Единственный (СИ) - Страница 4

Это продолжается долго. Так долго, что мой голос успевает охрипнуть.

Бретелька сарафана лопается, оголяя грудь.

Я понимаю это, только когда оказываюсь снаружи.

Вслед мне летит хохот. Тупые, оскорбительные шутки.

Взбегая по лестнице, чтобы выбраться из этого подвала, я падаю и ударяюсь о бетонную ступеньку коленкой, но боли даже не чувствую.

Я чувствую только следы этих рук… Повсюду на своем теле.

Меня тошнит, колотит! Я чувствую себя грязной. Использованной. Унижение, которым пропитываюсь с головы до ног, толкает к глазам слезы. Они застилают их, пока несусь через дорогу к стоянке.

Я потеряла шлем, и страх вернуться за ним — еще один стыд.

Плачу, придерживая одной рукой сарафан, а второй стирая с лица слезы. В дезориентации. С полным непониманием, куда податься. Не понимая, чего в эту минуту хочу больше: поделиться произошедшим с кем-нибудь или, наоборот, никому и никогда об этом не рассказывать…

— Вау… — Майя бросает на меня быстрый взгляд, когда возвращаюсь к стойке ресепшен из раздевалки. — Сияй…

— Непременно… — мрачно отзываюсь на ее хихиканье.

За прозрачной дверью спортзала темно; кажется, собирается дождь, судя по тому, как стучит по стеклу ветер.

В холле никого кроме нас нет, спортивный клуб уже закрыт. Я воспользовалась раздевалкой, чтобы принять душ и переодеться после работы, в одном из шкафчиков оставила рюкзак с вещами.

Перебирая содержимое своей сумочки, пытаюсь понять, все ли там есть: ключи, карточка, помада…

В маленьком кармане на молнии уже пару лет лежит пакетик с презервативом. Я застегиваю молнию, рывком дернув за язычок. Этот пакетик — напоминание о парне, с которым еще недавно я рассчитывала этот презерватив распаковать, хотя уверена, у него были бы при себе собственные.

Он ответственный. И очень… нежный…

Два дня назад я планировала к сборам на день рождения Божены подойти с особой тщательностью и усердием, в итоге меня с трудом хватило на то, чтобы нарисовать на глазах цветные стрелки и накрасить помадой губы.

В висках — молотки. Я жутко не выспалась…

По голому животу гуляет сквозняк, от этого мурашки.

На мне штаны-клеш, пояс которых я подвернула вовнутрь так, чтобы получилась супернизкая посадка, рубашку завязала узлом на талии. Из-за восьмисантиметровых каблуков ноет коленка. На ней чудовищный синяк и ссадина, на ладонях у меня тоже ссадины.

Ни один прожитый день за девятнадцать лет не выматывал меня так, как вчерашний.

Я словно выжатый лимон. Выжатый до корки.

Я не купила платье.

Вчера я все-таки вошла в отделение полиции и написала заявление.

С четвертого раза я осилила это чертово сочинение, но правда заключается в том, что, отдавая его дежурному, я терзалась сомнениями стоит это делать или нет.

Мои ладони потели и руки подрагивали, когда перечеркивала одну бумажку за другой, начиная сначала и думая о том, что, возможно, стоит прислушаться к совету брата…

На секунду, но все же я думала, что, возможно, в самом деле нужно оставить все как есть. Забыть. Перелистнуть эту страницу нашей жизни и идти дальше, но, когда я снова и снова переписывала то проклятое заявление, отмела сомнения. Я решила, что оставить все как есть будет неправильно.

Это мое решение! Мое, черт возьми!

Я оставила за кадром все, что не касалось моего брата и пропавшего телефона, а после отправилась в ближайший салон сотовой связи и купила ему новый. «Китайца» попроще, но все равно пришлось потратить солидную часть моих сбережений.

Никита взорвался, когда узнал, что я написала заявление в полицию.

— Зачем?! Ну кто тебя просил?! — психовал он, хватаясь за волосы. — Все же нормально было! Ты знаешь, кто у Чупы родители?! Ему все равно ничего не будет!

