Эдем. Трилогия - Страница 224

Они пошли по берегу на север, и костер этой ночью развели за песчаными дюнами. Когда стемнело, пошел холодный дождь, а с моря накатил туман — прохладный и влажный. Осень была не за горами.

Утром Керрик раздул костер и подбросил в огонь остатки дров. Покрытый солью плавник потрескивал, в воздухе плясали желтые и голубые языки пламени. Армун расстелила перед костром шкуры — сушить. Охотники тоже проснулись, но не решались выбраться из-под теплых шкур.

Керрик по очереди потыкал их тупым концом копья. В ответ раздались стоны.

— Подымайтесь! — крикнул он. — Нужны дрова для костра. Вставайте, великие лежебоки!

— Лучше сходи сам, — сказала Армун.

Он кивнул, натянул на ноги сырые мадрапы и направился к дюнам. Дождь кончился, туман на глазах таял, яркие лучи солнца играли на морской поверхности. На берегу лежали водоросли, ракушки, влажный плавник, принесенные приливом. Вдалеке на берегу стояло сухое дерево. Можно наломать ветвей. Керрик понюхал морской воздух и взглянул на море. Ему показалось, что волна подняла вверх что-то черное, через мгновение вновь пропавшее из виду. Керрик бросился на песок — урукето? Но что иилане´ могут делать на севере? Он попытался вновь отыскать черный предмет среди пенистых гребней.

Темное пятно появилось на прежнем месте, но это был не урукето.

— Парус! — закричал Керрик. — Там парус! Это парамутаны!

Армун понеслась по склону, охотники побежали за ней.

— Парус, — проговорила она. — Но они уходят на юг! Зачем?

— Водорослей! — закричал Керрик. — Ханат, скорее беги за водорослями. Надо развести костер — может быть, они заметят дым.

Керрик кинулся раздувать костер, и, когда охотники вернулись, он уже полыхал вовсю. Керрик подбросил в огонь водорослей — над костром заклубился белый дым.

— Они уходят! — закричала Армун. — Они нас не заметили.

— Несите еще!

Пламя ревело, над костром стоял столб дыма.

— Остановились, поворачивают! Они нас заметили!

С вершины дюны было видно, как на воде качается иккергак, как полощет его парус. Не сбавляя скорости, кораблик мчался к берегу. Темные фигуры на нем махали руками и кричали. Когда суденышко уткнулось в прибрежный песок, одна из фигур спрыгнула в воду и устремилась к берегу. Керрик и Армун дружно рванулись навстречу.

Волна окатила парамутана с головой. Встряхнувшись, он радостно закричал:

— Эй, не верю своим глазам — солнцеволосые, старинные друзья!

— Калалекв! — радостно крикнул Керрик. Мокрый парамутан с хохотом выскочил из воды. Он схватил Керрика за руки и стал их трясти, потом с радостным криком набросился на Армун. Но она поспешно высвободилась, поскольку крепкие пальцы парамутана тут же принялись гладить ей зад.

— Куда же вы плывете? — спросила она.

— На юг. Только здесь так жарко. Видишь, на мне ничего нет, кроме собственной шерсти.

Заметив, что она взглянула вниз, парамутан быстро опустил кончик хвоста, прикрывавший его достоинства. Армун шлепнула его по руке, и он тут же восстановил благопристойность. Парамутан совсем не изменился.

— Почему на юг? — спросил Керрик, с трудом вспоминая сложную речь.

— Ищем охотников. Мы ждали их на берегу. На севере. Но никто не пришел. У нас есть шкуры и много всяких разностей. Тогда мы решили поискать охотников южнее. Но не думали встретить друзей.

Подошли Ханат и Моргил и забормотали неразборчивые приветствия. На берег выбрались и остальные парамутаны. Они вопили от радости и совали людям свой деликатес — тухлую сырую рыбу. Выпучив глаза и едва не подавившись, Моргил проглотил зловонный кусок. Потом все отправились к костру. Керрик отрезал куски сырого мяса от добытой вчера туши, парамутаны восторженно вопили. Пачкая лицо, Калалекв глотал кровавые куски, одновременно рассказывая Армун обо всем, что случилось после их расставания.

— Добыча богатая. Уларуаквов в море — хоть ходи со спины на спину. И у всех женщин дети — по трое и даже по четверо. Мы узнали, как ловить и убивать больших огромных птиц. А как вы здесь? Расскажи. Ангаджоркакв будет отчаянно лупить меня, если я хоть что-то забуду.

