Эффект Лазаря - Страница 96
В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир.
Ваата покачивалась на ложе из побегов келпа, голова ее была приподнята достаточно высоко, чтобы видеть поверх головы Дьюка, уснувшего в изгибе ее могучего левого локтя. Восход Малого солнца заливал всю эту сцену резким горизонтальным светом. Небольшие волны подымались и опускались, их гребни увлажняли могучие листья.
Когда любой из них начинал испытывать голод, микроскопические реснички келпа проникали в кровоток, вливая питательный раствор – от келпа к Ваате… от келпа к Дьюку. А от Вааты текла в ответ генетическая информация, сохраненная в нетронутом виде в ее клетках – от Вааты к Аваате.
«Какое чудесное пробуждение», подумала Ваата.
Любопытные отростки келпа добрались до ее бассейна там, в Вашоне, а вслед за ними и большая волна, которая смыла прочь и наблюдателей, и капеллана-психиатра. Отростки нежно обхватили ее и Дьюка и увлекли их в море на поверхность ночьстороны. А там быстрое течение повлекло их прочь от поврежденной туши Вашона.
На некотором расстоянии от Вашона щупальца дирижабликов извлекли их обоих из моря и принесли в это место, где не было ничего, кроме моря.
В объятиях щупалец дирижабликов Ваата и пережила свое настоящее пробуждение.
Как чудесно… все эти сохраненные человеческие жизни… голоса… как замечательно. Странно, что некоторые из голосов возражали против пребывания в келпе. Она слышала разговор между Аваатой и одним таким по имени Киль.
– Ты меня редактируешь! – Заявил Киль. – Мой голос имел свои недостатки, и я всегда мог их слышать. Они были частью меня!
– Теперь ты пребываешь в Аваате. – Как всепоглощающе, как успокоительно звучит этот прекрасный голос.
– Ты делаешь мой голос безупречным! Прекрати это!
И верно, когда она вновь услышала голос Киля, он звучал по-иному, с хрипотцой и горловыми покашливаниями.
– Ты думаешь, что говоришь на языке моего народа, – обвиняюще произнес Киль. – Что за чушь!
– Аваата говорит на всех языках.
«Так ему и надо», подумала Ваата. Но Дьюк, разделяющий с ней осознание этой беседы, ухмыльнулся в знак согласия с Килем.
– У каждой планеты – свой собственный язык, – ответил Киль. – У каждой – свои тайные способы общения.
– Ты не понимаешь Аваату?
– О, словами ты пользуешься вполне правильно. И ты знаешь язык действий. Но ты не проникло в мое сердце – иначе не попыталось бы улучшать и редактировать меня.
– Тогда чего ты хочешь от Авааты?
– Держи свои руки от меня подальше!
– Ты не хочешь быть сохраненным?
– О, во мне достаточно любопытства, чтобы принять это. Ты показало нам чудо Лазаря, и я благодарен за то, что больше не испытываю прежних телесных болей.
– Так разве это не улучшение?
– Ты не можешь улучшить меня! Я могу улучшить себя только сам. А вы с Кораблем хоть подавитесь своими чудесами! Это одна из подлинных тайн моего языка.
– Не вполне ясно выражено, однако понять можно.
– Этот язык родился на планете, где Лазарь жил и умер, и снова жил. Род человеческий учился говорить там! Тот, первый Лазарь знал, что я имею в виду. Господом клянусь, он знал!
Когда Ваата разбудила Дьюка и выразила ему свое недоумение, он только рассмеялся.
– Вот видишь! – воскликнул он. – Нам не все равно, кто навязывает нам наши сны!