Единственное исключение (ЛП) - Страница 50

Трей прервал поцелуй и посмотрел на меня, его дыхание было частым.

— Ну, я так понимаю, все прошло хорошо?

— Почему бы тебе не отвезти нас в Чикаго, и как только мы окажемся в комнате отеля, я покажу, как благодарна тебе за то, что ты сделал?

— Тебе не надо благодарить меня, Мон, это все была ты. Ты выжившая.

Я еще раз поцеловала его в губы, а затем потянула зубами за его нижнюю губу, прежде чем заняла свое место.

— А ты лучшее, что могло случиться со мной.

Трей усмехнулся, показывая ямочки, прежде чем завести машину, пока я пристегивала ремень.

— В Чикаго? — спросил он.

— В Чикаго, — ответила я, положив свою руку на его.

Глава 29

В Чикаго было все, на что я надеялась. Трей заказал нам роскошный гостиничный номер в центре города, в котором был потрясающий вид на город. Мы ели дорогую еду, гуляли за руки в парке Линкольна и делали фотографии «в бобах». Но каким бы волшебным не был выходной, когда мы вернулись в кампус, я знала, что мне надо закончить работу над дебатами.

Первый раз за выходные я спала в своей кровати. Я могла остаться с Треем, но думала, что это будет неправильным, так как я готовилась выиграть его в дебатах на следующее утро. Но это не помешало ему явится к моей двери на следующее утро с двумя дымящимися чашками в руках.

— Вы знаете, я не уверена, что многие политические оппоненты приходят с латте для человека, с которым они собираются дискутировать, — сказала я, беря кружку и выходя из квартиры.

Трей взял меня за руку, и мы пошли к лифту.

— Может, приходят, может, нет. Мы же точно не знаем, что происходит перед дебатами.

Я сжала его руку.

— Думаю, Вы знаете об этом больше, чем я.

Мы шли через кампус, держась за руки. Это не чувствовалось иначе, чем в любой другой день прогулки до класса, но все было по-другому. Мы не говорили о наших дебатах с тех пор, как поругались из-за презервативов, а сейчас пользовались ими регулярно. Я не знала, что будет потом. Или это будут огненные дебаты, после которых мы не будем разговаривать некоторое время, или наблюдение за тем, как он говорит о политике, возбудит во мне страсть, и я наброшусь на него прямо перед всем классом. Я бы выбрала для себя счастливую середину.

Когда мы вошли в класс, в передней части комнаты были установлены два подиума, которые ждали нас. Мои ладошки вспотели, но Трей не отпускал, ведя нас к нашим местам. Я чувствовала, что все уставились на нас, но старалась не допустить, чтобы это меня задевало. Это была огромная часть моего класса, не важно, выиграю или проиграю, я все еще должно была, по крайне мере, не сдаваться, а справиться с этим.

Доктор Уэстерфилд пришла вскоре после нас, ее каблуки цокали по линолеуму. Она стояла у своего стола, перебирая бумаги, пока остальные студенты медленно входили в класс. Это было впервые после первого дня занятий, когда все присутствовали. Похоже, все были готовы увидеть шоу. У меня было ощущение, что кто-нибудь снимет все на камеру телефона и к концу дня выложит на ютубе.

Когда последний человек вошел в класс, доктор Уэстерфилд встала между двух подиумов с ее насаженными на нос очками.

— Итак, есть пара вопросов, связанных с сегодняшними дебатами. Это первый раз, когда в моем классе губернаторский сын участвует в дебатах, и впервые у меня пара в отношениях выступает против друг друга. — Она вышагивала между двумя подиумами. — Правила просты. Участники дебатов отправили мне по электронной почте список из пяти целей. Как ведущий я буду задавать каждому вопросы. Один из вас будет отвечать первым, а другой будет выдвигать опровержение на каждый вопрос. Я прошу вас всех аплодировать и не забывать уважать своих одноклассников.

Затем она прошла к пустому столу впереди и заняла свое место, взяв небольшую стопку бумаг с собой.

— А теперь, Трей, Моника, не хотите ли занять свои места для дебатов о контрацепции?

