Егерь. Дилогия (СИ) - Страница 175
Некоторое время я стоял, наблюдая за рыжей парочкой. Разрушать идиллию не хотелось, и я совсем уже вознамерился было возвращаться в каюту, как Галя подняла глаза и ее взгляд пересекся с моим. Отвести взор я и не пытался, загипнотизированный лихорадочным блеском ее зрачков, и стоял не шевелясь. Казалось, что стоит мне только шелохнуться, нарушить незримую связь, и Галя снова утонет в пучине уничтожающего разум ужаса. Не знаю, как долго мы играли в гляделки, очнулся я, лишь когда незаметно появившийся Вольский от души огрел меня по плечу:
– Чего застыл, военный? Зайди поговори с зазнобой.
Первой моей реакцией было вмазать чертову медику в ответ, дабы неповадно было у невинных девушек шок провоцировать, но Галя совершенно не походила на истеричку: машинально поглаживая Петровича по рыжей холке, она неотрывно смотрела на меня. В ее взгляде читалась сложная гамма чувств – от боязливого интереса до нежности с изрядной примесью тихой грусти, и я решился нарушить ее одиночество. Оставив выпад медицинского майора без внимания, я подошел к двери и робко шагнул в палату. Петрович при виде меня приветственно мяукнул, но навстречу не бросился, ограничившись мыслеобразом, который я расшифровал как «и рад бы, да долг зовет». Не сводя глаз с любимой, я приблизился к ее кровати и опустился на табурет, использовавшийся давеча Петровичем в качестве ложа. Запустил пальцы в мягкую, но отменно упругую шерсть напарника, прикоснувшись помимо воли к Галиной руке.
– Привет, радость моя.
– Олег.
В голосе Гали не читалось никаких эмоций, как будто она еще не решила, как ко мне относиться. Досадно. Неужели придется все начинать сначала? Впрочем, оно того стоит…
– Ты изменился. Очень сильно. Временами я тебя просто боюсь…
– Галь, ты чего? – Я попытался ласково погладить ее по волосам, но она резко отстранилась. В глазах девушки мелькнул страх. – Это же я, Денисов.
– Ты чудовище!.. – Галя задрожала было, испуганно косясь на меня, но тут вовремя вмешался Петрович – боднул ее руку и принялся урчать с удвоенным старанием.
«Психическое состояние самки альфа‑разумного неустойчиво. Процесс коррекции запущен. Длительность периода реабилитации не определена».
Вот спасибо, обрадовал! Она теперь что, все время от меня шарахаться будет?
«Ответ отрицательный. Психоматрица скорректирована. Реакция на альфа‑разумного переведена в разряд положительных эмоций. Срок окончательной коррекции – от двух до трех стандартных недель».
Ты ее в меня влюбиться заставил, олух?!
«Ответ отрицательный. Отношение самки к альфа‑разумному неизменно. Стресс и пережитый шок запустили защитную реакцию, эмоциональный порог которой выше так называемой любви. Неосознанная реакция, инстинкт. Через некоторое время разум самки альфа‑разумного стабилизировался бы самопроизвольно. Я лишь ускорил процесс».
Спасибо и на этом. А почему тогда «длительность периода реабилитации не определена», как ты изволил выразиться?
«Возвращение психики к устойчивому дострессовому состоянию – процесс длительный».
Черт! Значит, покой, природа, изоляция от негативной информации – все в силе?
«Ответ положительный».
Галя между тем немного успокоилась и теперь смотрела на меня без ужаса, лишь с какой‑то непонятной опаской. Видимо, на лице у меня что‑то такое отразилось, потому что она вдруг состроила виноватую гримаску и прошептала:
– Олежек, я сама себя не понимаю. Временами я тебя просто боюсь. Осознаю, что это ты, что ты меня любишь и пальцем не тронешь, но… Это сильнее меня. Ты изменился, очень изменился. Раньше ты не был таким жестоким…
– Почему ты так решила? – Я старался говорить спокойно, не повышая голоса, но скулы мои помимо воли окаменели.
