Его рождественский подарок (ЛП) - Страница 9

— И вам того же, — он смеется.

Я направляюсь в офис, ковыряя кожу ногтями — нервная привычка, которая у меня появилась с тех пор, как умер отец, поскольку я продолжаю обдумывать все, что связано с Крейгом. Я пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом, но это невозможно. Он единственное, что у меня на уме.

Мне вдруг пришло в голову, что впервые с тех пор, как умер отец, я действительно наслаждалась чем-то рождественским. Мокко-латте с перечной мятой, которое купил мне Крейг, на самом деле было очень хорошим, и я не сильно разозлилась или выступала против Рождества, когда он пригласил меня с собой. Я не сидела в кафе, глядя на огоньки, думая об отце и мечтая вернуться домой и быть вдали от всего этого; я сосредоточилась на Крейге. Каким-то образом ему удалось отвлечь меня от всего, о чем я обычно думаю, когда приближаются праздники. И это само по себе невероятный подвиг.

Двери лифта открываются, и как только я выхожу, на меня тут же нападает сумасшедшая Марисса, которая бросается на меня, как какая-то безумная обезьяна.

— Ты переспала с ним, да? — шипит она мне на ухо.

— Что!?

— Ты спала с ним! — она повторяет. Я оглядываю офис, как преступница, высматривающая полицейских, и направляюсь к своему столу. — Не так ли?

— Ты что, моя мама? — спрашиваю я, садясь. — Я должна отчитываться перед тобой обо всем, что делаю?

На лице Мариссы появляется улыбка… понимающая, довольная собой. Она грозит мне пальцем и прислоняется к стене.

— Я знала. Ты просто не могла остаться в стороне!

— А ты бы осталась?

— Эй, я тебя не виню, — смеется она. — Посмотри на парня. От него все девчонки в офисе падали в обморок, желая сесть к нему на колени и сказать, что в этом году они были непослушными девчонками, чтобы по возможности он их наказал.

— Боже мой, — вздыхаю я, закатывая глаза.

— Но это были те, у кого с ним не было никакой истории, — говорит она. — Кого

этот парень не подвел и не бросил. Которые не знают, какой потенциал неприятностей у него на самом деле есть.

— Слушай, дело было не только в сексе, ясно? — шепчу я, пододвигая стул ближе к ней.

— Ага. — Она ухмыляется.

— Послушай, я серьезно! Он отвез меня обратно в кафе и все мне объяснил!

— Все? — спрашивает подруга. — И ты купилась на это?

Что-то в ее тоне и том, как она задает вопрос, застало меня врасплох.

— Купилась на это? Я не купилась на это, Рисса. Я выслушала, обдумала это и задалась вопросом, имеет ли это смысл или нет.

На этот раз закатывает глаза Марисса.

— Хорошо, и сделала это?

— Да. — Киваю я. — В большей степени.

— В большей степени?

Я неловко ерзаю в кресле, пытаясь не думать о пяти годах, которые Крейг провел, когда мог позвонить мне, но не сделал этого. Так что, возможно, я все еще испытываю к нему некоторую обиду по этому поводу… и что? Я не хочу сейчас обсуждать это с Мариссой. Прямо сейчас я должна защитить себя!

— Ты меня слышала, — отвечаю я, кивая. — И знаешь что?

— Что? — спрашивает подруга.

— Он выплатил мой долг за аренду. Весь. Даже без просьбы о помощи.

Марисса кивает и улыбается.

— А, так он твой «папик»?

У меня отвисает челюсть.

— Ты не просто так это сказала.

Марисса пожимает плечами.

— Эй, если бы я была на твоем месте, то оставила бы его на какое-то время именно в таком положении. Пока ты не будешь абсолютно уверена, что можешь доверять ему и что он не разобьет тебе сердце.

— Рисса…

— Слушай, я просто не хочу, чтобы ты страдала, ладно? — говорит она, подходя и кладя руку мне на плечо. — Бывшие парни-засранцы — это не весело. Знаешь, что весело? Тусоваться с лучшей подругой. Со мной!

