Эффект домино. Падение (СИ) - Страница 2

— Доченька, просыпайся. Будет некрасиво, если ты опоздаешь в школу в первый же день, — мама шепчет мне эти слова прямо в ухо и закрепляет их поцелуем в щёку.

— Мам, ну можно ещё чуть-чуть? Я не спала пол ночи из-за папиных дружков, — канючу, уткнувшись лицом в подушку.

Услышав виноватый вздох мамы, тут же жалею о своей мелочной жалобе. Если я не спала пол ночи, то она и вовсе не сомкнула глаз, опасаясь, что эти алкоголики и наркоманы вынесут из дома что-нибудь ценное. Хотя всё, что можно, уже и так было вынесено. Из самого ценного в этом доме — золотой зуб во рту моего папаши.

Когда я получила стипендию за первое место в Президентской олимпиаде, первым делом приобрела новый прочный замок для двери своей комнаты, потому что ветхий шпингалет, обеспечивающий мою защиту, однажды выломал какой-то обдолбанный кретин. С тех пор, как я его огрела тяжеленным кубком по голове, он у нас больше не появлялся.

Вторым делом я купила новую форму для элитной школы «Монтгомери», в которую я перевелась благодаря своим достижениям в учёбе. Это заведение — мой входной билет в будущее: светлое, безоблачное, без запаха перегара и канализации и… без отца. Потому что с некоторых пор я его ненавижу. Моё главное желание — увезти себя и маму подальше от того притона, на который стал похож наш дом в Южном Лос-Анджелесе.

Пока я торопливо поглощаю хлопья с молоком, мама заплетает мне французскую косу, пытаясь сотворить из меня приличную ученицу выпускного класса. В одном газетном киоске ей попалась на глаза обложка светского журнала, на которой красовалась дочь вице-президента в школьной форме, и она почему-то решила, что я должна стать её клоном. Не то, чтобы я возражала. Мои волосы длиной до поясницы мне все равно начали сильно мешать.

— Миранда! — со стороны спальни раздаётся прокуренный голос отца. — Миранда, принеси воды!

— Мам, — оборачиваюсь к ней и хватаю за руку, потому что она уже ринулась к крану, чтобы исполнить его приказ. — Не ходи к нему. Пусть поднимет свою ленивую задницу и нальёт себе сам.

— Милая, — мама стыдливо опускает взгляд в пол. — Ты же знаешь, что будет, если я ослушаюсь.

Сжимаю губы и багровею от ярости, причём на всех сразу: на отца за то, что он катится по наклонной, на маму за то, что она позволяет превращать себя в безвольную рабыню, и на себя. За то, что я пока ничем ей не могу помочь. Я даже защитить её толком не могу! Один раз во время драки родителей я влезла между ними в надежде, что стану для отца тем красным знаком «Стоп», который его остановит. Вместо этого я получила кулаком в глаз. Причём такой силы, что я на какое-то время отключилась.

— Я сама отнесу ему воду. Собирайся на работу.

Взяв самую большую кружку, наполняю её холодной водой. Открыв дверь отцовской спальни, зажимаю нос двумя пальцами, чтобы меня не вытошнило от зловония, и подхожу к жалкой туше, развалившейся на неразложенном диване. Мой родитель лежит с закрытыми глазами, чуть прикрыв их локтевым сгибом, и постанывает от похмелья.

— С добрым утром, папочка, — и с садистским удовольствием выливаю на него содержимое кружки.

***

Брайан

Утро не задалось с самого начала, а всё из-за новостей по ящику. В Ираке разворачиваются масштабные боевые действия, и мне пришлось отпаивать мать успокоительными, потому что мой старший брат сейчас там, в адовом пекле войны. Что до меня, то я абсолютно спокоен. Уверен в Максе, как ни в ком другом. Даже больше того: мечтаю пойти по его стопам после колледжа. Но только когда он вернётся оттуда, а то родителей точно инфаркт хватит.

— Брайан, подбросишь меня до школы? — младшая сестра Глория вырастает передо мной, когда до двери остаётся пара метров. Успела, козявка.

Не могу не ухмыльнуться при виде её накрашенных глаз. Опять стащила у мамы косметику, чтобы выглядеть старше своих двенадцати, ведь мы оба знаем причину, по которой она просится со мной в тачку. Имя этой причины — Дэн О’Доннелл, мой друг и одноклассник, с которым мы вместе добираемся до «Монтгомери». Она вертит мной, как хочет, потому что знает, что уступлю. А я позволяю собой вертеть только по одной причине: все мои друзья в курсе, что я им переломаю все кости, если хоть один притронется к мелкой.

