Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография - Страница 6

Впрочем, его жизнь в университете надо рассматривать в определенном контексте. Юные джентльмены из Вирджинии не обязаны были во всем следовать наставлениям Томаса Джефферсона, тем более по части нравственности. В университете часто случались драки и потасовки, и большинство студентов имело пистолеты, которые молодые люди то и дело пускали в ход. Культура Юга все еще включала в себя традицию дуэлей. Некоторые студенты происходили из богатых семей плантаторов, и их сопровождали рабы. Другие привозили своих лошадей и охотничьих собак. Студенты нередко мародерствовали в близлежащих городках, совершая на них пьяные набеги, процветали карточные игры. По не был одинок в своих слабостях. Однако испытывал непривычный недостаток в средствах. Ему приходилось просить денег у Джона Аллана, который присылал слишком мало и с большим опозданием.

Когда дело касалось содержания юного Эдгара, Аллан обычно проявлял скупость. В одном из писем По подсчитал свои университетские расходы, включая жилье и обучение, оценив их в триста пятьдесят долларов в год. Аллан же отправил его в Шарлоттсвиль, дав всего сто десять долларов. В результате По смог записаться лишь в два из трех классов, открывавших ему свои двери, правда сэкономив на этом пятнадцать долларов. Конечно же были и денежные посылки, но их никогда не хватало на оплату счетов. Тем более их недоставало для покрытия карточных долгов, и, согласно жалобам По, “на него смотрели, как на попрошайку”. Никаких явных причин так жаться у Аллана не было. Всего лишь годом раньше он унаследовал довольно большое земельное владение по завещанию богатого шотландского родственника, который тоже эмигрировал в Америку.

Должно быть, к своему приемному сыну Аллан испытывал противоречивые чувства. Позднее, по свидетельству друга По, поэт сам характеризовал своего приемного отца как человека грубого и жестокого, признавая тем не менее, что временами он баловал сына, проявляя щедрость, хотя обычно бывал прижимист и скуп. Похоже, что с годами Эдгар вызывал у Аллана все большее негодование: он начинал видеться ему неблагодарным наглецом. В свою очередь По предполагал, что когда-нибудь богатства Аллана достанутся ему. И это было самым необоснованным предположением из всех возможных.

Когда в конце 1826 года По вернулся в Ричмонд, Аллан отказался финансировать его дальнейшее обучение. Несмотря на настойчивые письма кредиторов юного По, приемный отец больше не хотел оплачивать его долги, которые приближались к двум тысячам долларов. По рассчитывал проучиться в университете два года. Степени (в современном смысле этого слова) он не получил бы, но имел бы официальный документ о том, что закончил слушание ряда курсов. По отличала неуемная тяга к чтению, однако мир академического образования теперь для него закрывался. В позднейшем письме По упрекает Аллана в том, что “под влиянием минутного каприза” тот разрушил его надежды. Последовавшее возвращение домой оказалось горьким и по другой причине: По стало известно, что его письма к Эльмире перехватывались ее отцом и что она, по-видимому, собирается замуж за другого. Между Алланом и По участились стычки и ожесточенные ссоры. Следы былой любви между приемным отцом и его сыном окончательно исчезли.

В середине марта 1827 года По навсегда оставляет дом Алланов. Остановившись в трактире “Кортхаус”, беглец написал приемному отцу: “Я слышал, как вы говорили (когда не знали, что я слышу, и поэтому говорили искренне), что не любите меня”. Добавив, что его опекун постоянно упрекает его “в дармоедстве и лени”, он заявил, что не желает “находиться во власти у черных”, подразумевая, что рабы переняли отношение к нему хозяина. По просил выслать ему сундук с одеждой, так как собирался ехать на север, чтобы в каком-нибудь большом городе заработать достаточно денег для обучения в университете.

Однако потом, в письме, написанном на следующий день, По объявил, что находится “в отчаянном положении и не ел со вчерашнего утра. Не знаю, где буду спать ночью, верно, придется бродить по улицам – я вымотан… ”. Такой жалобный тон характерен чуть ли не для всей последующей корреспонденции По. “Милое письмецо”, – написал Аллан на обороте конверта.

