Его (ЛП) - Страница 6

Его фразы были такими загадочными, что она почувствовала, как ее охватывает дрожь.

‒ Эйб, пожалуйста… ‒ Она не знала, о чем ее «пожалуйста» ‒ просьба отпустить ее, отвезти домой, или же просто объяснить причины ее похищения. Все эти немые вопросы были искренними, но он снова молчал. Будто это было игрой разума: наслаждаться вопросами, которые так и не получат ответа.

‒ Тебе не понравятся мои ответы на вопросы, Бетани.

Она промолчала и так же пристально, копируя его взгляд, посмотрела на него.

‒ Я приготовлю тебе что-нибудь покушать, чтобы быстрее вывести из организма транквилизаторы. ‒ Он встал и направился к выходу. Как только он вышел и запер за собой дверь, она, наконец, осмотрелась. Комната была полупустой: кровать, на которой она лежала, маленький комод, большое окно прямо напротив кровати. Из окна было видно густой лес. Как далеко она от дома родителей? Она все еще в Калифорнии? Господи, сколько вопросов, на которые был необходим ответ, но пока ‒ слишком рано задумываться о причинах происходящего. Нужно сосредоточиться, найти выход из этой передряги. В конце концов, в чем разница, какая причина ее похищения, если он все равно похитил ее. Была масса причин для его поступка: шантаж, выкуп или он просто психически больной ублюдок. Мысль о том, что раньше он казался ей привлекательным, вызывала дурноту, но хуже всего было то, что он до сих пор был ей приятен. Быть может, это она была больная.

Бетани подползла к краю кровати и спустила с нее одну ногу. Она попыталась встать на обе ноги, но цепь фиксировала вторую, ее длины хватило лишь только согнуть колено. Деревянный пол холодил босую ступню, и она только сейчас поняла, что одета не в вечерний наряд. Сейчас на ней были одеты спортивные штаны и футболка, и то и другое было точно по ее размеру.

Осознание этого испугало ее еще сильнее, сильнее чем понимание того факта, что он раздел ее и надел новые вещи, будто она была безвольной куклой. Трусики были на месте, но бюстгальтера не было, и она инстинктивно прикрыла грудь руками. Слишком поздно было это делать, но она чувствовала себя нагой, несмотря на одежду. Протянув руку, Бетани обхватила пальцами холодную цепь. Дернув ее, она поняла, как и предполагала, цепь прикреплена не к кровати, а привинчена к стене. Как только она отпустила цепь, дверь распахнулась. Эйб стоял в дверном проеме с тарелкой в руке и бутылкой воды подмышкой.

Он бросил взгляд на нее, потом на цепь.

‒ Убежать у тебя не получится, но если ты будешь хорошо себя вести, я дам тебе больше места для передвижения. ‒ Он сделал шаг в комнату, и Бетани застыла на месте. Когда он оказался прямо перед ней, она откинула голову назад и посмотрела на лицо Эйба, частично скрытое тенями. ‒ Со временем, ты поймешь, что быть со мной ‒ лучшее для тебя. Я не сомневаюсь в этом. ‒ Он наклонился, и Бетани пристально посмотрела в его глаза.

‒ Я никогда не приму тот факт, что это для меня лучшее.

Эйб поставил тарелку и бутылку воды на кровать. Наклонился, посмотрел на нее, просто подняв глаза.

‒ Ты поймешь, Бетани. ‒ Он выпрямился, но сразу не ушел. То, как он смотрел на нее, жутко нервировало, и Бетани поняла, что постоянно ерзала на кровати в попытке избавиться от того, что он заставлял ее чувствовать, хотя и понимала, что выхода не было.

‒ Я вернусь через некоторое время и проверю, все ли ты съела.

Она посмотрела на тарелку и увидела на ней тост, творог и фрукты. Желудок свело, но ее захлестнули эмоции сильнее, основанные на том простом факте, что это был именно такой завтрак, который она ела каждое утро… когда завтракала, вот так вот.

‒ Ты следил за мной!

Ситуация казалась нелепой, учитывая тот факт, что Эйб ‒ личный телохранитель ее отца, как любой из охраны он должен был быть невидимым. Это казалось нелепым, но это правило установил сам отец, она понимала, из-за тщеславия, постоянное присутствие кого-то рядом для обеспечения безопасности связывало по рукам и ногам, портило имидж. Она думала, что Эйб промолчит в свойственной ему манере, но он удивил и напугал ее своим ответом.

‒ Да, я следил за тобой. За последний год я видел все, что ты делаешь, изучил твой распорядок дня, узнал обо всем, что ты любишь и не любишь. Я знаю о твоем счете в банке, которым ты гордишься, потому что эти деньги ты заработала сама, а не получила от отца.

