Единственная для президента - Страница 3
– Следи за языком! Или…
– Или что?
– Больше никогда не увидишь Веру.
Фраза, как удар, что едва не выбивает из меня всё живое, ломая меня изнутри как тонкую веточку. Только не это…
– Где она?
– Она в безопасности. Там, где и должна быть по праву.
– Скажи мне, что с ней! Я хочу к ней! – ресницы мгновенно намокают от слёз.
– Вера моя и она будет жить со мной.
– Нет!
Как это «моя»? Шутит? Издевается надо мной?
– Дочь ты не получишь! – с болью в голосе шепчу я, вспоминая все те ужасы, через которые мы прошли. ОДНИ… Я растила Верочку сама, своими силами. В чужом городе, с не очень хорошей репутацией, ограниченная в деньгах.
Я обязана сказать спасибо только одному человеку – Армену! Давшему нам крышу над головой, безопасность, работу. А где шлялся в это время Влад? Посещал светские тусовки, развлекаясь в обществе пузатых чиновников и менял женщин как перчатки?
– Или будет по-моему или ты еë больше никогда не увидишь!
– Я тебя ненавижу! – мечтаю плюнуть ему в лицо и отвесить со всей силы пощёчину.
– Я тоже тебя презираю, Полина! Только из-за дочки я вытащил тебя с того света и не позволил умереть… Потому что Вера тебя любит, а я не хочу ранить хрупкое сердце ребёнка.
– О как красиво ты говоришь! Но так лживо! Ты – двуличный, бесчувственный кусок стали! Ты робот без сердца и души! Прихвостень своего мерзкого садиста-папаши! Подлец и мерзавец!
Мной вдруг овладевают сильные эмоции, меня несет по наклонной, я не могу остановится. Видимо, слишком долго копила ненависть к тому, кого любила больше, чем жизнь, а он разбил мне сердце и вышвырнул словно мусор.
– Закончила истерить? – складывает руки на мощной груди, напрягая бицепсы. – Хорошая попытка вывести меня из себя, но безуспешная. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, – роль няни в моём доме, разумеется, когда поправишься. Для меня ты по-прежнему никто.
У тебя есть десять секунд, чтобы принять решение.
– Но…
– Восемь, семь…
Кусаю губы в кровь, приказывая себе быть сильной, потому что у меня нет выбора. Я знаю, что будет, если откажусь. Власовы – жестокие люди. Очень жестокие. А Влад, похоже, пошёл по стопам своего нелюдя отца. Неудивительно, у него его гены.
– Три…
– Я согласна! – выкрикиваю, хватаю подушку, швыряю в мерзавца, целясь в лицо, но он ловко уворачивается, делая это с совершенно непоколебимым видом.
– Знал, что ты согласишься. А если нет – я бы всё равно взял своё.
Маленькая дрянь!
Ничтожная мошка, возомнившая себя саблезубой кошкой, перед драконом, который может за секунду превратить глупую дурочку в пепел.
Для чего брыкаешься, Полина? Зачем пытаешься ужалить меня посильней, разбудить во мне зверя?
Пять лет назад я поклялся себе, что, если увижу тебя ещё раз, – уничтожу. Если бы не дочь… Так и сделал. Власовы не прощают предателей и тех, кто смеет их корыстно использовать.
Во всей нашей ситуации виновата ты. И ты продолжаешь врать, придумывая разные грязные истории, выставляя главным ублюдком конфликта меня.
Я никогда не бил женщин, но сейчас мне кажется, что я на грани, чтобы сделать это впервые. Она нарочно пытается вывести меня из себя, ужалить, уколоть побольнее, пробить броню чувств, чтобы сделать меня слабым и уязвимым.
А я держусь. Не реагирую, как должен, потому что убеждаю себя, что она во время аварии ударилась головой, разум её помутился, вот и несёт всякую ересь.
Я сутками не спал из-за неё. Ненавидел её, и тут же думал о ней, как она там в больнице? Очень ли ей больно? Пинками врачей торопил и угрожал им, что, если не спасёте, – сами в гроб ляжете.
