Эффект разорвавшейся бомбы (ЛП) - Страница 6

Жалобно всхлипнув, я протянула руку и забрала его у него, вытирая под глазами и пытаясь выровнять дыхание.

Внутри меня все перемешалось в непонятном беспорядке. Гнев, растерянность и горе. Кроме как на фотографиях, я годы не видела лица своего отца, и теперь не могла вспомнить, морщилась ли у него кожа вокруг глаз, когда он улыбался. Паника накатила беспорядочной волной.

О чем он думал? Я не могу владеть футбольной командой.

— Вы в порядке?

Я глубоко вздохнула, но почувствовала, что не смогу говорить без очередного бурного всплеска эмоций, поэтому кивнула. Когда я попыталась вернуть маленький кусочек белой ткани с синей строчкой по краям, он покачал головой.

— Пожалуйста, оставьте себе. Я настаиваю.

Все еще трясущимися руками я скомкала ткань и крепко сжала ее.

— Спасибо.

— Вам нужно что-нибудь еще?

Еще один взрыв смеха вырвался у меня изо рта, но я закашлялась.

— Только тот номер телефона, о котором вы мне говорили. Я… я думаю, он мне понадобится.

Люк

— Это было дерьмово. Сделай еще раз. Согни локти и разверни бедра.

У меня защемило в груди, когда я посмотрел на своего тренера по метанию, Билли. Во рту у него была неизменная деревянная зубочистка, она подпрыгивала во рту с седыми бакенбардами, когда он лихорадочно жевал.

— Я и так развернул бедра. — Мои руки были уперты в бедра. Локоть пульсировал, и я знал, что после тренировки мне понадобится массаж.

Он приподнял бровь, когда Джек Коулман, один из наших крайних защитников, подавил смешок. На Джейке, как и на мне, были легкие накладки, и мы делали повторения на тренировочном поле в спортивном комплексе за пределами Бельвью. Обычно музыка лилась из динамиков, пока мы бросали мяч снова, и снова, и снова, делая повторение за повторением, пока мы с Джеком не взмокли от пота и не были готовы убить друг друга из-за каждого пропущенного броска. Сегодня были просто звуки работы команды.

— Кидай их быстрее, — сказал Билли, и в его голосе послышалась абсолютная скука.

Именно тогда я понял, что мне нужно держать рот на замке, потому что, когда в его голосе звучала скука, значило что мне, нужно будет еще чертовски много поработать, чтобы сделать его счастливым.

Я кивнул Джеку, который отправился по маршруту. Легкими шагами я отбежал на несколько шагов назад и дернул руку, вцепившись пальцами в белые шнурки. Когда Джек развернулся вправо, я выбросил руку вперед, выпрямив бедра, прижимая другой локоть к ребрам. Мяч по идеальной спирали полетел к Джеку и ловко приземлился в его ожидающие руки.

Он закричал, вбежав в неохраняемую концевую зону, и я выдохнул. Билли хмыкнул у меня за спиной.

— Лучше.

Так было лучше. Что означало, что мне нужно будет проделать это еще тысячу раз, чтобы это стало моей второй натурой.

— Мне все еще не нравится, как ощущается мой локоть, будто я вот так его выверну.

— Потому что ты хочешь поднять его в воздух, как чертова курица, — проворчал он. — Как, черт возьми, ты думаешь, ты повредил его?

С этим не поспоришь. То, что сходило мне с рук в колледже, наряду с сотней других вещей, уже имело значения почти в тридцать шесть. Мне приходилось работать усерднее, дольше, больше учиться и уделять внимание каждой мышце, которую я тренировал до тех пор, пока она не стала заученной наизусть, — гораздо больше, чем моим младшим товарищам по команде.

Они по-прежнему устраивали вечеринки каждую неделю в межсезонье, пока я сидел дома, заплетая волосы дочери и смотря фильмы, пока она спала. Я вставал в четыре, чтобы позаниматься дома, пока парни валялись в отключке, так что, когда они наконец добрались до тренировочной базы, мы могли сосредоточиться на маршрутах прохождения, выполняя повторения, и изменяя способ, которым я бросал мяч, чтобы он попадал туда, куда нужно, быстрее и легче, с меньшей нагрузкой на мой локоть.

Джек подбежал к нам и бросил мне мяч с идиотской ухмылкой на лице.

