Его рождественский подарок (ЛП) - Страница 13

Я хнычу, когда он поднимает мою рубашку и обхватывает мою грудь обеими руками. Чувствую его губы на том чувствительном месте, где моя шея переходит в плечо, и я инстинктивно поворачиваюсь, чтобы встретить его поцелуй, а он продолжает двигаться все быстрее и быстрее.

— Это за эти пять лет, Дейзи, — шепчет он, наши тела слились в небесной близости. — Это за все ошибки, которые я совершил, и вот так я за все это заплачу.

Он раскачивается быстрее, наполняя не только мое тело своей мужественностью, но и мою душу своими словами и своим обещанием.

— Клянусь, я буду рядом с тобой. Я никогда больше не повторю той ошибки, которую совершил, Дейзи. Никогда. Я тебя люблю.

Все мое тело взрывается, когда его слова поражают меня… в то же время вызывая мой второй оргазм и потрясая меня до глубины души. Каждая мышца моего тела сжимается и дрожит. Я сжимаю его мощный бицепс и держусь за эту жизнь, глядя ему в глаза.

— Ты меня слышала?

Он ухмыляется, без сомнения, чувствуя, как моя киска сжимает его член.

— Д-да, — задыхаюсь я. — Я тоже тебя люблю, Крейг.

Видимо, это было все, что ему нужно, чтобы довести и его до края. Следующее, что я помню, Крейг взрывается внутри меня, его член пульсирует, и горячая, липкая порция семени распыляется глубоко внутри меня.

— Это то, что мне нужно было услышать, детка, — шепчет он, притягивая меня ближе и запуская пальцы в мои волосы. — Ты моя, Дейзи. Опять моя.

Волны удовольствия проносятся сквозь меня, когда мои бедра прижимаются к его. Я беру все, что он может мне дать, наслаждаясь ощущением такой насыщенности. Наконец я спускаюсь и понимаю, что начинаю плакать. Не совсем, конечно, но глаза мои наполняются слезами, которые вот-вот потекут по щекам.

На мгновение я чувствую себя глупо, но потом думаю о том, как много всего произошло за последние несколько дней, и даю себе передышку.

— Это было потрясающе, — говорит Крейг, лаская мою щеку. — Не слишком жестил?

— Нет.

Я улыбаюсь.

— Уверена?

— Уверена, — отвечаю я, вытирая глаза. — Я бы тебе сказала. Хотя очень мило, что спросил. Как может один мужчина быть таким милым, таким большим, мужественным и… — Я корчу глупое лицо и рычу на него, изображая то, каким я его вижу, а затем поднимаю брови.

Крейг усмехается и пожимает плечами.

— Что я могу сказать? Думаю, это идет изнутри.

Он наклоняется и целует меня, и я прижимаюсь к его груди, чувствуя себя безопасно и защищённо.

Именно тут мое место.

— Пять лет, — шепчу я. — Никогда больше, верно?

— Больше никогда, — тут же говорит Крейг. — Я обещаю.

Крейг

Пять лет спустя

В доме тепло, но, должно быть, ночь очень холодная, когда я смотрю на улицу и наблюдаю, как падает снег. Деревья все еще покрыты мягким молочно-белым слоем после метели, которая была прошлой ночью. Думаю, мне придется снова расчищать ступеньки и дорожку, но я не против. Зимой в работе на улице есть что-то умиротворяющее. Все так тихо. Снег просто все изолирует и не дает звуку распространяться повсюду. Мне это нравится.

Раньше Хэллоуин был моим любимым праздником, но сейчас Рождество, и это не потому, что я наряжаюсь, как Санта, и делаю счастливыми девушек, которые работают в офисах. Эти времена давно прошли.

Я теперь женатый мужчина. Счастливо женатый мужчина с потрясающей трехлетней дочерью и самой невероятной женой в мире. У меня есть юридическое образование, и я работаю младшим адвокатом в очень известной фирме здесь в Бостоне. Я действительно не понимаю, могло ли быть все еще лучше.

— Дорогой, мне придется тащить тебя на вечеринку? Все ждут. — Я поворачиваюсь и вижу жену, одетую как миссис Клаус, с рождественским коктейлем в руке, стоящую в дверном проеме позади меня, и улыбаюсь, когда моя грудь наполняется радостью. — Знаешь, раньше это я пряталась в дальней комнате во время рождественских праздников.