У Бетани не было ответа, но он не затянул паузу более чем на несколько секунд.

‒ Я планировал этот момент в течение очень долгого времени, Бетани.

‒ Но зачем? ‒ Опять ее голос сорвался до тихого шепота. Вся эта ситуация казалась сюрреалистичной или напоминала кошмарный сон.

‒ Потому что я желал тебя. Все просто. Я сделал все, чтобы даже если тебя будут искать, то ничего не добьются. А я добьюсь того, чтобы твое будущее было увековечено… со мной.

‒ Ты ненормальный! ‒ Он не отвечал несколько секунд, и она видела, как сильно сжались его челюсти.

‒ Я могу быть разным, и сделал много того, что вызывает вопросы, но ненормальность ‒ не одно из качеств, присущих мне.

‒ Кто это сказал? Ты? ‒ Она задышала часто, тяжело, и у нее опять закружилась голова. ‒ Ты похитил меня, возможно, собираешься изнасиловать, а потом убить. ‒ Слезы снова наполнили ее глаза и готовы были вот-вот пролиться, но она сдерживала их, хотела казаться сильнее, чем была. ‒ Ты держишь меня на привязи, как пленницу.

‒ Мне нравится то, что ты моя, как и смотреть на тебя привязанную. ‒ Он вытянул руку и провел пальцем по цепи, удерживающей ее в плену. ‒ Мне нравится знать, что я могу сделать с тобой все, что захочу. И тебе меня не остановить. ‒ Он посмотрел на нее, выражение лица оставалось невозмутимым.

‒ Ты изнасилуешь меня. ‒ Это не было вопросом, а утверждением.

‒ Нет, Бетани, я не насильник…

‒ Нет? Думаю, что похищение и удержание женщины против ее воли, не лучше изнасилования. ‒ Он глухо зарычал, и она прижалась к стене подальше от него. Ей нужно думать, прежде чем перечить ему. Что ей нужно сделать в первую очередь, так это держать язык за зубами, может подыграть ему, пока она не найдет выход из создавшейся ситуации. И в последнюю очередь следует дразнить и спорить с ним, подвергая себя еще большей опасности. С нее хватит, а она пребывала в сознании меньше часа.

‒ Я расскажу тебе, как все будет. ‒ Он снова начал водить пальцем по цепи, слегка касаясь ее ноги в районе лодыжки, пока по всему телу не поползли мурашки.

Сейчас она просто ненавидела себя за то, что не могла удержать под контролем реакцию своего тела. Несмотря на то, что она ненавидела то, чем он занимался, но все же находила его привлекательным. Как будто ее тело абсолютно не беспокоил тот факт, что его приковали как какое-то животное. Тело требовало Эйба самым порочным способом, и от этого ненависть к себе загоралась еще сильнее.

‒ Со временем ты примешь то, что все должно было случиться именно таким образом, что твое пребывание здесь ‒ это то, чего ты истинно желаешь. ‒ Он был так быстр, что она не сразу поняла, Эйб крепко, почти до боли схватил ее подбородок двумя пальцами. ‒ Я не хочу делать тебе больно, Бетани. ‒ Он медленно опустил взгляд на ее губы. ‒ На самом деле я хочу доставить тебе удовольствие. Выполнить все твои желания. ‒ Она думала, что Эйб поцелует ее, после того как закончит говорить, но вместо этого он просто посмотрел в ее глаза. ‒ Ты и я ‒ мы одно целое и мы идентичны. Ты не похожа на живущих в своем мире и пытающихся быть теми, кем не являются.

Бетани не стала возражать, ведь в действительности именно она носила маску всю свою жизнь. Играла отведенную ей роль, вела себя так, как ожидали от нее, чтобы выжить.

‒ Разве это не смысл человеческой натуры? ‒ Она не хотела это произносить, но было уже поздно.

Долгие несколько секунд он пристально смотрел в ее глаза, и в окружающей кромешной темноте она чувствовала, как Эйб пожирал ее взглядом.

‒ Человеческая натура всегда желает выжить. Не было смысла выживать в той твоей жизни или в том приторном мире, которым себя окружил твой отец и все остальные. ‒ Эйб слегка отстранился, но продолжал держать ее подбородок. ‒ Ты не такая, Бетани. Я понял это, как только увидел тебя, и тогда я осознал, мы с тобой одинаковые. Ты пытаешься заглушить свои желания, остаться там, где чувствуешь себя несчастной, но только потому, что больше ничего не видела и не знаешь. ‒ Он медленно покачал головой. ‒ Существует много чего, и я покажу тебе это.