Его сбежавшая Принцесса (СИ) - Страница 6

— Да, милая Донна, расскажи историю, — Эд присел со мной рядом и склонил голову, готовясь слушать.

Лохматые волосы Эд стянул в хвост, полностью открывая лицо и привлекая внимание к проклятой бороде. Зачем она ему…

— Историю, — пробормотала я, вспоминая сказки, рассказанные мне Илинной.

— Любую, какую хочешь.

Я задумчиво закусила губу. Разбойники замолчали и наклонили ко мне головы, готовясь слушать. Стало приятно. Во дворце тебя слушают только когда ты помашешь ручкой и скажешь: «Так, я принцесса, все слушайте меня!», не по доброй воле. Захотелось впечатлить этих разбойников. Смущенно улыбнувшись, я начала рассказ:

— Давным — давно жила девушка невиданной красы. Каждый вечер она заплетала длинные волосы в две толстые косы и садилась у реки петь песни, зазывая себе жениха. Однажды пение услышал юноша, пришел на прекрасный голос, увидел девушку и сразу влюбился. Вот только юноша этот был нерешителен.

— Нерешителен? — ухмыльнулся Эд.

— О, да, — сказала я, — он день ото дня прятался за деревьями и слушал пение красавицы, но никак не решался заговорить с ней. Но однажды, когда девушка сидела на камне у реки, она не удержала равновесие и упала в воду. Юноша испугался, побежал спасать. Так они и познакомились.

— Девчонок вечно надо спасать! — послышался голос Великана.

— А вам — мужикам и нравится, — толкнула его в плечо рыжая девушка с квадратным лицом. Аника. Ее звали Аника. И в тот миг я поняла, что мы подружимся.

— Спасая нас, вы чувствуете себя сильными, важными, мужественными, — продолжала Аника, — и девушка вам понравится та, которую вы спасли. А все почему? Потому что все мы влюбляемся в тех, рядом с кем чувствуем себя лучшими людьми, чем есть на самом деле!

Пока не начались споры, я продолжила рассказ:

— Оказалось, что юноша умеет играть на лютне, и теперь они с красавицей приходили к реке вместе, он играл, а она пела. Когда темнело, юноша провожал девушку до дома, а потом долго стоял под окнами, ожидая, когда красавица выключит лампу. Так шли день за днем, неделя за неделей, до тех пор, пока к нашей девице не посватался богатый купец. Но сказала ему красавица: «Не пойду за тебя замуж, люб мне другой!» Рассердился купец, спросил: «Кто он?». И рассказала красавица про своего друга. Тогда купец решил убить соперника. Заманил юношу в лес и заколол ножом прямо в сердце, — я остановилась и обвела слушателей взглядом.

Приятно, когда тебя слушают. Это так волнительно, так захватывающе.

— Что дальше — то? — поторопил Великан.

— Прямо у реки купец оставил бездыханное тело, — продолжила я, — так что вечером, когда нашла красавица снова пришла к реке, чтобы петь, она нашла там своего возлюбленного мертвым. Она горько плакала, выплакала все слезы. А потом ранила себе ладонь и приложила кровавую руку к сердцу возлюбленного. «Моя душа — твоя душа, мое сердце — твое сердце. Станем мы едины, ты и я!». Кровь эта лилась на землю и утекала в реку, и стала река красной и теплой. Замуж красавица так и не вышла. Ни за купца, ни за кого другого. Она все говорила, что душа ее уже связана с одним человеком, и для другого в ней места нет. Но зато в реке появилась невиданная магическая сила. В память о несчастной любви вода исполняет желания любящего сердца.

Я замолчала, и услышала лишь звуки костра. Глаза разбойников смотрели на меня, не моргая. И в тот миг эти люди стали почти родными.

— Это же красная река, — сказал Эд, — сюда ходят суеверные молодожены, надеясь связать души. Они режут себе ладони, клянутся в вечной любви… суеверные.

Ну вот. Такой момент испортил!

— Да, это красная река, — ответила я, — и теперь вы узнали ее историю. Узнали, как река обрела свое название.

Легко рассказывать грустные истории, произошедшие с другими и много лет назад.

— Ну и глупая она, — ухмыльнулся Великан, — зачем души связала? Влюбилась бы еще в кого, замуж бы вышла, детей родила. А так…

— Она не предала того, кого любила, — ответила Аника, — это заслуживает уважения.