Я подхожу к ней, обнимаю за талию и прижимаю к себе. Я никогда не устану от того, какая она теплая и мягкая, но, зная, какая у нас компания внизу, мне приходится сдерживать себя, чтобы не прижаться к ней и не возбудиться. Пять лет вместе, а я все еще чувствую себя возбужденным подростком, когда беру ее за руки или вижу, как она ходит в чем-то, что подчеркивает ее сексуальные формы.

— Прости, детка, я просто зашёл сюда, чтобы ответить на короткое рабочее письмо, потом посмотрел в окно на снег и немного задумался.

— Да? — Она дарит мне одну из тех очаровательных улыбок, которые мне нравятся, и от которых я просто таю. — И, о чем же ты думал?

Я улыбаюсь в ответ и обнимаю ее другой рукой, стараясь не пролить ее напиток.

— В основном мысли о тебе. О нашей жизни и о том, как мне повезло.

— Стоп, от твоих слов я сейчас расплачусь.

Я наклоняюсь и нежно целую ее мягкие губы.

— Но это правда.

Я слышу тихий топот шагов, которые могут принадлежать только одному человеку — моей милой дочери.

— Папа, папочка! — Кэролайн вскрикивает. Я готовлюсь, когда она бросается мне на ногу. — Спускайтесь вниз, сейчас чай, время чая!

Дейзи издает милое аханье, которое всегда издает, когда ей нравится, насколько мила наша дочь. Я едва могу справиться с этим сам, когда наклоняюсь и поднимаю ее на руки.

— Время чая?

— Ага! — Она кивает.

— Разве ты не имеешь в виду «время ёлки», дорогая? — спрашивает мама.

— Ага! — Кэролайн радостно визжит, вскидывая руки над головой. Счастье моей дочери приносит мне такую радость. Я смотрю на Дейзи, пока мы спускаемся по лестнице в гостиную. Она улыбается до ушей.

Голоса внизу становятся громче, когда мы достигаем подножия лестницы и поворачиваем налево по коридору. Все смеются и хорошо проводят время, от чего моя улыбка только растет. Я чувствую, как Кэролайн извивается, желая, чтобы ее выпустили на свободу. Она так рада украшать ёлку вместе со всеми, что я отпускаю ее и обнимаю Дейзи, и мы оба наблюдаем, как она убегает, размахивая руками и крича:

— Время чая! Время чая!

Через несколько секунд после нее мы входим в гостиную, где Марисса, мои родители и мама Дейзи собрались вокруг ёлки, обсуждая, как лучше всего развесить гирлянды и шары.

Как обычно, громче всех говорит мама Дейзи, за ней следует мой папа. Моя мама много кивает и потягивает вино, но мало что говорит. Хотя она может быть немного снобом, моя мама не самая креативная. В конечном итоге она просто будет поддерживать отца во всем, что он говорит, и участвовать в самом украшении, но ей нечего будет сказать, если дело дойдет до мозгового штурма.

Марисса поворачивается, когда мы заходим в комнату, и улыбается. По сей день я все еще испытываю чувство облегчения и счастья, когда она улыбается мне, зная, что когда-то она не доверяла мне, когда я впервые вернулся в жизнь Дейзи.

— А вот и они! — говорит она достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех остальных. — Теперь мы наконец-то это сделаем!

Родители оборачиваются, и тут же ко мне подбегает мама Дейзи, хватает за рукав и тянет к дереву.

— Хорошо, нам нужно твое мнение, Крейг. Считаешь ли ты, что нам следует повесить белые гирлянды, которые начинаются сверху и скручиваются вниз против часовой стрелки, а зеленые и красные шары расположить вверху по часовой стрелке? Или только зеленый и красный цвет? Потому что елку невозможно нарядить без зеленого и красного или она будет похожа на витрину Macy’s (прим.: американская сеть универмагов). По крайней мере, я так думаю!

Мне приходится сдержать смех. Я люблю маму Дейзи, правда. Это ее четвертое Рождество с нами. К сожалению, мы не смогли организовать первое Рождество, которое мы с Дейзи провели вместе, поскольку она все еще пила и по-прежнему избегала всего, что было связано с праздниками, но, как я и обещал Дейзи, я работал с ней, и мы смогли привлечь её маму к участию в программе, и по состоянию на декабрь этого года она трезва чуть больше четырех лет.