Рвёт меня на части. Адски колбасит. Кромсает. Душу мою, вместе с ней и сердце, в какой-то безумной мясорубке. Вроде и придушить всем своим естеством желаю, но не могу… Глаза эти синие-синие вижу, полные слёз и боли, и в статую превращаюсь. Рука не поднимается, чтобы хотя бы по губам дать за те гадости, которые на меня извергает. Слабая, бледная… Похудевшая. Сейчас вызывает только жалость, желание прижать к себе, обнять, согреть. Но, когда открывает рот, кулак невольно сжимается. Хочется, чтобы замолкла навсегда и вспомнила, как с отцом мне изменила, а потом, обокрав наш дом, сбежала.
Я выключил эмоции и принял единственное верное решение – я их забираю. Беру под свою ответственность обоих, потому что пообещал Вере, что верну ей её мать. И если бы не эта клятва, я лишил бы Полину родительских прав, приказал бы своим людям отвезти её куда-нибудь на край света, в Веру спрятал в надёжном месте. Теперь я спрячу их обоих. Будут жить на окраине города, а я женюсь на Елизавете, потому что это мой долг.
Возможно, вскоре придётся отослать их куда-нибудь подальше, когда Полина поправится окончательно. Но это слишком тяжёлый для меня выбор. Я только недавно узнал о дочке, и я сразу же полюбил её сильней всего на свете. Малышка так крепко запала мне в душу, что я не представляю уже жизни без неё.
Она – моё маленькое чудо, согревающее меня и дарящее неземное тепло. Я хочу видеть её каждый день и как можно больше проводить с ней время. Хотя это большой риск для всех нас. Но я буду крайне внимателен. Найду лучших людей, позаботившись об их безопасности на высшем уровне.
Раздается стук в дверь, в палату заглядывает светловолосая девушка в белом халате с медицинской маской на лице.
– Простите, нужно сделать укол. Элеонора Валерьевна приказала, – пропищала как мышка, явно меня побаиваясь.
Молча кивнул. Девушка прошла вперёд, подойдя к кровати. На столик положила необходимые принадлежности, взяла в руки шприц, сняв колпачок.
– Где Вера? Когда я её увижу? Сколько я еще буду здесь лежать?
– Элеонора Валерьевна придет, вот у неё и спросишь.
– Я хочу увидеть дочь! – требовательно заявляет Полина. – Привези её ко мне!
– Ты не имеешь права мне приказывать, уясни это раз и навсегда.
– Я хочу знать, как у неё дела! Должно ли за ней ухаживают? И кто сейчас за ней присматривает?
Хмыкаю.
– Хватит распыляться! Пытаешься строить из себя заботливую мамашу?
– Прекрати…
– Хорошо играешь, Оскар твой!
Она специально это делает, специально бросает дрова в огонь, выбешивая меня. Забыла, что игры с огнём чреваты?
– Ты ничего о нас не знаешь!
– Я знаю, что у тебя было много мужиков.
– Ты не знаешь какого мне было…
Слушаю актерские перлы бывшей, а сам, между делом, невольно наблюдаю за медсестрой. Она подносит шприц к катетеру, чтобы ввести в него препарат, а её пальцы трясутся.
Новенькая, что ли? Ефремова бы ни стала так рисковать, отправляя в вип палату кого-то настолько неопытного. Тем более, когда я навел шороху. Они знают на что я способен. Меня боятся и уважают.
– Мой отец, Армен, Азамат… Кто ещё раздвигал тебе ноги?
– Остановись! – всхлипывает. – Ты жестокий! Какой же ты…
Игла практически касается катетера, что-то с немыслимой силой толкает меня вперёд, принуждая немедленно её остановить.
– СТОЙ!
Одно отточенное движение, я выбиваю из рук медсестры шприц, который бьётся о кафель, улетая под кровать. Взвизгнув, девчонка отскакивает в сторону и вжимается спиной в стену.
– Что ты ей колешь?!
– Это… э-это… Я забыла н-название! В ординаторской ампулу оставила, сейчас принесу.
Пулей летит к выходу, споткнувшись у порога.
– Стоять!
Дергает ручку двери, выбегает в коридор, в проходе сталкивается с главврачом, врезавшись в её плечо.
– Осторожней! – возмущается та, поправляя на себе одежду. – Постой, милочка, ты…
Я бросаюсь следом в холл, крича на охрану:
– Взять её!
Безопасники реагируют молниеносно, устремляясь за блондинкой. Только успеваю увидеть её светлые волосы и кусок белого халата, мелькнувшие за стеной.
Проклятье!
Шустрая курва…
– Что произошло? – взволнованный женский голос звучит за моей спиной.