— А смысл? Сдалось ей твое уважение! Правильно я говорю, Донна?

Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Донна. Это я. Надо привыкать.

— Не знаю, — призналась я, — мне не доводилось кого-нибудь любить, так что не скажу.

В поле зрения попала улыбка Эда. Он смотрел на меня и кивал. Все — таки меня здесь слишком любят для пленницы. Пока продолжались споры, Эд придвинулся ко мне ближе, заговорил тише.

— Попробуй с хлебом, — он протянул поджаренный ломоть, — так вкуснее.

— Но я правда не голодна…

— Попробуй, суп не так плох. Но если не понравится, больше не будем его готовить.

Я вздохнула и попробовала хлеб. Твердая хрустящая корочка и мякиш внутри. С таким чудом даже грибной суп оказался съедобным.

А народ продолжал себя развлекать. Мужчина в очках, тот, что приходил за мной, начал рассказывать про болота истины. Что — то о болотах, которые засасывают лишь лжецов… Я не вслушивалась, просто рассматривала его. Маленький, тонкий, неуклюжий, но только сейчас, сидя у костра я увидела морщинки у его глаз и на лбу. И говорил он так, что казался старше, намного старше, чем выглядит. Почему — то этого очкарика все звали Медведем, хотя с медведем у них не было ничего общего.

Аника заиграла на лютне красивую мелодию. Все запели. Что — то про леса, про свободу, про справедливость. Снова пересеклись взглядом с Эдом. Снова он мне улыбнулся. И я почувствовала, что попала домой.

После душевных ночей у костра всегда наступало унылое утро. Я вылезала из шатра и смотрела на догорающее пламя. Обычно в это время Эд и компания уезжали, оставались лишь мы с Аникой.

— Тебя это не раздражает? — спросила я, — каждый день ты готовишь им всем еду, следишь за шатрами, но не ходишь на их сверхсекретные дела! Не обидно ли.

— Чувствую тебе обидно, — рассмеялась Аника, — не любишь, когда от тебя держат секреты?

— Не люблю.

— Тогда расскажи Эду правду и присоединяйся к нам по нормальному, а не как пленница.

Я села на бревно, протянула ноги к костру.

— Ко мне хорошо относятся, — сказала я, — вот только не доверяют.

— А с чего бы тебе доверять?

— Живу с вами уже целую неделю. Пора бы начать. Должен же быть какой-то срок давности у недоверия?

Аника смотрела на меня со снисхождением, а потом улыбнулась и поманила за собой. Оказались в ее шатре. Там было просторно и всюду висела одежда. Слишком много одежды. Разных размеров, разных цветов, разной стоимости.

— Вот почему я никуда не ухожу, — сказала Аника, присаживаясь на кровать, — вся моя работа здесь.

— Ты портной? — удивилась я.

— Лучше, я королева всех портных! — объявила Аника, — я продумываю костюмы, потом шью их. Или покупаю, а потом ушиваю. Или покупаю, а потом вшиваю карманы для оружия, не так важно, — она подняла палец вверх, — важно то, что не стоит списывать со счетов тех, кто остается в лагере.

Я ей восхищалась. Ну серьезно. Сшить столько одежды. Я пробежалась взглядом по всему. Вот наряд принца, вот кузнеца, вот лорда, купца, служанки. Найдется для любого, чью бы роль ты ни задумал сыграть. В углу стоял открытый сундук с красками для лица, для волос, для кожи.

— Ну все, насмотрелась и хватит, — сказала Аника, — нас ждет ужин. Сегодня ребята приедут голодные и разочарованные, я чувствую.

И мы пошли готовить ужин. Суп из щавеля. Никогда не думала, что буду есть такое, и уж тем более никогда не думала, что сама стану готовить.

— Как ты сюда попала? — спросила я, — как затесалась в этой разбойничьей компании?

— Разбойничьей? — рассмеялась Аника, — вот за кого ты нас держишь! Ну ладно, пусть будем разбойниками. Я просто сестра Великана. Мы с ним всегда были в паре. Его сила, моя фантазия.

Брат? Я даже закашлялась от неожиданности. Они же совершенно непохожи. Как это возможно?

— Просто я пошла в мать, а он в отца, — пояснила Аника, — Великан старше, я младшенькая. Так много всего произошло…