— Лучше, старина. Мне даже не пришлось тянуться. — Он протянул руки, возможно, единственные руки в команде, которые были так же ценны, как мои собственные. — Влетел прямо в меня, как идеальный маленький кожаный младенец.

Я покачал головой.

— Мысль о том, что у тебя будет ребенок, приводит меня в ужас.

Билли хлопнул меня по плечу и ушел. Джек засмеялся и побежал назад, держа мяч. Я легко отбил его, и он все равно промахнулся. Идиот.

— Фейт любит меня. Не так ли, турбо? — крикнул он.

Со стороны тренировочного поля, где сидела Фейт, прислонившись к стене и читая книгу, послышалось хихиканье. Все ребята называли ее прозвищем, которое я дал ей, как только она научилась бегать, быстрее, чем имел право быть любой ребенок.

— Фейт плохо разбирается в людях, — сухо сказал я.

Джек подмигнул моей дочери. Фейт реально любила его. Он часто приходил на ужин, когда готовила моя мама, или на каникулы, когда не мог вернуться домой в Мичиган. Он был игроком второго курса из штата Мичиган, и с тех пор, как вступил в команду, мы довольно быстро сблизились. Он был чертовски хорошим игроком, которого нам не хватало пару лет. Начиная этот сезон, мы уже прогнозировали, что выступим лучше, чем за последние годы, просто из-за его присутствия в нашей команде.

Джек вытирал лицо полотенцем, пока мы шли в направлении Фейт.

— Почему она здесь?

— Родители навещают мою сестру. Обычно они ждут окончания сезона или межсезонья, но Кейли только что родила еще одного ребенка. Как только у Фейт снова начнутся занятия в школе мама будет рядом.

— Почему бы тебе просто не нанять няню или что-то в этом роде?

— Потому что это дешевле, — сказал я, приподняв бровь.

Вскоре после смерти Кассандры мои родители просто взяли и переехали в Сиэтл. Недолго думая, они продали скромное ранчо в Брайтоне, на котором прожили всю мою жизнь, и любезно позволили мне купить им что-нибудь столь же скромное рядом с Фейт и мной.

Я их об этом не просил, но они знали, что мне понадобится помощь. Никто не хотел, чтобы мою дочь воспитывал посторонний человек, не в нашей семье.

Джек закатил глаза.

— Ты зарабатываешь двадцать два миллиона долларов в год, Пирс.

— И большая часть этого лежит на хороших инвестиционных счетах, делая меня еще богаче, даже пальцем не пошевелив. Тебе следует поучиться.

Он вытянул руки над головой.

— Ты говоришь как Роберт.

Мы оба замолчали, когда он упомянул нашего покойного владельца. Джек был прав; Роберт был блестящим финансистом, и лучший совет, который я получил с тех пор, как начал работать в «Волках», был не от платных финансовых консультантов, а от него.

— Да, — тихо сказал я. — Думаю, да.

— Как думаешь, что будет дальше? — просил Джек, выглядя настолько молодо, насколько позволяли его двадцать два года. Иногда я забывал, что он все еще был чертовым ребенком, едва ли достаточно взрослым, чтобы легально пить. Не то чтобы это его остановило. — Из главного офиса еще не делали никаких заявлений.

Я пожал плечами. Вся эта ситуация вызвала у меня неприятное чувство, потому что продажа команды новому владельцу могла привести к непредсказуемым результатам. Команды переезжали из одного города в другой за меньшие деньги — не говоря уже о том, как это могло повлиять на тренерские должности, на то, как расходовались деньги, и кто руководил фронт-офисами.

— Роберт был умен, — сказал я ему. — Он потратил двадцать лет на создание машины, которая работала бесперебойно, без особых помех, так что, возможно, Кэмерон возьмет это на себя.

Кэмерон Майклсон был нашим президентом и генеральным директором и оставался им последние десять лет. Он бы хорошо поработал, и мы бы продолжали в том же духе, что и сейчас.

— Может быть, — с сомнением сказал Джек.

Вокруг нас товарищи по команде продолжали выполнять упражнения на ярко-зеленом газоне, выложенном белым. Кто-то прыгал, кто-то отбивал мяч, кто-то бежал. Смех, ругань и низкие голоса, призывающие друг друга работать лучше, быть быстрее, быть сильнее, эхом разносились вокруг. Красно-черный логотип на металлических стенах тренировочного поля под яркими огнями выглядел свежевыкрашенным.