Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2 (СИ) - Страница 7

А вот с детищем Камского автомобильного завода случился нюанс. Машина была относительно новой, но уже успела пройти по сухим туркменским степям около десяти тысяч километров, но ее, за компанию, тоже пихнули на обслуживание. Начальника автомобильной службы вызвал зампотех, поэтому тот на повышенных оборотах рванул в штаб. А старый и опытный начальник КТП отчего-то решил, что с последней машиной мы и сами справимся, а потому ушел спать в дальний бокс.

В общем, пока Лаптев и Михайлов заканчивали работу, а остальные собирали инструмент, я отошел в первый бокс за канистрой. Внутри было прохладно, темно, там же имелся большой и очень старый пружинный диван, на котором часто отдыхали свободные от работы и безделия водителя. Обычно, никто из начальства туда не заглядывал, чем солдаты конечно же пользовались. Оно ж как, солдат спит, а служба-то идет.

Кто-то из наших завел КамАЗ, чтоб прогреть машину и загнать ее в соседний бокс.

Я был внутри одноэтажного здания и не видел, с чего все началось.

Несколько секунд было относительно тихо, а потом снаружи послышался нарастающий рев. Ну, военный вездеход никогда тихим не был… Но тут явно было что-то не то. Когда я выскочил из бокса, то понял — дизель пошел вразнос. Во-первых, ревел он так, словно собирался покинуть эту планету, а во-вторых, из выхлопной трубы валил густой черный дым. Все пространство возле гаража мгновенно заволокло дымом, отчего видимость резко упала. С каждой секундой обороты росли, а соответственно и рев усиливался. Бойцы, перепугавшись забегали, не зная что делать.

За рулем сидел Самарин. Поняв, что двигатель ведет себя странно, он попытался его заглушить, но не тут-то было. КамАЗ глохнуть упорно не хотел.

Конечно, у тех, кто постоянно ездит на дизелях или имеет с ними дело, бывали такие ситуации и они знают, что делать. А вот молодые бойцы понятное дело даже близко такого никогда не видели.

— Глуши! Самарин! Глуши! — кричал Михайлов, но тот только в ужасе разводил руками в стороны.

— Чего он ревет так, а?

— Так и рвануть может! — крикнул еще кто-то.

И верно, последствия могут быть печальными. Иногда даже капитальный ремонт не всегда может помочь устранить все беды, что отсюда вытекали.

— Твою мать! — выругался я. — Самарин, вылезай оттуда! Куртов, ищи начальника КТП!

Обороты продолжали расти.

Из выхлопной трубы уже полетели искры, раздались хлопки, во время которых оттуда временами вырывалось пламя. Дело совсем плохо.

Кое-как откинули кабину. По-хорошему, нужно было просто задушить движок, остановив приток воздуха. Нет воздуха, значит и процесса горения в ДВС не будет. Но с подобным я лично не сталкивался, только слышал. Примерно представлял суть, но не могу не признать, что тоже слегка растерялся.

— Нужно топливо слить! — брякнул Куртов.

Ага, из бака… Точнее, сразу с двух! Как раз после того, как все оно стечет, двигатель можно смело выкидывать. Проще уж патрубок открутить.

Но открутить его плоскогубцами не вышло, а все ключи были гнутыми и кривыми.

И тут горе-ремонтнику Степанкову пришла в голову мысль просто взять и перерубить его топором. Логика в этом была — нет топлива, двигатель глохнет сам. Но не топором же… В общем, идею он реализовал самым варварским способом. Только при этом не учел, что выхлопная труба с нижней части уже имела красный цвет, явно сигнализируя о «легком» перегреве. Брызги топлива из перебитой трубки попали на нее и мгновенно вспыхнул пожар.

Крики, вопли. Паника. Тут уже уровень угрозы явно стал выше — может и рвануть. Что будет за утрату относительно нового военного вездехода, можно даже не говорить. А в кузове как раз было много резины и масла в канистрах.

Картина маслом — трехосный вездеход ревет так, что оглохнуть можно, все в дыму, солдаты растерянно бегают кто куда. А тут еще и пламя там, где его быть ну в принципе не должно быть.

— Огнетушитель сюда! — рявкнул я и видя, что моих слов никто не понял, сам же бросился выполнять свою команду.