— Я забочусь о тебе! — пыталась я вбить ему в голову. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто тебя можно шпынять безнаказанно! Ты несовершеннолетний! Я — твоя сестра, и у меня есть за тебя ответственность, Никита!

— Да ты сама, блин, кто?! Давно совершеннолетняя?!

Он поднял в моей душе настоящую бурю и, забираясь под горячий душ, я задыхалась от слез, которые весь день были близко.

На вопрос мамы о том, где меня целый день носило, я соврала, сказав, что занималась шопингом. Эта ложь тоже камнем висит на шее. Я не поставила маму в известность о своем решении, потому что с ног валилась. А еще боялась, что она не поддержит моей инициативы.

Я провела под горячим душем полчаса, чтобы смыть с себя этот день. Омерзительные прикосновения, которые фантомами преследовали даже ночью.

Меня никогда не касались так.

Парни никогда не позволяли себе трогать меня без разрешения, а если и трогали, это было в основном приятно, хоть и не всегда возбуждающе…

Майя возвращается к своему занятию: приведению в порядок нашей администраторской стойки. Поправляет визитки, буклеты.

Кусая губы, я забрасываю в сумку телефон.

Несмотря на то что тревога душит меня и сейчас, не сомневаюсь — я поступила правильно.

Мое такси уже ждет. Утром я тоже на такси приехала. Вчера я вернулась домой на своем скутере, молясь, чтобы в придачу ко всему меня не оштрафовали за езду без шлема, который остался в том геймерском клубе.

Дождь обрушивается на город прямо в тот момент, когда закрываю за собой дверь машины.

Обняв себя руками, прижимаюсь лбом к холодному стеклу, надеясь хоть немного остудить свою дымящуюся голову.

Ночной клуб, в котором Божена празднует день рождения, находится в центре. Цены в нем космические, и хоть в нашем городе они везде такие, в этом месте ценник особенно ненормальный.

Стоянка здесь запрещена, тем не менее желающих припарковаться с нарушением всегда хватает, поэтому таксист предлагает мне выйти на остановке, а от нее до клуба еще метров сто.

Я спорю, ведь дождь даже в половину тише не стал, а у меня ни черта нет, хотя бы куртки. Водитель снисходит до того, чтобы подобраться чуть ближе, и это лучше, чем первый вариант, но ненамного. Когда все же добираюсь до входа, в зеркалах холла я выгляжу так, словно меня специально намочили ради фотосессии: волосы промокли и рубашка прилипла к груди, просвечивая лифчик.

Я не похожа на мокрую курицу, я скорее уж секси, но приятного от этого мало — штаны липнут к заднице и мне холодно.

Руки не слушаются, когда открываю для охранников сумку, осматривая людей вокруг. Может, увижу кого-то из своих, но знакомых поблизости нет. Музыка грохочет, в этом клубе людей никогда не бывает битком, так что у барной стойки народа не так много. Большая компания — парни и девушки.

Быстро проходя мимо, я цепляюсь взглядом за смутно знакомый профиль высокого брюнета, и в тот момент, когда пронзает узнавание, в плечо врезается какой-то парень.

— Ай! — вскрикиваю, отворачиваясь.

— Пардон… — придерживает он меня ладонью.

Проскальзываю стороной, и пока встряхнувшиеся мозги встают на место, в животе возникает трехсекундный узел, ведь мне показалось, что я видела Артура Палача.

По субботам он в спортзал не ходит. И по воскресеньям тоже. Это просто класс, конечно, что я знаю о нем так много, а мы даже не знакомы!

Обернуться мешает радостный вопль перед моим носом:

— Волга!

Я вижу Киру, подругу. Она поступила в московский вуз, и в последние два года мы общаемся, только когда она приезжает домой на каникулы.

— Боже, что за секс! — хохочет, рассматривая мой мокрый лук.

— Привет! — улыбаюсь, обнимая ее за плечи.

— Уи-и-и… — визжит. — Я так соскучилась! Ты волосы отрастила!

Меня внутри отпускает. Легче становится. От всего. От ситуации с братом, от тревог. В последнее время я вся из них состою. Будто в канат закрученная. Может, это гормоны?!

Кира тащит меня через зал к столику, за которым вижу друзей, в том числе Божену в окружении надувных шаров.