Трей встал первым, я медленно последовала за ним. Было похоже, будто я иду через мокрый цемент, но я должна была подняться на подиум. Я заняла свое место за подиумом, который был ближе к двери, и взглянула на класс. Некоторые люди действительно собирались слушать, а некоторые смотрели в свои телефоны, вероятно, готовые делать видеозаписи.

— Участники дебатов готовы? — спросила Доктор Уэстерфилд.

— Да, — ответили мы.

— Очень хорошо, — сказала она с кивком и посмотрела вниз на свои листки. — Первый вопрос будет Монике, а Трей будет опровергать. «С ростом расходов на здравоохранение, почему кампусы колледжа и клиники по-прежнему предлагают бесплатные варианты контроля над рождаемостью студентам и тем, кто не может себе позволить контроль над рождаемостью?»

— Спасибо, Доктор Уэстерфилд. — Я сделала глубокий вдох. — Федеральный закон о доступной медицинской помощи…

Я посмотрела на свои записки, которые лежали на подиуме. У меня был запланирован готовый ответ, все было записано, но все, что я видела, когда смотрела в свои записи — это лицо Джоуи. Я знала, каким должен быть мой ответ.

Я сделал глубокий вдох, а затем начала опять:

— Шесть месяцев назад я была просто еще одним студентом в Тэйлоре, и меня не волновало ничего в политике, даже если кто-то и был заинтересован в контроле над рождаемостью. Потом я была изнасилована.

Коллективный вдох студентов раздался в аудитории, и их внимание уже было сосредоточено не на телефоне, а на мне.

Я с трудом вдохнула.

— Никто никогда не выходит и не рассказывает свой опыт, и вы никогда не стояли лицом к лицу с человеком, который рассказывает свою историю. Но я здесь, чтобы рассказать, что какой-то парень на вечеринке воспользовался мной и не использовал защиту. Я была напугана. Я не знала, что делать, поэтому пошла в студенческий медицинский центр на следующий день, чтобы взять утреннюю таблетку.

Я знала аргументы Трея по поводу утренней таблетки. Он не считал, что это должно использоваться как средство контроля над рождаемостью, как и аборты. Это вина человека, и ребенок не должен отвечать за его ошибки.

— Я не могла получить ее. Поскольку законопроект о контрацепции был принят, она не была бесплатной для студентов колледжа. Я должна была заплатить 100 долларов, а у меня их не было. Поэтому вместо этого я должна была ждать месяц и молиться, что не забеременела. Мой оппонент будет спорить с вами, что дело в ребенке, а не в выборе. У меня не было выбора, когда парень меня изнасиловал. Он лишил меня права выбора.

Я видела, что некоторые люди чувствовали себя неудобно на своих местах. Об этом говорить было нелегко, но я знала, что должна была продолжить.

— Никто не должен чувствовать лишения свободной воли, а когда она есть, должен быть выбор. Если клиники и студенческие центры здоровья не предоставляют этого, то они не выполняют свои функции. Тогда что им останется? Будет больше абортов? Будут ли люди находить другой способ прервать нежелательную беременность? Я не могу сказать. Но что я точно знаю: если вы не оставляете выбор, тогда ничего не остается.

Доктор Уестрефилд кивнула, выражению ее лица не изменилось, когда она повернулась к Трею.

— Ваше опровержение?

Трей сложил руки на трибуне и глубоко вдохнул.

— Когда мисс Реми и я готовились к дебатам, я думал, что знаю свою позицию по этой теме. Я был уверен, что мои взгляды не изменятся. Я все еще верю в семейные ценности и защиту жизни, но кое-что изменилось. Я понял, что есть исключения на каждое правило, и вы не можете просто принять ряд решений, которые затронут всех, если не смотрите на эти исключения.

Трей покачал головой, крутя большими пальцами рук.

— Я никогда не думал, что буду одним из тех, кто скажет, что экстренная контрацепция — это неплохая вещь. Думаю ли я, что ее нужно раздавать как конфеты на Хэллоуин? Не обязательно. Но когда у девушки забирают право выбора и оставляют ни с чем, то это тоже неправильно. Есть исключения на каждое правило. Утренние таблетки и другие контрацептивы не могут быть ответом на всё, но иногда они необходимы. И я не могу не согласиться с мисс Реми, что в случае, когда за красивую девушку выбор сделал кто-то другой, то здесь должно быть исключение. Мони Реми — это исключение.