Эфириус. Восхождение - Страница 4

– Господин Карелтон просит разрешение войти, – повторил вопрос компьютерный женский голос, и я твёрдо бросила в пустоту:

– Разрешаю.

Сфера пошла на стыковку, и пару минут спустя её двери открылись, впуская визитёра в красном пиджаке поверх чёрной рубашки с рюшами, в складках которых утопала сапфировая брошь. Когда мы виделись в прошлый раз, его волосы были выкрашены в зелёный, но сейчас их цвет был тёмно-коричневым, но у корней резко светлел и тускнел.

Присмотрелась. Это что… пудра?

– Кара, дорогая, рад снова вас видеть! А новый имидж… Идёт! – затараторил он со страшной скоростью, размахивая изящной тростью с изображением льва на рукоятке. – Эдакая женщина-вамп! Вся такая тоненькая-тоненькая, бледная, мрачная… Стильно!

Невольно поморщилась от этого комплимента, но ничего отвечать не стала.

– Но я всё равно должен вам попенять. Как можно было исчезнуть настолько из Либрума и никому ничего не сказать?! Ай-яй-яй… – Маркус погрозил мне шутливо пальцем, а я стояла и смотрела на него, потеряв дар речи. Неужели он ничего не знал про мой арест? – Нехорошо заставлять своих поклонников и верных друзей столько времени себя дожидаться! Высший свет Либрума стал без своей маленькой звёздочки гораздо тусклее!

Он усмехнулся, довольный таким словесным каламбуром, а мне наконец удалось обрести способность опять разговаривать:

– Я вас тоже рада видеть, Маркус. Не знала, что вы получили травму…– Мой взгляд упал на трость в его руке, и собеседник заливисто расхохотался.

– Ах, это… Вы всё неверно поняли, Кара. Трости сейчас снова вошли в моду! Я заказал себе уже семь. На каждый день недели! Разумеется, с разными рукоятками из золота и платины: попугай, лев, медведь, пантера, лебедь, медуза Горгона и – мой любимый – дракон!

С трудом подавила приступ брезгливости. Люди, вроде господина Карелтона, пускали деньги на ветер, в то время как за пределами столицы, в горах, жили семьи шахтёров, которые едва сводили концы с концами…

– Рада слышать, что здоровье вас не беспокоит, – уже холоднее сказала я. – Чем обязана?

– Чем обязана?! – то ли удивился, то ли возмутился гость. – Она ещё спрашивает! Ролики вашего зеркального пространства, Кара, зашли всем на ура. Триумф! Клянусь, с таким ажиотажем, продажи побьют все рекорды! Скоро вы приблизитесь к топу, моя дорогая! Так что на очереди ваш шатёр воспоминаний. Как говорится, куй железо, пока горячо.

– Насколько горячо? – уточнила я.

– Горячее некуда! Нужно лететь прямо сейчас на фотосессию!

– Прямо сейчас… А как же моя работа? Извините, Маркус, но мне нужно заниматься новым сложным проектом… Может, встретимся в другой раз?

– Из-за такой ерунды? Не говорите глупостей, моя милая! Я уже обо всём договорился с Фредериком.

– Серьёзно? – удивилась я. С чего вдруг Верховный архонт обеспокоился моей популярностью?

– Конечно! Наш обожаемый Фредерик в вопросах пиара своих дражайших писателей на редкость прозорлив! Он с большим пониманием отнёсся к моей просьбе.

Или попросту решил посмотреть, как я стану вести себя на людях? Не проболтаюсь ли про рудники и зверское отношение к находящимся там писателям, а может, про кое-что и похуже?.. У него ведь везде есть свои «уши».

Значит, нужно быть осторожней, чтобы случайно себя не раскрыть.

– Раз всё улажено, Маркус, – я неискренне улыбнулась, – тогда летим.

Пока мы неслись к съемочным павильонам на чёрном карлёте господина Карелтона с изображением на капоте переливов северного сияния, мысли в голове непрерывно крутились вокруг того, что высшему обществу Либрума было известно о моём аресте. Нехватка информации сковывала, не давала обдумать план своих действий. Ведь я понятия не имела, как после случившегося вести себя с теми, в чьих руках находились богатство, деньги и власть.

Маркус тараторил и тараторил обо всём подряд, мне оставалось лишь только кивать, и вскорости мы приземлились вблизи невысокого серого здания.