– Я видела, как ты убивал Линдеманна. Я тряслась от ужаса, я молилась, чтобы это все поскорее кончилось, но не могла отвести взгляда, как будто меня кто‑то загипнотизировал. Смотрела до самого конца. Твое лицо… Я никогда его не забуду. Ты превратился в зверя… И потом, когда пилота застрелил, я по видеофону все видела. Мне страшно. А вдруг эта жуткая тварь вырвется на волю?..
Ну вот что ей на это сказать? Я бы смог понять, если бы она меня обвинила в равнодушии. Я сам себе поразился, когда с Эженом расправился – выстрелил без малейших эмоций, просто знал, что так будет правильно. И Линдеманна добивал из чисто рациональных побуждений: не доведу дело до конца, потом сам же пожалею. А чтобы звереть… Да ни фига! Уж сам‑то бы я почувствовал, что в берсерка превращаюсь. Не было ничего такого, я уверен. Откуда она вообще это взяла?!
«Воздействие психотропных препаратов».
Так мне же Вольский сказал, что они не подействовали?..
«Система контроля ограничила их эффективность, но полностью нейтрализовать не смогла. Самка альфа‑разумного подверглась действию галлюциногенов. Привести количественную оценку невозможно».
Черт, надо же! Представить страшно, что она себе навоображать могла!
– Любимая, я тебе обещаю… Нет, клянусь! Пальцем тебя не трону, скорее себе голову размозжу о стену… Блин, что я несу!..
– Какой же ты дурашка… – Галя вдруг подалась мне навстречу, обвила шею дрожащими руками. – Просто пообещай мне, что все будет хорошо…
– Ото ж! – Я чмокнул ненаглядную в щеку и заговорщицки шепнул: – У нас будет своя планета…
«…с блек‑джеком и шлюхами…» – завершил мысль кто‑то внутри меня…
– …своя планета, где нас никто не найдет. Мы будем жить только вдвоем…
– Мря‑а‑у‑у‑у!!!
– …втроем, черт с тобой, рыжий монстр! Будем любоваться закатами и встречать рассветы, любить друг друга в любое время суток… Петрович, отвали! Ты в процессе не участвуешь, даже в качестве эксперта!
Галя наконец рассмеялась, и я облегченно улыбнулся в ответ.
Система Риггос‑2, борт фрегата «Отчаянный», 17 апреля 2538 года.
С того памятного разговора в лазарете «Эдисона» прошло почти два месяца. Как Исаев и обещал, по прошествии нескольких дней нас с Галей переправили на Болл и поселили на территории базы СБФ – надо признать, с куда большим комфортом, нежели до командировки на Нереиду. Я целыми днями не вылезал с полигона, потихоньку возвращая былую форму, поскольку больше все равно делать было нечего. Галю на несколько недель заперли в психиатрической клинике, той самой, что рекомендовал Вольский. Вышла она оттуда в гораздо лучшем состоянии, какая‑то подозрительно умиротворенная и, как бы помягче выразиться, ненасытная. Сначала мне данный факт пришелся по душе, но в конце второй недели интенсивной секс‑терапии я сам наведался в логово светил психоанализа с твердым намерением начистить кое‑кому физиономию. Впрочем, этот номер не прошел – меня в два счета убедили, что я неправ, и в конце концов я покинул славное медицинское заведение с чувством глубокого раскаяния. Оказалось, местные эскулапы применили обкатанную реабилитационную методику – подсадили моей ненаглядной в голову программу‑обманку, заставлявшую мозг подменять негативные эмоции физическим влечением. То есть, грубо говоря, при малейших признаках психической нестабильности Галя ныряла ко мне в постель и сбрасывала эмоциональное напряжение. На мое вполне справедливое негодование (она же меня загоняет!) мне посоветовали не ныть и терпеть, раз назвался мужиком. К тому же программа временная, рассчитана максимум на три‑четыре месяца, да и с каждым днем, по мере стабилизации эмоциональной сферы, Галино влечение будет снижаться, пока наша интимная жизнь не вернется в нормальное русло. В общем, бить врачей я раздумал и вернулся на базу.