По пути в школу у моей Тойоты, подаренной отцом, появляется «прицеп». Моника Круз ни в какую не оставляет попыток добиться моего внимания и прибегает к всяческим уловкам, которые она наверняка считает «рабочими». Только адресом она ошиблась. У меня есть правило: никаких отношений с одноклассницами. Я в принципе ещё слишком молод для всей этой чепухи со свиданиями и обязательствами, а наблюдать весь выпускной класс за щенячьим взглядом брошенки — так себе удовольствие. Поэтому, если она дрожащим голосом сообщает о том, что проспала, и умоляет подвезти, я просто подвожу. Я же не конченый мудак, в самом деле.

Паркуюсь на своём привычном месте и только собираюсь вытащить ключ из замка зажигания, как слышу присвистывание Дэна:

— Вот тебе на!

Смотрю в ту же сторону, чтобы понять, что его так удивило, и мой взгляд сразу врезается в неё. Смуглую шатенку, одетую в странный костюм с юбкой такой длины, будто она боится засветить свои трусики, пока поднимается по лестнице. Удивиться действительно есть чему: все ученицы «Монтгомери» уже давно забили на форму, и одеваются, кто во что горазд, лишь бы продемонстрировать толщину кошелька своих родителей, а она напоминает школьницу из женского пансиона с религиозным уклоном. Ещё коса эта. Сейчас вообще носят такие причёски?

— Фу, что за нищебродка, — брезгливо фыркает Моника, сидящая за моей спиной.

— Ничего ты не понимаешь, Мон. Чем больше на девчонке одежды, тем сильнее желание её снять, — как-то многозначительно улыбается мой друг, вызывая во мне незнакомое противоречивое чувство: с одной стороны хочется ему поддакнуть, а с другой — врезать. С чего бы?

— Поживее вытаскивайте свои задницы из тачки! — гаркаю я чересчур грубо, удивляя самого себя.

Порываюсь выйти следом, но взгляд сам по себе возвращается к обладательнице невероятных ножек, которые не может скрыть даже это монашеское одеяние. Кто она такая, чёрт возьми?

Ответ я получаю уже на первом уроке, когда она заходит к нам в класс вместе с директором Фрэнсис О’Доннелл, матерью Дэна. Учитель математики мистер Джобс прерывает свой монолог, чтобы поздороваться, как я уже догадался, с нашей новой одноклассницей, и представить её нам. Занятно… Откидываюсь на спинку стула и, пользуясь тем, что сижу на заднем ряду, начинаю нагло рассматривать девушку. Идеальная осанка, гордо расправленные плечи и слегка вздёрнутый носик могут сказать о многом. Например, о том, что её ни капли не волнует непохожесть на остальных.

И я бы и дальше продолжал невозмутимо оценивать её внешность, если бы она не сделала то, что заставило ручку в моих пальцах зависнуть в воздухе, так и не коснувшись поверхности стола: она улыбнулась. Она просто, мать его, улыбнулась! Более того, не мне. Это вообще нормально, что у меня чувство, будто я увидел тройную радугу после затяжного дождя? А ведь я никогда её не видел. Просто Глория всю дорогу до своей школы жужжала мне в ухо про это чудо природы, которое она вчера наблюдала из окна своей комнаты. «Брайан, если бы ты её увидел, ты бы охренел!»

Я охренел, вот уж правда. Нервно сглатываю, пугаясь своих спутанных мыслей. П***ц, я с ней даже не говорил. Может у неё скрипучий голос, или от неё разит потом, а я думаю о каких-то радугах. Мысленно перекрещиваюсь, надеясь на то, что эта девчонка сядет подальше от меня.

— … Кассандра Агилар, — доносится до меня конец речи Фрэнсис, потому что я прослушал на хрен всё, о чём она говорила до этого.

Прекрасно. Она ещё и мексиканка? С виду не скажешь. Разве что смуглый цвет кожи и тёмные брови. На этом всё.

— Садись рядом с Кроу, — машет в мою сторону математик.

Это что, сраная насмешка судьбы?

— Нет-нет, мистер Джобс. Я всегда сижу один, — предпринимаю попытку отвертеться от незваной соседки, но, когда я встречаюсь с прищуренным взглядом новенькой, вся моя бравада куда-то улетучивается, вынуждая меня даже поёрзать на стуле.