Егерь Императрицы. Унтер Лёшка - Страница 6

– Ну что зарядили уже? – и он кивнул на молоток, который после манипуляций с вгоняемой шомполом пулей, стрелок засовывал обратно себе за пояс.

– Зарядился дядька, но это, же мука, какая! Ведь я минуты три потратил, только пока пулю в ствол забил, а если вообще все действия вместе сложить, так это же все четыре минуты с лишним для полной зарядки будут, – недовольно покачал головой Лёшка.

– Ну что же поделать, штуцер конечно капризная штука, – пожал плечами Матвей, – Время долгой зарядки это и есть основная плата за его точный выстрел. Зато хороший стрелок с трёхсот, четырёхсот шагов уверенно одиночную цель сразит. А из пехотной фузеи, ты и после ста уже будешь наугад бабахать, да только в пустую казённый порох жечь. Не зря же в полках после двухсот шагов только залпом приказано стрелять, ибо только так хоть кто ни будь из строя, глядишь, и попадет, куда начальству надо.

– Ну что готовы уже бить со ста пятидесяти шагов? Тогда цельтесь верней и по готовности – огонь!

Выстрелы со ста пятидесяти и двухсот шагов положили пулю недалеко от первой. Ничего не скажешь, кучность боя у этого оружия была отменная. И так как двести шагов были предельной прямой дистанцией стрельбы в этом овраге, то наставник решил, что тренироваться пару недель они будут пока что здесь, с этого вот самого места, ну а потом уже можно будет переходить и к дальнему холму и продолжить занятия там.

Если стрельба Алексея радовала, то вот зарядка оружия требовала от него всё больше и больше времени, мук и хлопот.

Первое, второе, третье заряжание штуцера проходили сравнительно легко, а вот последующие уже требовали серьёзной прочистки ствола. Твёрдые остатки нагара чёрного дымного пороха не позволяли просто так вот вбить пулю в ствол уже после нескольких выстрелов. Скорее всего, именно по причине трудности заряжания, штуцеры и имели свои столь короткие стволы, глубокие нарезы и их своеобразную форму. И теперь приходилось чистить с помощью шомпола и ветоши, как сам штуцерный ствол, так и его оружейный замок, уделяя особое внимание там затравочному отверстию.

– Забудете хорошо прочистить его, и подведёт оно вас в самый ответственный момент, Ляксей Петрович. Вроде и искра будет добрая от кремня и на полке порох хорошо вспыхнет, а к заряду то в стволе ему же не будет пути из-за большого нагара. Так что три или четыре выстрела сделал и потом непременно проверяй замок. Всё ли там, в порядке с кремнем погляди, хорошо ли он зажат между губок курка, чтобы потом бить по огниву, часом, не стёрт ли сам, али и вовсе, не разболтался ли на курке. И про погоду ещё не забывайте. При дожде или в большой сырости, порох очень быстро отсыревает на полке замка, чуть чуть только попала туда водица: и пиши пропало – выстрела уж точно не будет.

В общем, очень это было мудрёное дело стрельба из стрелкового оружия в 18 веке. Но сделать с этим сейчас Алексей, разумеется, ничего не мог. Оставалось, только принять всё как оно есть, и изучить всё здесь до самого совершенства. Так что все сорок патронов из патронной сумки батюшки он расстрелял в первый же день занятий. Дальше аппетиты пришлось сократить и в день ему выдавалось их уже не более двух десятков.

– Экономия сударь, извольте и о семье ещё думать! Вы вот за эти две недели весь наш месячный доход от всех деревенских холопов спалили, – с желчной миной выговаривал младшему брату Павел. Мы тут на породистого рысака с папенькой копили для будущего племени, а ему, видишь ли, всё бы игрушки с пострелялками! Одно нам разорение от тебя Лёшка!

Отношения между братьями всё более и более разлаживались. Для Павла, уже видящего себя во главе поместья его младший брат был нахлебником и обузой, требующий всё больше на себя затрат и внимания. Тут уже было самое время Аньку спихивать замуж, а ещё ведь нужно было и этого неслуха около двух лет рядом терпеть.

Видно жалобы старшего сына на чрезмерные траты пороха, свинца и особой пасты для чистки ствола всё-таки сделали в итоге своё дело и заставили Петра Григорьевича объявить генеральную инспекцию, дабы проверить был ли вообще толк от всех этих трат, и научился ли младшенький за это время, хоть чему ни будь.