Четырьмя днями позже Эдгар Аллан По плыл в Бостон на судне, перевозящем уголь. Он возвращался в город, в котором родился. Наверное, удивительным в сравнении с вялым и ленивым Ричмондом показался ему этот город, гордившийся своей строгой пуританской жизнью и интеллектуальной насыщенностью. Бостон строился из красного кирпича и белого дерева. Главными развлечениями были посещения церкви и лекционного зала. Никаких рабов. Граждане Бостона поднимались спозаранку и работали тяжелее, чем жители Ричмонда.

Конечно же, найти работу в Бостоне бедному недоучившемуся студенту оказалось нелегко. Известно, что По работал у купца в портовой части города и даже попробовал себя в журналистике. Его первые попытки пробиться в этом мире провалились. У него не было денег, и в отчаянии он решил завербоваться на военную службу.

Аллан написал Розали, сестре По, что “в поисках своего пути Эдгар ушел в море”, однако на самом деле тот находился не так далеко от дома. Двадцать шестого мая По посетил

Касл-Айленд в Бостонском порту и под именем Эдгара А. Перри (Перри – это фамилия студента, стоявшая перед его фамилией в университетском списке) завербовался в армию Соединенных Штатов Америки на пять лет. Он сказал, что ему двадцать два года, хотя на самом деле ему едва исполнилось восемнадцать. Несовершеннолетних тогда в армию брали беспрепятственно, так что никакой реальной необходимости лгать у По не было: просто ему хотелось исчезнуть и не нести с собой в будущее тяжкий груз себя прежнего. Как бы то ни было, вранье давалось ему легко.

Это решение не стало ни неожиданным, ни совсем уж непредсказуемым. Мальчиком По был лейтенантом Юных Волонтеров Ричмонда, да и в университете он тоже записался на курс военной подготовки. Вне всяких сомнений, его привлекала строгая дисциплина как некий противовес свойственному ему “безрассудству”. По явно искал какие-то рамки для необузданной своей натуры. Ему требовался порядок, который бы умерил порывы его натуры и, как следствие их, его страдания.

Однако натура не сдавалась. Живя в Бостоне, По познакомился с восемнадцатилетним печатником Сальвином Томасом, который согласился напечатать подборку стихотворений приятеля. Итак, в начале лета 1827 года пятьдесят экземпляров книги “Тамерлан и другие стихотворения”, подписанной “Бостонцем”, вышли из-под печатного станка Томаса. Сборник состоял из сочинений, которые По написал за предыдущие четыре-пять лет, то есть из поэмы, обозначенной на обложке, и ряда коротких стихотворений. В них уже присутствует крепкое чувство формы, ритма и метра, вкупе с сильным и заразительным настроением скорби и рефлексией. Поэма “Тамерлан” является монодией на тему радостей и опасностей честолюбия, уложенной в семнадцать меланхолических строф, исполненных гордости и негодования, отвращения к себе и разочарования. В предисловии сказано, что “неудача никак не повлияет на него (По) в его решимости”, так как его решимость есть не что иное, как стремление достигнуть величия и совершенства поэтического выражения. Его попытка обезоружить критиков великолепно сработала. Рецензий не было, в печати появились лишь две заметки, предварившие появление книги в печати.

Когда книга вышла в свет, юный поэт отдавал все силы артиллерийской науке. Завербовав, его приписали к артиллерийской батарее, дислоцированной за пределами Бостона. Спустя шесть месяцев его перевели в Форт-Маул-три на острове Сэлливана недалеко от Южной Каролины, а потом, еще через год, он оказался в крепости Монро на самой оконечности Вирджинского полуострова. Его образ жизни оставался неизменным. Подъем в половине шестого утра, после чего целый день строевая подготовка и упражнения в стрельбе. Он стал секретарем и клерком при интендантской службе, пройдя затем все ступени унтер-офицерской карьеры. Начальство считало его “поведение образцовым”, а его самого “образцовым и надежным” солдатом. В начале 1829 года он получил чин старшего сержанта в крепости Монро, и это был самый высокий чин, на который По мог претендовать. Вероятно, нелегко представить в военной форме автора “Ворона” и “Падения Дома Ашеров”. Тем не менее так уж получилось, и эта сторона жизни По также отвечает чему-то в его характере, что нельзя упускать из виду. Умея выразить свою страстную и склонную к меланхолии натуру в стихах с очень жесткой формой, он мог подчинять себя и условиям суровой военной дисциплины.