают.

— Македония, главное, ты живая и здоровая!

Македония? Меня снова звали этим именем. Далеким и чужим. Я выдохнула. Пускай. Донна умерла в тот самый миг, когда утопили моих друзей, и, когда, стерли память человеку, которого я любила. Донна умерла, осталась вместе с ними, осталась лишь Македония. Холодная, расчетливая, злая.

— Пройдут годы, — продолжала мать, — и ты забудешь обо всем.

— Мама, я выхожу замуж за Звездочета, — напомнила я, — хуже судьбы сложно даже представить. Такое не забудется.

— Время сотрет все. Оно стирает и ошибки, и слова. Оно лечит и смиряет.

Мы встретились взглядом.

— Ты ведь никогда не любила отца, да? — спросила я, — это вынужденный брак, тебя заставили.

— Нет-нет, Македония, не надумывай лишнего. Я люблю Рона. Возможно, сначала и не любила, но с годами мы нашли общий язык, мы притерлись друг к другу.

— Притерлись? — ухмыльнулась я, — притерлись — не значит «полюбили»!

— Ты слишком многого хочешь, мало кому удается полюбить и обрести свое счастье. Притереться — уже не так плохо. Вам необязательно становиться страстными влюбленными, хватит простой дружбы.

— Дружбы со Звездочетом? Ты себя слышишь?

— А что тебе остается делать?

— Бороться!

— Македония, — мать повернула мою голову на себя, погладила меня по щекам, — ты просто молодая. В мире множество вещей, против которых мы бессильны, и остается лишь смириться и просто жить, а вести обреченную борьбу и умереть.

— Нет, мама, — я скинула ее руку, — Звездочет собирается захватить мир и стать бессмертным. Мы не можем это так оставить.

— Мы не герои, Македония, — продолжила мать, — мы простые женщины, которые просто живут, приспосабливаются, подстраиваются. Мы должны быть, как береза, которая прогибается на ветру, чтобы не сломаться.

— Почему так?

— Потому что мы не дуб, который выстоит. Мы слабые и нежные. Мы не сражаемся, мы выживаем.