Дело было как раз перед самым Рождеством. Морозец бодрил и пощипывал щёки, и те пять вёрст пути до того нужного холма где весь последний месяц проводили всё своё время младший сын с дядькой трое саней пролетели быстрой рысью буквально за двадцать минут.

Из головных вышел сам хозяин поместья со своим главным гостем, уездным предводителем дворянства Аристархом Михайловичем Требуховым. Из двух других подошли Иван Никитич Коньков – уездный судья и небезызвестный уже всем доктор Иннокентий Данилович Марьин. Все гости были одеты в долгополые шубы и в большие лохматые шапки.

– Однако, морозец то хорошо забирает, а Петрович Григорьевич!? В такой бы холод у жаркого камина портвейн гишпанский потягивать, а не по лесам козельским скакать! – со смехом пробасил уездный предводитель, похлопывая себя по бокам. Надеюсь, не зря нас сюда наш беспокойный эскулап выдернул? Ему то эти места привычные, чай уже полгода почти что сюда вон накатывает, а потом ещё нам в городе местную клюковку с Егорьевского нахваливает.

– Сейчас, сейчас гостюшки дорогие, согреетесь уже скоро! – суетился перед высокими гостями батюшка.

Не часто можно было вот так просто принять у себя местное уездное начальство, и следовало бы сделать все, чтобы произвести на него самое благоприятное впечатление. Поэтому уже через полчаса, стараниями прибывших с хозяином дворовых, подгоняемых Павлом, на полянке у холма горели треугольником жаркие костры, над углями на вертеле запекался барашек, а на походном столике пыхтел большой Суксунский самовар – новое чудо чайного дела России.

– Надо себе тоже эдакую затею прикупить, – прихлёбывая горячий напиток, причмокнул господин Коньков. Вот так вот побаловать себя на морозе, да ежели после охоты с борзыми, эх как ведь хорошо-то тогда будет! За сколько же и где приобрёл ты сию забавную затею Пётр Григорьевич?

– Дэк в Калуге о прошлом годе по случаю я был проездом, Иван Никитьич, – рассказывал хозяин. Вот как раз там то, на местной ярмарке и заприметил сию чудную диковинку. Заводчики Демидовы ещё при царе батюшке Петре Ляксеече на Урале хорошо эдак развернулись, ну а при нынешней то матушке императрице, да хранит её господь, и вовсе всё у них там пошло удачно. Да причём так удачно, что даже до нас вот такие хитрые изделия издалече добрались.

– Да удивительно сие, – кивал уездный предводитель, – ну что, под это то дело можно и так расхваливаемой клюковки нам бы отведать, а?

– Сию минуту господа! – вскинулся батюшка. Ванька, шельмец! Неси мигом сюда ту, особливую корзину, про которую я тебе наказывал! – и шустрый мужичок из дворни стремглав понёсся к хозяйским саням.

– Это твой младший Пётр Григорьевич? – кивнул предводитель на паренька, что устанавливал на сколоченные деревянные щиты мишени у самого основания недалёкого, поросшего сосенками холма. – Тот самый, про которого наш Иннокентий Данилович рассказывал, и который от удара молнии уже через пару недель поднялся, а ещё через месяц и вовсе скакать вокруг поместья стал? И все присутствующие господа с интересом воззрились на того о ком сейчас шла речь.

– Совершенно так, – кивнул Пётр Григорьевич. Как подменили мальчишку после этого. Он и серьёзней стал, и повзрослел как то сразу. Словно у него на пару, тройку лет разума вдруг прибавилось. Ему ведь только через два года к службе в полку готовиться, а он уже сейчас всё по фортификации, по оружейному делу да по уставам книжицы читает. Всю вон мою библиотеку за эти полгода уже осилил, и в соседнем поместье у князей Троекуровых теперяча повадился книги брать. Гимнастикой, какой-то там борьбой с чудным названием как у эллинов занялся, бегом, а теперь вот и вовсе стрельбой из моего штуцера увлёкся. Порохового припасу пожёг, страсть просто! Павел, вон мой старшенький ругается всё, у него ведь каждая полушка на счету. Рачительный хозяин растёт, не в пример младшему Лёшке.