Единорог - Страница 1

— Очень жаль, что это именно он, — заметил Либманн. — Если судить по его досье, он был достойным солдатом.

Суррат лишь вздохнул, пожал плечами и, проведя рукой по своему тяжелому подбородку, сказал:

— Он не был, он есть. Близнецам придется потрудиться, прежде чем они отправят его на тот свет.

— Тем интереснее будет смотреть, — холодно заметил Либманн, белокурый человек с аскетическим лицом и голосом падшего ангела. Слова слетали с его тонких губ холодные, четкие, похожие на льдинки.

Английский не был его родным языком. То же самое можно было сказать и о Суррате, и вообще о восьмидесяти процентах тех, кто жил теперь в этой протянувшейся на четыре мили долине, зажатой среди склонов самой высокой в мире горной гряды. Тем не менее существовало жесткое правило, которое обязывало всех, оказавшихся в этом месте, говорить только по-английски, причем американский вариант был предпочтительней, хотя и не являлся обязательным.

За спинами этих двоих между уходящими ввысь каменистыми кряжами высился тусклый желтый фасад дворца, построенного еще в те далекие времена, когда ислам был очень молодым религиозным учением. Дворец был трехэтажный и занимал площадь в целый акр. И его стены, и покрытые штукатуркой деревянные перекрытия неплохо противостояли натиску столетий. Только крыша на плоских участках между четырьмя куполами успела провалиться, и поврежденные участки были закрыты легкими Деревянными щитами и тяжелыми пластиковыми пластинами.

Из небольшой сводчатой двери вышел человек и направился к Либманну и Суррату. Как и они, он был одет в серую грубую куртку, застегнутую на все пуговицы, и темные брюки. На плече у него висела автоматическая винтовка М-16, а на груди — патронташ.

— Хамид, — сказал Либманн, посмотрев на свои наручные часы. — Мы — вниз.

Хамид только кивнул. У него было худое бледное лицо араба-бербера и холодные черные глаза.

Взглянув на винтовку Хамида, Суррат усмехнулся:

— Она тебе не пригодится, друг мой. Оставь ее хотя бы на этот раз. Я за тобой присмотрю.

— Винтовка — его неотъемлемая часть, — заметил Либманн, глядя на долину. — Не приставай к нему, Суррат.

— Дай срок, Суррат, — сказал Хамид, в упор уставясь на здоровяка француза. — Когда это дело будет сделано, мы пойдем в горы. Ты со своими тарахтящими пулеметами, я — вот с ней. — Его длинные пальцы любовно погладили приклад семифунтовой винтовки. — И я убью кого угодно в твоей команде, а они даже не увидят меня.

Суррат снова усмехнулся. Его крупное могучее тело состояло в основном из мускулов.

— Если мне когда-нибудь и доведется пристрелить тебя, Хамид, я постараюсь, чтобы ты лег головой к Мекке.

Глаза Хамида превратились в щелочки, а его взгляд источал холодную ярость, но тут вмешался Либманн. Он показал рукой на ряд песочного цвета джипов и сказал:

— Карц будет недоволен, если мне придется доложить ему о том, что его командиры провоцируют друг друга.

— Это же просто шутка, — буркнул Суррат, а Хамид молча кивнул.

Один джип выехал из ряда и остановился возле них. За рулем сидел худой, жилистый человек с длинным шрамом на загорелой щеке. Он был одет в тропическую форму армии США — или в ее точное подобие. И рубашка, и брюки успели выцвести, но были недавно выстираны.

Он погрузился в расслабленное ожидание, пока все трое не забрались в машину, затем снова включил мотор.

— Ну что, едем смотреть чемпионат? — весело спросил он с чуть гнусавым выговором, свойственным жителям Ливерпуля, когда джип выехал с площади перед дворцом на пыльную дорогу.

— Да, — сказал Либманн и, посмотрев на водителя, спросил: — Вы Картер из группы десанта?

— Точно, — вяло отозвался водитель.

Тут, в долине, вообще традиционная воинская дисциплина и вытягивание по стойке «смирно» с четким козырянием были не в почете. Либманну стоило определенных усилий, чтобы мириться с этим, и ему подчас очень хотелось вернуться к привычным армейским правилам взаимоотношений между начальством и подчиненными, но он все же брал себя в руки. В конце концов, Карц знал, как добиться нужных ему результатов.

— Сколько времени вы с нами, Картер? — спросил водителя Либманн.

— Восемь недель, — отозвался тот. — Я был одним из первых.

Джип ехал вдоль узкой речушки, огибавшей гору, а затем исчезавшей под камнями, ехал мимо гор, увенчанных снежными шапками и возвышавшихся на двадцать тысяч футов. Слева шли ряды металлических каркасных домиков, покрытых листами асбеста. За этими бараками, через всю долину, которая в ширину тут достигала полумили, раскинулся стрелковый полигон.

Сейчас от бараков двигалась группа людей, одетых точно так же, как Картер. Они направлялись туда, где долина резко сужалась примерно до двухсот футов, чтобы потом снова сделаться шире.

— Эти запаздывают, — заметил Хамид, глядя на нестройную толпу. — Большинство уже, наверно, на месте. — Он чуть подался вперед и обратился к Картеру. — Как они относятся к этому развлечению?

— Многие одобряют, — равнодушно отозвался тот. — Им нравится, как работают Близнецы. Хотя тоже мне невидаль.

На худом суровом лице Либманна появилось нечто похожее на любопытство.

— А вам, значит, это неинтересно, Картер? — спросил он.

— Чего там такого особенного. — На лице Картера появилась змеиная улыбка. — Если мне хочется поразвлечься, я уж лучше схожу в бордель. — Он кивнул головой в сторону дворца, до которого от них было с полмили. — Сегодня у меня одноразовый билет, а с понедельника могу выбрать себе киску на всю ночь. Я уже приметил одну малайку, говорят, она выворачивает мужика наизнанку.

Суррат хмыкнул. Ноздри Либманна чуть дрогнули. Ему это совсем не нравилось. Он показал рукой вперед, на узкую горловину, и спросил Картера:

— А это, значит, не вызывает у вас никаких острых ощущений? Так, что ли?

— Нет, почему же, — вяло протянул Картер. — Но раньше хоть можно было заключать пари. А теперь на Близнецов и поставить-то толком нельзя.

— Значит, вас совершенно не волнует, что один из ваших… — Либманн на какое-то мгновение запнулся в поисках верного слова, потом продолжил: — Один из ваших друзей-товарищей будет убит.