Мухой подкатил спаренный промышленный огнетушитель кустарного производства, активировал его и почти сразу же потушил очаги пламени.

Из-за густого черного дыма вокруг, я никого толком и разглядеть не мог. Просто делал то, что требовала ситуация. К тому времени, как я закончил, двигатель КамАЗа значительно сбавил обороты, зачихал, а после и вовсе благополучно заглох.

Дежурный по парку, ефрейтор из второй роты, за всем этим делом наблюдал с открытым ртом, выглядывая через аквариум. И уже потом, когда прибежал ошарашенный начальник автослужбы, тот только глазами хлопал и мычал что-то нечленораздельное. Дежурный по части весь телефон оборвал, пока смог понять, что произошло.

Начальник КТП, узнав о том, что произошло, за голову схватился — это ж надо было такое допустить. Ну, подумаешь, чуть было военный КамАЗ не сожгли! Это ж из ряда вон, учитывая, что все это происходило прямо в автопарке, рядом с боксом, а не где-то в полях.

Тот начал кричать, что нужно было просто выхлопную трубу закрыть тряпкой, чтоб двигатель от выхлопных газов задохнулся. А когда я спросил его, как тряпкой перекрыть трубу такого диаметра, да еще и под давлением раскаленных выхлопных газов, с искрами и пламенем… Тот только выругался и ушел. Судя по запаху, уже успел где-то принять на грудь.

В общем, уже после, под руководством начальника КТП этого железного зверя распотрошили, то выяснили, что неисправность была в ТНВД. А про дальнейшую судьбу этого грузовика я не слышал… Видел только, что его на буксире тянули куда-то на север.

А вечером, после ужина, мне выразили благодарность.

— Громов, тебе не надоело встревать во всякие истории? — хмыкнул лейтенант Лавров, когда закончилась вечерняя поверка.

— Я не виноват, товарищ лейтенант!

Вся рота засмеялась.

Вдруг, входная дверь скрипнула.

— Смирно! — заорал дневальный. Дежурный бегом бросился ко входу.

В самом конце центрального прохода скрипнула дверь. Показался командир роты, торопливо зашагал к нам.

Оказалось, в подразделение вошел подполковник Каменев.

— Товарищ подполковник, первая рота занимается согласно распорядку дня. Лиц незаконно отсутствующих нет! — доложил ротный.

— Вольно, Воронин! Хорошая у тебя рота, капитан… — спокойно произнес он, осматривая переднюю шеренгу. Стало видно, что у офицера в руке что-то есть…

— Становись, равняйсь! Смирно! Товарищи солдаты, сержанты! И офицеры! — громко объявил Каменев, глядя на бойцов суровым взглядом. — Слушай мой приказ! За проявленное мужество, доблесть и героизм, приказываю присвоить рядовому Громову Максиму Сергеевичу, очередное воинское звание ефрейтор!

Вот так я и стал ефрейтором.

Конечно, армейская поговорка, которую какой-то обиженный дурак придумал, имеет место быть, вот только мне было все равно. И в нашей воинской части никто так не говорил.

Наоборот, большинство моих сослуживцев восприняли эту новость с восторгом, а те, кто был со мной в той патрульной группе, отнеслись с пониманием. Шутка ли, через четыре месяца после начала срочной службы получить государственную награду. Еще и благодарственное письмо, звание. Обычно ефрейтора можно было получить никак не раньше восьми месяцев службы и то, только в том случае, если очень круто отличиться.

Сержанты тоже восприняли новость терпимо. К их посиделкам после отбоя в каптерке меня, конечно же, не допускали, а вот докапываться до всякой ерунды перестали совсем. Особенно отношение поменялось со стороны ефрейтора Кукушкина. Теперь мы были в равном звании, свое отношение к его «стариковским» выкрутасам я показал ранее, отчего тот сделал окончательный вывод и больше не цеплялся.

Конечно, чего-то подобного я ожидал, только не так скоро. Сразу же стало ясно, что у меня появился союзник, которому вовсе не по боку достижения по службе. В штабе нашей части или выше — не знаю. Каменеву могли просто дать такую команду, а ему оставалось лишь выполнить ее.