С этими словами Марисса отходит от моего стола и направляется в сторону своего кабинета. В этот момент мне в голову приходит мысль; что, если отчасти причина, по которой Марисса так старается убедить меня не общаться с Крейгом, заключается в том, что ей нравится, что я одинока и могу проводить с ней время? В конце концов, вчера вечером я отказалась встречаться с ней и другими девушками с работы. Конечно, у нее есть и другие подруги, но мы с Мариссой намного ближе, чем с ними. Я качаю головой. Нет, мне действительно не следует думать что-то плохое о хорошей подруге. Я уверена, она просто переживает из-за меня.

Дейзи

РАБОЧИЙ ДЕНЬ, кажется, тянется так медленно, словно время внезапно превратилось в самого медленного в мире ленивца. Я продолжаю смотреть на часы на телефоне, что, конечно, ничуть не помогает, надеясь, что в следующий раз, когда посмотрю, уже будет пора идти домой.

Несмотря на то, что мы обе делаем все возможное, чтобы не участвовать в каких-либо рождественских праздниках в декабре, мне нужно навестить маму и убедиться, что с ней все в порядке. За последние пару лет она стала еще больше пить во время праздников, и я начинаю за нее волноваться.

Я не знаю, с чем это связано — считает ли она, что смерть папы — это ее вина, или она расстроена тем, что наша семья не вместе, как раньше, или просто ведет себя в это время года так, как я справляюсь с этим, избегая всех и всего, что имеет какое-либо отношение к Рождеству, и превращаясь по сути в женщину-Скруджа до второй недели января.

В любом случае, теперь это просто еще одна из моих обязанностей — проведать маму и убедиться, что она не зашла слишком далеко, посмотреть, нужно ли ей, чтобы я купила ей что-нибудь в магазине, и если все пошло по очень плохому сценарию, то забрать у нее алкоголь.

К концу рабочего дня я практически готова вырваться из офиса, как заключенный, вырвавшийся из тюрьмы. Я машу Мариссе, она присоединяется ко мне в лифте, и мы спускаемся вниз.

— Так что, собираешься к Крейгу, чтобы выпить немного красного вина и опробовать еще его член?

— Можешь заткнуться? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь не засмеяться, когда она ухмыляется в ответ. — Я собираюсь проведать маму.

Марисса, по сути, единственный человек, который знает о маме, поэтому она сразу понимает, что я имею в виду, когда говорю это, и отступает.

— Как ты думаешь, что с ней будет?

Я пожимаю плечами.

— Все будет хорошо, надеюсь. Но с ней никогда нельзя быть в этом уверенной, понимаешь?

Марисса сочувственно кивает. Я всегда ездила навестить маму одна, за исключением одного раза, когда меня должна была подвезти Марисса, потому что в моей машине нужно было заменить масло — или, может быть, это был масляный фильтр, я не могу вспомнить — но тогда моя мама напала на меня за то, что я забрала одну из ее бутылок водки, и Марисса видела, как она кричала на меня с подъездной дорожки. Так что, хотя она и не прошла через весь опыт общения со мной и моей мамой, она довольно хорошо представляет, на что это похоже.

— Я могла бы составить тебе компанию, если хочешь, — предлагает она.

— Нет. — Я качаю головой. — Все нормально. На самом деле, мне будет проще, если я поеду одна. Не знаю, почему.

— Ладно. — Она кивает, когда лифт останавливается в вестибюле и двери открываются. — Я понимаю. Но мы всегда можем встретиться позже, так что дайте мне знать.

— Да, конечно. Посмотрим, как все пойдет, — отвечаю я, издавая самый жалкий смех во вселенной.

Я не могу не думать о том, насколько странным и почти жестоким является этот мир, пока иду к машине. Я могу ненавидеть праздники и делать все возможное, чтобы избежать Рождества, но нельзя отрицать, что легкий снег, падающий вокруг меня, украшения в витринах и сверкающие огни, что висят повсюду, создают прекрасную обстановку.

Почти как на открытке. Мне следовало бы сделать несколько фотографий и развлекаться, но вот я здесь, эмоционально травмированная потерей отца, еду проведать мою столь же эмоционально травмированную пьяную мать, чтобы убедиться, что она не напилась до смерти.

Обычно я в порядке, когда проверяю ее. Это всегда неловко, и мне никогда не хочется этого делать, но я привыкла к этому и отношусь как к еще одной из тех вещей, которые нужно делать, когда ты взрослый. Но сегодня, когда я подъезжаю к ее дому, то чувствую себя потерявшей равновесие. Я чувствую тревогу. И точно знаю, почему это так.