— Мы вместе, все хорошо. Есть и дети, но меньше — ведь мы не так хорошо делаем их, как парамутаны.

Когда мясо было съедено, парамутаны отправились к иккергаку, стали вытаскивать оттуда связки шкур. Ханат и Моргил достали кожи и наконечники — и под оживленные вопли начался торг. Всем была нужна Армун — чтобы понять друг друга.

Керрик уселся на песок неподалеку. К нему подошел Калалекв. Керрик уже начал вспоминать язык, и разговаривать стало легче.

— А мы перепугались, когда увидели, что охотников на севере нет, — сказал Калалекв.

— Они ушли от снегов и морозов. Наша стоянка теперь на юге. Там хорошая охота и всегда тепло.

— Я бы там умер. Даже здесь такая жара. — Сидевший в теплой одежде Керрик ухмыльнулся. — Мы наловили много рыбы, набрали трав для таккуука, листьев разных деревьев, чтобы делать отвар для питья. Но нам нужны кожи, и мы уже рыдали от страха, что придется возвращаться без них. А теперь плачем от радости, потому что встретили вас… Ну, и наконечники для стрел тоже.

К ним подошла Армун и протянула Калалекву большой квадратный кусок ткани из харадиса. Калалекв стал его озадаченно рассматривать.

— Что это? Невероятно! Мягкая, как мех на попке младенца. И пахнет приятно.

— Это для Ангаджоркакв, — сказала Армун. — Пусть носит на голове. Дай покажу… Вот так. Это ткань из волокон особого растения. Ее делают саску — охотники, живущие вдали от побережья.

— О, какие искусники. Они, должно быть, днем и ночью рыдают, потому что не видят каждый день море. Впрочем, и на суше много чудес — и харадис, и копья, и луки, и ножи, и эккотац… надо бы съесть побольше.

— Но и у вас чудес хватает, — сказала она, смеясь и отталкивая от себя ищущие руки. В еде и соитии вся жизнь парамутана. — И твой иккергак, и гарпуны, и маленькие лодки с парусами, и свистки, и насосы.

— Ты права — мы действительно молодцы! Мы так много умеем, что я даже припомнить всего не могу.

Керрик улыбался, слушая их. Все, что делают они — тану, саску, даже парамутаны — так похоже. Нет, различия, конечно, есть, но все-таки главное одинаково. Они делают вещи. А вот иилане´ не под силу изготовить предмет. Лишь самцы иилане´ умеют творить. Они художники, умеют делать фигурки из металла, а двое беглецов из ханане даже научились охотиться и рыбачить. Только самки ничего не создают своими руками — они выращивают. И справляются с этим прекрасно. Но они не способны изготовить даже такую простую вещь, как стрела.

Керрик вдруг понял, что мир не такой, каким ему представлялся. Он был рожден тану, но вырос среди иилане´, и мысли его во многом похожи на мысли этих ящеров.

Хватит об этом! Внезапно перед ним ясно предстало будущее. И он понял, что надо сделать.

Фафнепто никогда не видела такой широкой реки. Она была больше любой реки Энтобана. Из песка, который ее воды несли в море, намывались отмели и островки вблизи устья.

Несколько дней ушло на то, чтобы отыскать нужное русло. Потом они целый день плыли по реке, ночью дрейфовали у берега и на рассвете готовы были продолжать путь.

Заметив на плавнике Гунугул и Вейнте´, Фафнепто тоже вскарабкалась наверх. Неповоротливый урукето с трудом выбирался с мелководья. Чтобы не упасть, иилане´ крепко держались за край плавника. Когда урукето наконец выбрался на глубокое место, Фафнепто потребовала внимания.

— Большая река, — сказала она. — Ее размер и многие дни, потраченные на то, чтобы ее разыскать, заставили меня прийти к единому выводу. Я поняла, что Гендаси не Энтобан и здесь следует действовать иначе. Земли богатые, но пустынные. Они лишены не жизни, какой мы ее знаем, а иилане´. И мне странно видеть такое устье, как это, без прекрасного города на его берегах. И тут я вспомнила, что в Энтобане есть города, где становится все холоднее и холоднее. По возвращении я отправлюсь туда и скажу, чтобы не боялись. Есть пустой мир, который надлежит наполнить. Вейнте´, ты знаешь, как это делается. Ведь ты сама вырастила первый город на этих берегах.