Припарковались, прошли метров десять – и оказались внутри павильона. Точнее, в широком, окутанном загадочным полумраком коридоре. Он вёл к съёмочной площадке, откуда струился приглушённый свет и доносился чей-то возбуждённый голос, отдававший команды. Давненько меня здесь не было…

Повсюду шнырял взволнованный персонал. Видно, запара. То тут, то там из тени, словно айсберги посреди океана, выплывали очертания разного рода инвентаря, который должен был рано или поздно мелькнуть в кадре, вешалки на колёсиках с одеждой и аксессуарами, призрачные экраны, какие-то нарядно одетые люди…

– Кара, смелее! – выкрикнул Маркус, когда я шарахнулась в сторону от одного из них. – Это же голограммы!

– А с виду и не скажешь, – пробормотала я.

– Вы просто отвыкли, моя дорогая. Нечего было сбегать из Либрума! Фредерик запретил пиарить ваши перчатки эмпатии… Оборонная промышленность, госзакас… Нет бы пустить с массы, как и планировалось изначально! Ну ничего… Зато шатёр воспоминаний целиком и полностью в моём распоряжении! Ух, как же я развернусь! – выпалил он, энергично размахивая тростью, а потом прищурился, окинул меня внимательным взглядом и добавил с ревниво-собственническими интонациями в голосе: – Только не вздумайте на этот раз сбежать из столицы в поисках… озарения, вдохновения или в чём вы там так остро нуждались! Иначе, клянусь, я отправлюсь вслед за вами хоть на край света вместе со своей творческой группой и притащу обратно!

Шуточная угроза меня не испугала. Но я подумала, что сейчас настал подходящий момент, чтобы осторожно прояснить ситуацию.

– Маркус, – тихонько спросила, покусав губы, – вы разве не в курсе, что меня арестовали и выслали из Либрума… за долги перед Эдемом?

– Да, по городу гуляли какие-то слухи с перчинкой, но никто не воспринимал их всерьёз, – невозмутимо отмахнулся он. – Все были уверены, что вы скоро снова появитесь, Кара. С таким-то талантом и армией влиятельных воздыхателей! Господин Феррен, конечно, повёл себя по-свински, что не стал на месте выплачивать ваш долг. Да, ужасно-ужасно… Но в этом весь Шон. У него свои методы воспитания. В конце концов, мы все помним, с какой отчаянной решимостью до этого он дрался со стражами за вас! Лучше скажите, –заговорщически обратился Маркус, – на что вы подсели? Скачки? Карты? Только не говорите, что рулетка!

Я во второй раз за сегодня потеряла дар речи. Так вот, значит, как… О бешеных отступных «Либрум индастрис» за задержку проекта из-за того, что они неожиданно ужали сроки, и непомерный налог в казну ФФЗ никто не слышал ни слова!

– Я так и думал! – радостно выпалил собеседник. – О, Кара, рулетка – это зло в чистом виде! Но мой рот на замке. – Он демонстративно провёл пальцами вдоль губ. – Хотя я вас прекрасно понимаю. Какой смысл слыть небожителем, если нет возможности хорошенько развлечься? А на Шона вы не обижайтесь. Один раз он вас отстоял, а в другой решил щёлкнуть по носу. Вы же знаете, моя дорогая, господин Феррен ненавидит азартные игры! Только один бог знает, почему… С его-то капиталами…

Поморгала. Выходит, всё то время, что я гнила на тех работах, здесь все считали, что госпожа Грант где-то избавляется от своей порочной зависимости с подачи господина Феррена.

Мило.

– В любом случае Шон до сих пор говорит о вас с неприкрытым восхищением и затаённой грустью, – с многозначительными интонациями добавил Маркус и повернулся к съёмочной площадке.

Там на обтянутом красной кожей диванчике с изящными позолоченными ручками полусидела-полулежала охваченная алой дымкой госпожа Мартинез – одна из лучших писательниц Либрума, четвёртое место в неофициальном топ-100 Пантеона, если ничего не изменилось за моё отсутствие. Она прославилась тем, что создавала устройства для взрослых забав.

В фиолетовом эфириусном платье, строгом, без выреза, с плывущими по воздуху «греческими» рукавами – чёрными крыльями, как у летучей мыши, Лана производила сильное впечатление. Длинные чёрные волосы струились по плечам, в голубых глазах пылал то ли азарт, то ли безумие, тонкие губы, подведённые рубиновой помадой, кривились в сардонической ухмылке… А узкий кинжал, умело скользивший в её руках, мерцал.